потрепал по попе, сжал.
Я чуть не потеряла сознание, слишком похоже на другое событие, слишком похоже. Потом спины коснулись его влажные губы и быстро протащили горячую дорожку собственнических поцелуев вдоль всего позвоночника. Попы коснулась колкая щетина, жаркое дыхание и… укус.
— Ммм… Иди ко мне! — сдавил ладонями попу.
— Только не так. Я… я хочу тебя видеть и поцеловать! И… И это я должна тебя, а не ты…
— Черт, заноза болтливая! — рыкнул, оставив на моей попе еще несколько жадных поцелуев-укусов, потом быстро подмял под себя, развернув лицом, и…
Все же толкнулся между ног требовательным тараном, сомкнув губы возле уха.
— Завтра с утра оседлаешь. Выдоишь досуха…
Он быстро облизал пальцы и опустил их, лаская у входа, смачивая. Большой палец опытно ласкал клитор, заставляя меня пульсировать понемногу и тихо постанывать.
— Ааа… Горячая.
Тигран подхватил мои ноги под коленями и приподнял повыше, вонзился мощным толчком.
— Да… Вот так… — задрожал, двигаясь рывками острыми.
У меня перед глазами то появлялись, то угасали черные вспышки. Тугие движения, резкие… Ооох, он двигался не щадя, каждый раз до упора, и поглядывал на мою реакцию.
Я медленно приподняла руки и сжала грудь, лаская немного, играя с сосками, оттягивала и покручивала их, заметив, как это понравилось Тиграну. Он наблюдал за мной жадно.
Облизав пальцы правой руки, я опустила их между ножек, лаская себя так, как нравилось, чтобы уменьшить жар и трение от мощного тарана Тиграна.
Вот так… Гораздо лучше, ммм…
— Кайфовая… Кайфовая моя…
Осмелев, я сжала пальцы кольцом вокруг его толщины, ощутив вибрацию и жар, и отпустила, быстро-быстро трогая себя.
— Кончить хочешь? — поинтересовался он, наблюдая за тем, как ускорились мои движения. — На член кончай… Я тебя много раз до оргазма довести могу! — похвастался.
Но выдержу ли я много раз такое?! Поскорее бы угомонился.
Мне от такого дикого секса и хорошо, и больно…
Кайф на грани.
Такого не повторить… Не выдержу.
— Хочу с тобой вместе! — потребовала я, выгнувшись под телом мужчины, таранящего меня на дикой скорости.
— Кайф, Малая. Кайф… Ска… — дернулся и излился, двигаясь затухающими рывками.
Потом повалился на боковую и сгреб к себе, сполз немного ниже и засопел между моих грудей.
— Дай мне пять минут, и я снова твой, — пообещал грозно, я же скрестила пальчики, чтобы он… угомонился!
Тигран
Нутро горело от жажды, голова раскалывалась. Веки тяжелые, не желают открываться. Тело окутывало коконом лени, жара, легкой дурноты, от которой тотчас же хотелось избавиться.
Очиститься от всего. Хотя бы просто помочиться… Член деревянный от желания облегчиться.
Немного пошевелился и перевернулся на спину, рукой задел нечаянно мягкий шелк.
Волосы длинные.
Блять.
Застыл почти мгновенно.
Даже дышать перестал, головная боль во сто крат усилилась от мысли: кто это мог быть.
Вспоминая прошлую ночь, она урывками проявлялась. Но даже от того, что удалось вспомнить, позорный стыд окатил кипятком изнутри.
Стыд и страх.
Я не все вспомнил. Вдруг не все вспомнил, потому что вспоминать такое слишком стремно для трезвого меня.
Для нажравшегося — вполне приемлемо, но я нажираюсь редко до состояния неадекватности. Мне много выпить надо. Я еще и курил, помню, как траву курил, пил, снова курил, чтобы уж точно вечное разумное отрубить и просто отключиться.
Знаю же, ничего хорошего не выходит. Но иногда, когда все идет по пизде, когда даже в тех, что рядом, не видишь ни капли поддержки и тепла, хочется отрубиться от этой реальности. Хотя бы ненадолго.
Такое состояние, как вчера, у меня крайне редко бывает. Последний раз лет… десять назад нажирался до скотского состояния, и вот вчера.
Блять…
Осторожно повернув голову в сторону, увидел, как дернулись ресницы Маши.
Она притворилась, что спит, а мне не хватило смелости показать ей, что я раскусил ее невинное притворство. Палится же, боже! Дыхание, дрожащие веки. Все как на ладони!
Но признать означало бы начать диалог, я же к нему был не готов.
Мне нужно было…
Самому понять, что натворил, и решить, что делать.
С трудом встал, качнувшись, еще мутило.
Покинул комнаты, предоставив Маше возможность полежать еще немного, даже не смотрел на нее толком.
Можно сказать, сбежал!
Проблевался так, что мозги заскрипели, вымылся тщательно, оделся. В последний момент рука привычно потянулась к шейному платку, но потом в мозгах стрельнуло, как Маша меня пытала, как про шрам все выспрашивала, целовала, лизала меня, дыша сладко и часто.
Дрожала…
Наверное, от омерзения, но мне, свинье пьяной, все было ни по чем.
Поэтому рука с платком опустилась.
Телефон задребезжал уведомлениями: Самвел любезно напоминал об ужине, где вся семья хочет познакомиться с моей женой.
— Сука. Сдохни. Мразь старая! — заорал и пнул стол.
Не отпустило.
Раскрошил немного мебели, вспотел, жар в теле возрос тысячекратно.
Но хоть пар спустил, иначе бы целый день фантазировал о том, как медленно вгоняю вилку в глаза старого паука.
Его кознями мои отношения с милой, наивной девчушкой похерены.
Просто нахуй похерены, похоронены, и сверху могильный холм высотой до небес.
Спасибо, дядя.
Дочурку ты хотел мне свою сплавить. Думаю, я решу вопрос иначе: отправлю эту дырку в дешевый бордель, оргии обслуживать, а его смотреть заставлю. Ему же нравится смотреть…
***
Приехала доставка цветов. И надо бы к Машке заявиться, я же себя до сих пор дерьмом ощущал. Не мог заставить себя перешагнуть даже порог тех комнат, она сама не спешила выйти.
Мне нужен… переговорщик для таких случаев.
С Осло моя малая ладила.
— Осло позови, — приказал охраннику.
— Его нет.
— Куда отправился?
— Не знаю. Уволился.
— В смысле? Я его не увольнял.
— Сам уволился. Вчера. После того, как вы в дом отправились с супругой, он вышел, оставил оружие, телефон, ключи… Словом, все сдал, написал заявление и ушел пешком.
Это первое увольнение! От меня не увольняются, я увольняю!
Так…
Осло нет, кого к Малой отправить?
Некого… Никому бы я такое не доверил, кроме себя и Осло. Спасибо, Дан, теперь еще за тобой разгребать, будто мне своих проблем мало.
Придется самому.
Все цветы расставили в коридоре, я выбрал небольшую, но самую симпатичную, плюс коробку клубники в белом шоколаде и вошел, предварительно постучав.
Маши в комнате не оказалось.
Сначала мой взгляд метнулся в сторону открытого окна, потом я услышал шорох со стороны ванной комнаты, и обернулся.
Малая застыла в дверях, кутаясь в большой халат, на голове — тюрбан.
Взгляд настороженный и… тикающий какой-то. Как стрелка секундная, бессильно бьющаяся
