его мозги поработать в другом направлении, которое он намеренно или нет исключает. Окинув меня оценивающим взглядом, Олег понимающе кивает:
— Понравилась моя Царевна, — констатирует ставший очевидным факт. — Можешь не отвечать, по глазам вижу.
— А если я ей — тоже? — нагло навожу на мысли.
— Ты? — задрав голову, сукин сын смеется. Сжав кулаки, скриплю от напряжения зубами. — Прости, парень, но с Сашей у тебя никаких шансов, — последнее произносит, похлопав меня по плечу.
— У нее может быть другое мнение, — запальчиво возражаю я, осознанно провоцируя самодовольного павлина.
— Может, — неожиданно соглашается Олег. — Я не удивлюсь, если на эмоциях она позволила себе пофлиртовать, потешить уязвленную гордость, но это ничего не значит. Мы вечность вместе, проросли друг в друга. Знаю ее от и до. Мой косяк причинил ей боль, но…
— Левак. Вещи нужно называть своими именами, — грубо перебиваю я.
— Ты прав — левак, — не спорит непробиваемый кретин. — Но надо смотреть вглубь проблемы. Саша понимает, что стало причиной. У нас непростые времена, но мы по-прежнему вместе, и я готов горы свернуть, чтобы исправить ошибку.
Поет он складно, этого не отнять, но почему-то меня мучают смутные подозрения, что не просто так этот хитровыебанный выхухоль распинается перед малознакомым парнем о проблемах своей супружеской жизни.
— Мы, кстати, в кафе рядом со смотровой собирались перекусить. Присоединишься? — невозмутимо предлагает Олег. Здравый смысл кричит, что нужно отказаться и не вестись на мутные манипуляции.
— Да, с удовольствием.
— Там, кстати, медпункт есть, если нужно…
Черт, что ж он такой душнила-то?
— Не нужно, — отрезаю, вставая на доску. — Погнали? — с вызовом бросаю я. — Кто придет первым, оплачивает счет.
— Ты — первый. Я, если что, подстрахую и за счет заплачу без проблем. — проницательно ухмыльнувшись, отвечает Олег.
Ну да, конечно. Так бы и сказал, что кишка тонка. Гребаный трус. Знает, что ему меня не обойти, и своё невъебенное эго страхует.
Максим
Разогнавшись, мчу вниз, забыв об ушибах и встречном обжигающем ветре, но тщательно следя за указателями, хотя трассу знаю как свои пять пальцев. То, что до этого не вписался в поворот, — чистая случайность. Любой спорт не прощает несобранности и мысленных отвлечений на посторонние темы. Я изначально не был сосредоточен на спуске, за что и поплатился. Урок усвоен. Впредь буду умнее.
Физиономия немеет от мороза, в кармане разрывается мобильник. Друзья снова меня потеряли. Беспокоятся за дурака. Чувствую себя последним говном, когда, долетев до смотровой, не перезваниваю, чтобы их успокоить, а лихорадочно ищу в толпе сноубордистов и лыжников Сашкино лицо.
Ребра снова схватывает, когда замечаю ее возле входа в кафе «Сугроб».
В белом комбинезоне с капюшоном, отороченным мехом, она выглядит охеренно горячо. Миниатюрная, стройная, обалденная. Снегурка моя. Белый определённо ее цвет. Она открыто улыбается Вере, которая на контрасте одета в черный костюм. Саша бегло посматривает на зажатый в руке телефон, закусывает губы, словно от досады. Улыбка меркнет и медленно сползает с красивого лица. Теперь Веру слушает вполуха, прилипнув взглядом к экрану.
Сердце болезненно дергается. Чей звонок она ждет? Мой или Олега?
Внутренности обжигает всплывавшая в памяти фраза: «Понравилась Царевна моя». Коробит, потряхивает от его слов. Моя она. Моя. Снегурка. А Царевну он уже один раз променял на дешевую прошмандовку. Обесценил, ноги вытер. Нельзя такое прощать. Невозможно.
Сука, эту ночь они в одном доме провели, и Олег явно не настроен на развод. Наоборот, до омерзения уверен в себе. Я слишком хорошо помню бурные примирения родителей после диких скандалов, чтобы не догадываться, что все это может значить. Успокаиваю себя тем, что Саша не похожа на мою мать. Разные они. Кардинально. Из общего только студенческая дружба.
Но это понимание не утешает, а еще сильнее злит. Если Олег ее продавит, не останется никакой разницы. И Снегурка моя окончательно замёрзнет, сердце в пустую ледышку превратится.
Что же ты творишь, Саш? Такие, как он, не меняются. Затаится, усыпит бдительность, лапши на уши навешает, в отпуск свозит, а потом будет гулять «по-умному», чтобы не спалила и жила дальше в своей треснувшей скорлупке.
Яростная обида за Снегурку и собственнические инстинкты грызут, бушуют, гнев ядом расползается по венам. Подхватив доску подмышку, уверенно направляюсь к ней. Народ расступается, пропуская наглеца, прущего напролом.
Когда между нами остаются считанные метры, Саша с Верой, устав топтаться на крыльце, заходят в кафе, буквально хлопнув дверью перед моим носом. Это немного отрезвляет. Надо выдохнуть, собраться. Сунусь сейчас, наворочу дел, наговорю лишнего. Иначе не смогу, а после сам себя сожру.
Остынь, Довлатов. Меняй подход. Включай голову. Желательно верхнюю.
Нахрапом Снегурку не взять. Демонстрацией силы и игрой мускулов не впечатлить. Разве что в койке, но туда еще надо попасть. Одного раза мало.
И мне, и ей. Я всю жизнь ее отогревать готов.
А она?
Закурив сигарету, глубоко втягиваю дым, позволяя никотину расслабить бешено работающий мозг. Одновременно набираю в общий с парнями чат, что сошел с трассы, но уже возвращаюсь. Про падение молчу. Меньше знают — крепче нервы и реже вопросы. Ник пишет, что следующий Новый Год они «стопудово встречают без меня», ибо я — цитата: «Нестабильный мудила».
Рус услужливо добавляет: «И редкостный долбоящер». Затем, видимо, чтобы я прочувствовал крайнюю стадию их общего негодования, приглашает в чат Жанну. «Макс, я ноги отморозила. Теперь твоя очередь меня лечить…» — тут же прилетает от нее. Ага, размечталась. А между ног полечить не надо?
В итоге договариваемся встретиться с парнями в ресторане нашего парк-отеля через два часа. Жанна, я так понимаю, тоже нарисуется. Ладно, переживу.
Заприметив неторопливо приближающегося оленя…, упс, Олега, я вымучиваю из себя подобие непринужденной улыбки. Демонстративно смотрю на смарт-часы.
— Я уж думал, ты заблудился, — бросаю со смешком.
— Не дождешься, — парирует он, равнодушно взглянув мне в лицо. — Девчонки внутри?
— Да, я видел, как они вошли. Решил тебя дождаться.
— Вот он я. Идем, — хорохорится Олег.
В кафе жарко, как в бане. С порога обдает волной тепла, прогревая ушибленные конечности. Признаться, на холоде было легче. Отходняк, как после анестезии. Тело ломит, кожу печет, мышцы неприятно покалывает.
Расправив плечи, бегло оглядываю зал, сразу заметив брюнетку и рыжую за столиком у панорамного окна. Саша с Верой заняты болтовней и не замечают нашего появления.
Олег плюхается на стул рядом с женой, по-хозяйски обнимая ее за плечи.
Тяжело сглатываю, рефлекторно сжимая кулаки. Перед глазами мелькают красные пятна и не из-за светодиодной шторы на окне, мерцающей серебристыми огоньками.
— Не
