этим развалившимся вальяжным котярой на кровать и протягиваю ему таблетку и воду.
- Держи. Двадцать минут и отпустит.
Жадно выпивает таблетку, ставит стакан на тумбочку.
- Поговорим или продолжим?
Смотрит слишком пронзительно, но не в глаза, а на мои губы.
Я же бросаю взгляд на часы и улыбаюсь.
- Твой сын может проснуться кушать. Даже не знаю который из них. Илья на днях решил, что подкрепляться среди ночи с братиком - это замечательная идея. Но этот парень хотя бы держит сам бутылочку.
- Я помогу с этими пупсами, просто обязан научиться. Таир не должен чувствовать, что брошен мною, - падает на спину и трет лицо. - Илюха идеальный старший брат, я в восторге.
Зачем-то кладу ладонь на его пресс. Не хочу себе даже признавать, что мне постоянно хочется трогать его. Видимо, крик мозга, который его потерял и смирился с тем, что его больше нет. А потом он вернулся и снова чужой, что есть, что нет.
А тут лежит рядом, в моей кровати, и у меня совсем голова идёт кругом.
- Я горжусь нашим парнем. Обычно когда младшие появляются в семье, у старших, особенно в таком возрасте, идёт откат, а тут такая трогательная ответственность. Ты бы видел, как он ему соску подсовывает, когда Таир роняет ее во сне... Впрочем, - улыбаюсь, - увидишь сам.
В этот момент в радионяне началось оживление. Сначала закряхтел Таир, потом послышалось сонное:
- Мама, - Ильи.
Я широко ухмыльнулась.
- Видишь, все как говорила. Война войной, а обед по расписанию.
Встаю на ноги, протягиваю руку Сагалову:
- Идём!
- Я хочу его покормить, хочу чтобы привык, да и тебе нужно меньше напрягаться.
Идёт за мной, но потом смеётся.
- С голой жопой не то.
Впрыгивает в штаны и только потом меня догоняет.
Два пацана уже не спят, Илюша как-то странно смотрит на нас. Мне даже не ловко.
- Как он без Вартана?
- У него есть отец, - отрезаю звенящим голосом и от одной лишь тональности моего голоса атмосфера в комнате сразу меняется и из сонной становится напряженной.
- Прости, - тут же качаю головой. - Слишком рано. Я ещё слишком зла, чтобы сочувствовать.
Я подхожу к сыновьям и беру на руки Таира, улыбаюсь и трусь носом о его маленький носик. Этот ритуал его всегда успокаивает.
- Ложись к Илье, - негромко говорю Сагалову. - Полежишь с ними, пока я принесу им еду.
- Ну чо , парень, папку примешь? - Сагалов садится рядом с сыном и гладит его спину, - или с мамой на кухню подсматривать за братом?
- Нет, дорогой. Мама на кухню сама, а ты сторожи богатырей, - я подхожу и передаю ему в руки Таира.
Малыш смотрит на меня, на Илью, на брата, и тут же пытается вытянуть ручки и зареветь, но к Сагалову ближе подсаживается Илья и даёт братику свою ручку. Таир сразу начинает перебирать пальчики брата и передумывает реветь.
- У тебя сильный союзник, - подмигиваю Сагалову и оставляю его с сыновьями в спальне.
Стася
Поворачиваю голову на бок и смотрю на него, до сих пор не веря в то, что происходит.
- Когда такое случилось впервые, ты заорал на меня, что сейчас сдохнешь и что я тебя убила, вот и спрашиваю, - усмехаюсь.
- Я и сейчас сдохну, - поворачивает голову и хмурит брови, - чо за нахрен?
- Что, по-прежнему так бывает только со мной? - приподнимаю бровь самодовольно.
Не могу подавить эту глупую неуместную радость. Просто он так долго меня жрал и долбил, а это сильное тело по-прежнему помнит, кто здесь мамочка, даже когда голова с ним не дружит.
- С ней было все не так, далеко не так. Черт я сейчас рехнусь. Это сраная головная боль.
Сжимает виски ладонями и рычит протяжно.
Кладу ладонь ему на голову и провожу по лбу.
- Лежи, я таблетку принесу от головы.
Поднимаюсь с кровати и иду первым делом в ванную, чтоб привести себя в порядок.
Стою, обмываюсь и голова начинает болеть у меня. Что я только что натворила? И зачем? Почему, когда он явился и стянул свою чертову майку, я сразу решила что вытрахать из организма боль от предательства изменой это лучшая идея? Только головной боли добавилось, и себе, и ему. Это говорит здравый смысл.
А тараканы в голове пляшут и из горла хлещут шампанское. И тело предатель. Так странно поет. Такое облегчение в каждой клетке, как бабка отшептала.
Раздражённо качаю головой, укутываюсь в халат и возвращаюсь в спальню с таблеткой от головной боли и стаканом воды.
Сажусь рядом с этим развалившимся вальяжным котярой на кровать и протягиваю ему таблетку и воду.
- Держи. Двадцать минут и отпустит.
Жадно выпивает таблетку, ставит стакан на тумбочку.
- Поговорим или продолжим?
Смотрит слишком пронзительно, но не в глаза, а на мои губы.
Я же бросаю взгляд на часы и улыбаюсь.
- Твой сын может проснуться кушать. Даже не знаю который из них. Илья на днях решил, что подкрепляться среди ночи с братиком - это замечательная идея. Но этот парень хотя бы держит сам бутылочку.
- Я помогу с этими пупсами, просто обязан научиться. Таир не должен чувствовать, что брошен мною, - падает на спину и трет лицо. - Илюха идеальный старший брат, я в восторге.
Зачем-то кладу ладонь на его пресс. Не хочу себе даже признавать, что мне постоянно хочется трогать его. Видимо, крик мозга, который его потерял и смирился с тем, что его больше нет. А потом он вернулся и снова чужой, что есть, что нет.
А тут лежит рядом, в моей кровати, и у меня совсем голова идёт кругом.
- Я горжусь нашим парнем. Обычно когда младшие появляются в семье, у старших, особенно в таком возрасте, идёт откат, а тут такая трогательная ответственность. Ты бы видел, как он ему соску подсовывает, когда Таир роняет ее во сне... Впрочем, - улыбаюсь, - увидишь сам.
В этот момент в радионяне началось оживление. Сначала закряхтел Таир, потом послышалось сонное:
- Мама, - Ильи.
Я широко ухмыльнулась.
- Видишь, все как говорила. Война войной, а обед по расписанию.
Встаю на ноги, протягиваю руку Сагалову:
- Идём!
- Я хочу его покормить, хочу чтобы привык, да
