Но почему?
— По той же причине, что я сказал тебе несколько месяцев назад. Каждый из нас выбрал свой путь в этой жизни.
«Неужели Патрик знал?» — подумала сенатор.
Она не могла поверить, что её сын сейчас своими руками разрушает дело жизни её отца, его деда.
— Оставьте нас, джентльмены, — приказала она ледяным тоном. — Это семейное дело.
— Я думаю это лишнее, сенатор, — произнес Эрик.
От уха женщины не укрылась эта коротенькая пауза перед её титулом.
— Мы приняли решение и ничто его не изменит. Давайте покончим с этим.
— Но это же семейное дело, Гейл! — Она повысила голос, привлекая удивленные взгляды. — Как смеешь ты разрушать то, к созданию чего ты не был причастен?
Эрик выгнул бровь в скептическом жесте.
— А вы, сенатор?
20 декабря, 12:03 p.m, Бостон
Хэлен Сивер стояла в помещении с заставленными коробками, которое служило ей гостиной, и смотрела в окно на медленно падающий снег и снующих везде людей. Приезд грузовика, что должен был забрать её вещи, ожидался с минуты на минуту.
Женщина смотрела на суетившихся людей в окно, думая о том, что её ждет. Она покончила со всеми делами, удерживающими её в Бостоне, и готова была двигаться дальше. Всю последнюю неделю она упаковывала вещи и принимала возможных квартирантов, которые приходили смотреть ее съемные апартаменты.
Саму Хэлен ждало более скромное жилище в Вашингтоне, ключ от которого она уже получила и могла спокойно въезжать. Но её терзали сомнения.
Да, она получила то, что хотела — работу на сенатора, которая баллотировалась на пост Президента, открывшую перед ней мир политики и власти. Но зато какой ценой.
Она подставила своего бывшего клиента — Фокса и он, свихнувшийся от сфабрикованных обвинений, захватил бедную девушку в заложники. А той ведь и так досталось.
Женщина бы никогда не простила себе, если бы тот причинил вред мисс Донован.
После того случая, она сильно засомневалась в своём желании работать на Лилиан Гордон. Ведь её участие в деле сына сенатора привело к катастрофическим последствиям. Захват заложников и публичный скандал, который правда быстро утих, но детектив всё равно мучилась угрызениями совести, читая полнейшую чушь газетчиков о профессоре, девушке и декане, чего уж говорить об отзывах читателей.
Мучимая чувством вины, она перечислила приличную сумму денег на счет девушки и даже прислала ей несколько букетов цветов. Сивер следила за этапами её выздоровления, используя весь накопленный опыт частного сыска и связи. Правда, инкогнито, не докладывая никому. Лишь для того, чтобы знать, что с девушкой всё хорошо.
Детектив знала, что это неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Она не могла этого объяснить, но интуиция подсказывала ей, что все несчастья, что произошли с мисс Донован и профессором Фрилингом напрямую связаны с её деятельностью, начиная с обращения Фокса добыть компромат на профессора.
Аргумент «я просто делала свою работу» не спасал. И теперь женщина буквально съедала себя за то, что приняла заказ альбиноса. Но если сбору компромата было хоть какое-то оправдание, то её желание ввязаться в грязную игру старой политиканши нельзя было загладить никакими доводами.
Хэлен казалось теперь, что она заключила сделку с самим Дьяволом. Причем, она сама его вызвала.
Самое страшное тут было то, что теперь она не могла выбраться из этого омута, в который сама залезла. Она понимала, что, откажись она сейчас от работы на сенатора, та бы уничтожила её, как сделала с Фоксом, и, возможно неосознанно, с собственным сыном.
Детективу хотелось верить, что та, внезапно всплывшая газетная история случайность, не имела к Лилиан никакого отношения. И в самом деле, какая мать стала бы уничтожать репутацию собственного ребенка, к тому же единственного?
Но, если это правда, и нелепица, появившаяся в прессе о Фрилинге, девушке и Фоксе — дело рук сенатора, тогда она еще хуже, чем Хэлен о ней думала.
И на эту Медузу Горгона ей придется теперь работать. Сивер тяжело вздохнула. Она наступила в гадючье гнездо, думая, что её не ужалят. И теперь единственное, что ей оставалось делать, это прикидываться одной из них.
В дверь позвонили. Но женщина не сдвинулась с места, все также глядя на падающий снег.
* * *
Сама же сенатор в это самое время находилась у себя в кабинете. Через пару часов у неё было важное заседание, но мысли женщины витали далеко. Она уже месяц не говорила с Эриком — последний раз, когда видела его на внеплановом заседании совета директоров их семейной фирмы, на котором приняли решение продать акции на сторону.
Худшие опасения женщины сбылись — их главный конкурент, завладел пакетом акций и теперь имел возможность принимать важные решения в делах фирмы. Лилиан не сомневалась, что тот хотел уничтожить компанию.
Всё, чего её отец и она добивались огромным трудом, кануло в небытие. Правда, ей удалось убедить Артура, чтобы тот продал свою часть акций членам совета директоров, которые верны фирме и уж точно не допустят её упадка, но их компания больше не была семейной фирмой.
Но это не самая страшная проблема. Самое страшное то, что её сын не хотел иметь с ней ничего общего. И всё из-за этой сиротки из Денвера.
Несмотря на то, что её мучило раскаяние и угрызения совести, Лилиан всё равно испытывала к Энди Донован неприязнь, которая была сильнее любых сожалений.
Если бы не эта девушка, то ничего бы этого не случилось. Встречался ведь Эрик с другими женщинами, и ни одна из них не заставляла его вести себя подобным безрассудным образом. Подставить свою карьеру и репутацию под удар. Уничтожить наследие своего деда!
Неужели её взрослый и опытный сын влюбился так, что лишился здравого смысла? Если бы он послушал её тогда, несколько месяцев назад, когда этот гаденыш появился в их жизни, а теперь кормил червей, ничего бы этого не произошло.
Сенатор протяжно выдохнула, а затем встала с места и направилась к своему бару. Ей срочно нужно было выпить.
Нет. Она испытывала к Энди не просто неприязнь, она ненавидела её. Алкоголь провоцировал быть честной с самой собой.
Если раньше она думала, что та в сговоре с Фоксом, то теперь, когда Лилиан знала правду, стало только хуже. Обычная девчонка, пришедшая из ниоткуда, сумела одурить её взрослого сына, уважаемого профессора, так, что он поругался с собственной матерью, потерял своё место и уничтожил семейное дело! Заставила её, рассудительного сенатора и превосходного стратега сомневаться в себе и заниматься самобичеванием,
