будет его не хватать, хоть он и знатный лоботряс.
Дворами я возвращалась и раньше, но впервые этот путь кажется таким долгим. От быстрой ходьбы колет в боку и дыхание сбито до чёрных мушек перед глазами, но хуже всего – осадок от встречи с Митей. Он одним махом рушит столь тщательно выстраиваемое мною душевное равновесие. Прошлась, называется. С другой стороны, прятаться тоже не дело, столько лет от всего бегаю, даже от самой себя. Не особо то и помогает.
Помогает – не помогает, а добравшись до своего подъезда, всё ж таки оглядываюсь. Стойкое чувство, будто кто-то идёт за мной по пятам только усиливается. Паранойя? Вполне возможно, но лучше она, чем кирпичом по затылку. Миновав лифт, взбегаю по ступеням. Замкнутые пространства в случае чего мне только навредят, отпор-то я дать всё равно не смогу, а подниматься нужно аж на восьмой этаж.
Первый пролёт позади. Краем уха, за эхом собственных шагов, улавливаю ещё одни: тяжёлые, мужские. Второй, четвёртый, седьмой – история повторяется. Какова вероятность, что кто-то из соседей, решил уподобиться мне и пренебрёг лифтом? Небольшая, но она есть. А почему тогда замедляется вместе со мной? Значит, никакой это не сосед. К чему вообще эти остановки? Догнал бы уже давно да и оглушил, ведь надеяться, что я могу не слышать преследования глупо. Играет...
Поднимаюсь дальше, не сбавляя скорости, но ступив на площадку своего этажа, к двери не приближаюсь. Один чёрт отпереть не успею. Вместо этого подхожу к большому окну, и оперевшись рукою о стену пытаюсь отдышаться. Как там говорят: "Перед смертью не надышишься"? Истинная правда.
Даже сквозь бешеный шум в ушах гулкие, неторопливые шаги отчётливо различимы. Со своего положения я могу видеть лишь ботинки, но холодящий запах Митиных духов морозит лёгкие гораздо раньше.
– Ну и зачем было так загоняться? – риторически спрашивает блондин, усаживаясь рядом на подоконник. – Обещал же, из-под земли достану.
Шумно выдохнув, я выпрямляюсь. Незаметно вытираю вспотевшие ладони о плотную ткань юбки и с вызовом смотрю в каменное лицо нагнавшего меня парня. Видеть его и тем более о чём-то говорить совершенно не хочется. И послать его куда заслужил, тоже не пошлёшь, можно конечно попытаться, но, зная Митю, смысла – ноль.
– Чего ты хочешь? – интересуюсь, чувствуя, как начинает потряхивать от злости. В общих чертах, цель его преследования мне вполне ясна, и то, что он теперь знает, где я живу, радости не прибавляет, но всегда существует шанс договориться. Не станет же он, в самом деле, руки распускать! Уже не дети. Да и не в каменном веке живём, есть нормы поведения, законы, правосудие, в конце концов.
– Всё того же, – чуть согнувшись Митя подхватывает края моего шарфа и, наматывая его на кулаки, медленно притягивает к себе, глаза к глазам.
– Ты же понимаешь, что добровольно я не отдамся.
– Меня это по-прежнему не колышет, – он борзо скалится, большим пальцем оттягивая мне нижнюю губу. – Хочешь брыкаться, пожалуйста, так даже интересней.
– Я обращусь в полицию, – угроза, выпаленная дрожащим голосом, звучит до обидного жалко и, не выдержав его откровенно насмешливой ухмылки, опускаю глаза. А он глаз не отводит, я кожей чувствую этот взгляд. И холод его пальцев, проникающий сквозь горловину тонкого свитера, тоже чувствую. Издевается, ублюдок. Наслаждается своим физическим превосходством.
– Утешайся этим, когда будешь ломать об меня свои ногти, – самодовольно шепчет Митя. Его дыхание предвкушающе частит, когда он соскакивает с подоконника и, сжимая мне плечи, впечатывает в стену.
Вот урод! Наглый, зарвавшийся уличный отброс. Дёргаю плечами, сбрасывая его руки, а он уже ногу мне меж коленок протискивает. Да что ж он всё никак не отстанет?! Ладно бы чувства его отвергла или нравилась когда-то, а так, даже имени моего не может запомнить, по сей день продолжает мышью называть, чтоб не париться. Что за фетиш у него такой, не пойму. И красивый с виду парень, такому мало кто откажет. Чего, спрашивается, ему не хватает? Голос больной, глазища пьяные, ещё и трётся штаниной своей грубой о мои колготки тонюсенькие, того и гляди дыру протрёт. Помешанный.
Ближайшие квартиры пустуют. На помощь звать бессмысленно, только голос сорву. Брыкаться тоже без толку, Митя прижимается так тесно, будто хочет о стену расплющить. Ни вырваться, ни оттолкнуть. Воротит от ласки его навязанной, нарочито бесстыдной, от показной вседозволенности с которой он шарит под моим пальто. Словно ему не тело моё нужно, а сам факт унижения.
– Ты пожалеешь.
– Сомневаюсь. Ну же, мышка, хватит меня дразнить. Доставай уже свои ключики и пригласи старого друга на чай. Я замёрз...
Мне не нравится этот его тон, не нравится его напористость, и губы, приближающиеся к моим, тоже нет. Руками беспорядочно шарю по широкой спине, комкаю куртку, пытаясь оттащить, а он даже с места не двигается, только сильнее заводится. Не ровен час прямо тут, на лестничной клетке возьмёт, руки-то уже под юбкой. Ничего, перетерплю, даст извернуться – ключи ему эти в глазницу всажу.
Внезапно, с характерным звуком открываются дверцы лифта. Ни Митя, ни я шума от его движения в упор не слышали, а теперь стоим, замерев, как два озабоченных подростка, пойманных в самый неподходящий момент. И Дарья Семёновна смущённо колеблется, будто решая выйти с кабинки или продолжить меж этажами кататься.
– Что ж вы хоть до квартиры-то не дотерпели, молодёжь? – справившись с первым шоком, ворчит женщина, шаркая в сторону нашей двери.
А Митя, в один миг сменяет выражение лица с озабоченно-наглого на пристыжённое, торопливо наклоняется и юбку мою заботливо так одёргивает. Сама невинность.
– Каюсь, забылся, – и за руку меня берёт, сжимая пальцы до тихого хруста. – Кира меня на чай пригласила, вот крыша на радостях и поехала.
Помнит, оказывается, имя моё, сволочь.
– Раз пригласила, проходи, – гостеприимно распахивает перед нами дверь хозяйка.
Что ж вы творите, Дарья Семеновна?! А не скажешь ведь ничего, она и без того вся потерянная, глаза на мокром месте. Тяжело ей разлука с мужем даётся, не была бы верующей, вслед за ним без раздумий отправилась бы. Да и не справится нам с Митей даже в паре, лучше по-хорошему попробовать спровадить. Тем более на кухне и сковородки чугунные есть, и скалки, на крайний случай заеду по башке его белобрысой чем-нибудь потяжелее и дело с концом.
Или не рисковать?
