Ух, ты! Она уже о детях рассуждает. Ёшкин кот! Становится страшно.
- Матвей - герой, спас брата Сашу, а у Тимы корпус крепче и удар жестче… я в растерянности, - закатывает глазки к небу.
Мы - взрослые едва сдерживаемся, чтобы не рассмеяться от умозаключений блондинистой красотки с медовыми глазами.
- Свекровь, можно я обоих возьму замуж?
- Так-то можно, но вряд ли они согласятся! – почти серьезно бросает Юля.
Больше не могу сопротивляться, сдаюсь, громко смеюсь. Остальные гости присоединяются к моему хохоту. Хохочем до слёз.
Внезапно мой взгляд падает на мальчиков. Матвей и Тимофей стоят набычившись, бросают серьезные синие ледяные взгляды на гостей. Затем переводят взгляд на Машу, и дарят ей самые нежные преданные щенячьи взгляды.
Перестаю смеяться, внимательно гляжу в абсолютно серьезные глаза дочери.
Вашу Машу! Им всего по шесть! А они уже «нравятся» друг другу! Как же они разберутся? Остается надеяться, что «любовь» с годами пройдет, едва Машка бросит гребаный хоккей. Наверное, сейчас пацаны относятся к ней как к своей! Братство хоккеистов.
Непонятые толпой взрослых, Маша и ее рыцари гордо уходят.
А я с тревогой смотрю вслед дочке.
Что если она реально вырастет, не сможет разобраться в себе? Пойдет не по той дорожке? От нее можно всего ожидать! Тяжело вздыхаю. Понимаю прекрасно свою озабоченность. Вижу в дочери копию собственной сестры. Мне страшно и тошно. Неужели придется всю жизнь переживать за Машу, как за Виту? Похоже на то!
Обсуждаем детей, когда к нашей дружной компании присоединяется сам Егор Воронцов, хозяин дома.
Гости разом замолкают.
С ужасом гляжу в синие глаза свёкра. Жду подвоха.
- Мой внук, займёт достойное место в клане Воронцовых! Василий, ты уже познакомил пацана с «Медиадизаном» и «Пластеком»? Не век же ему шайбу гонять по ледяному полю, - урчит как тигр голос Егора.
И меня медленно отпускает. Он гордится внуками, хвалится ими, а значит, примет меня. Я как Главное Приложение при них, как операционная система, без которой никак нельзя.
- Михаил Васильевич утверждает что хочет пойти в МЧС. Желает стать военным или полицейским, - сообщает Вася отцу, даже не пытаясь скрыть антипредпринимательский настрой младшего Воронцова.
- Как так-то? – дед устремляет пронзительный синий взгляд на внука.
Миша выгибает грудь колесом, подходит к деду близко.
- Дед, у папы в фирме есть кому работать! Поэтому я пойду спасать с дерева котиков, вытаскивать заблудших овечек из притонов, доставать из рек и огня автобусы с людьми. Не хочу в бизнес, мне не нравится сидеть в офисе за компьютером целый день!
- Отлично! Одна модель, вторая хоккеистка, третий – полицейский. Кто бизнесом займется? Вася, придется вам рожать еще!
- Мы с Полиной пас! – отвечает за меня любимый, и я с ним полностью согласна. Надо этих троих на ноги поставить.
- Может, Василиса? – робко вставляю свои пять копеек, бросая взгляд на Асю с дочерью.
- Значит, Василиса! – быстро соглашается дед, бросая на новую внучку изучающий взгляд.
- Нас в расчет не взяли? – обиженно интересуется Алиса.
- Тебя можно поздравить? – осторожно спрашивает Яся.
- Тебя тоже! Скоро станешь бабушкой в четвертый раз!
- В пятый, - поправляет Яся, бросая взгляд на Ваську с синими васильковыми глазами и светлыми косами. Ощущение такое, будто небеса родили девочку специально для этой семьи.
Гляжу на всех этих красивых людей вокруг, понимаю, что никогда не могла мечтать о том, чтобы войти полноценным членом в их общество.
Семь лет назад думала, буду изгоем. Они никогда меня не примут.
Но всё изменилось. Всё, кроме одного… Виталины снова нет рядом. А это значит, что рана в груди до сих пор саднит.
Кто-то берет за руку. Оборачиваюсь – Марина. Улыбаюсь ей.
- Познакомьтесь, - радостно лепечу я, подзывая к себе маму.
- Мама - это Марина, моя лучшая подруга.
- Марина – это моя мама, - счастье переполняет мое сердечко.
Параллельные матери глядят неотрывно в глаза друг другу, не зная, что я их общая дочь… Одна на двоих.
И я не знаю, что две дорогие мне женщины, на самом деле, мои параллельные матери.
- Сноха, как тебя угораздило девочку отдать в хоккей? – слышу поставленный голос Егора за спиной.
Делаю над собой усилие, отрываюсь от мамы и подруги, гляжу в блестящие заинтересованные глаза свекра.
- Егор, это длинная история.
- Ничего у нас есть время, - свекр предлагает мне руку. Беру его под руку, уходим от праздничной толпы туда, где нас никто не потревожит.
Глава 38
Виталина (Изабелла)
Распахиваю в ужасе глаза, наблюдаю за людьми, облепившими мое кресло.
- Неужели нельзя было сразу сделать УЗИ? – орут где-то рядом.
- Кому она нужна, чтобы делать ей УЗИ? – отвечает строгий мужской голос.
От ужаса за себя и ребеночка ничего не соображаю. Удивляюсь тому, что комната сильно похожа на операционную.
- Успокойся, детка, - женщина в белом улыбается именно мне. Берёт за руку. По возрасту она годится в мамы, которой у меня никогда не было. Незнакомка относится ко мне бережно, хочет помочь, а не уничтожить, как сделала моя родная мама, бросив меня, едва родила.
Улыбаюсь отчаянно. Уверенность и спокойствие чужой женщины передаются мне. Послушно выполняю команды. Между ними истерю, когда боль становятся невыносимой.
- Мне тужиться? – спрашиваю наивно у медсестры, пристегивающей мое запястье.
- Нет, малыш, не надо! Тебя будут срочно кесарить?
- Это как? Зачем? Я же сама могу родить.
- Нельзя самой. Они не справятся, слишком крохотные.
- Кто они? – закусываю губу, плачу. Очень больно и страшно за себя и ребенка. Я – клубок страха и оголённых нервов.
- Я умру?
- Успокойся! - приказ сверху.
- Почему ее так поздно привезли? Изверги. Еще чуть-чуть и девочка бы не выдержала!..
- Эндотрахеальный наркоз. Начинаем! – распоряжается кто-то другой.
Забываю всё на свете, кто я, откуда меня привезли. Отключаюсь через десять секунд после того, как игла вгрызается в мою вену, а на мое лицо водружают маску.
Открываю глаза, когда негромкий крик оглашает палату. С удивлением гляжу на живой комочек в руках акушерки.
Медсестра проводит манипуляции с ребёнком, а я протягиваю к ней руки.
- Дайте мне сыночка! Дайте!
Его кладут мне на грудь. С удивлением смотрю в узкие глазки. Не пойму, какого они цвета. Так нервничаю, что не могу сконцентрироваться на какой-то одной черте внешности. Жадно рассматриваю младенца.
В голове стучит одна мысль: - Мой сынок.
Глажу головку со светлым пушком, нежно хватаю пальцами розовые пяточки и пальчики. Он такой маленький, почти игрушечный. Недоношенный? Провожу пальчиками по лицу ребенка, мурлычу нежно: - Мамино счастье!
Внезапно ребенок начинает задыхаться у меня на груди.
- Он синеет! Помогите! Помогите!
Оглядываюсь по сторонам. Никого. Мне некому помочь. Все ушли.
Грудь невыносимо жжет! Гляжу – вижу горстку пепла.
Кричу громко, надрывно, до хрипа, пока не теряю голос.
С трудом успокаиваюсь. Встаю на ноги. Они абсолютно меня не держат. В промокшей от крови сорочке иду по длинному белому коридору.
Грудь набухла, и я знаю, что должна покормить сыночка, но не могу его найти.
В одной из комнат вижу розовый кулёчек. Он надрывно кричит.
Вхожу в утробу помещения. Аккуратно убираю ткань с лица малыша. Девочка. Милая. Сладкая девочка. Беру ее на руки.
Кулёк визжит как живая сирена, вонзаясь в мой мозг.
Затыкаю уши. Материнское сердечко подсказывает, что надо покормить девочку.
- Тихо, - рассматриваю аккуратное личико с чуть раскосыми зелеными глазками.
Маленькие губки складываются в бантик и причмокивают, когда я подношу к ним грудь. Девчоночка неумело ищет сосок, тычется губками, как новорожденный котёнок.
Умильно улыбаюсь, помогаю ей найти сосок. Она нежно льнёт губками к разгорячённой коже.
