— Он кричит, и строгий, — надув губы проворчал Миша, косясь в сторону Тимофея, который спокойно ждал, пока малыш даст ему осмотреть руку.
Юля же, похоже, искренне забавлялась, наблюдая за этой сценой со стороны, но не вмешивалась, наверное, еще стесняясь Тимофея и вчерашнего.
Саша кивнула.
— Да, кричит он часто, это я тоже заметила, — совершенно серьезно согласилась она с Мишей, а потом лукаво посмотрела на Тимофея. Тот прищурился. — Но ведь не просто так, по делу же, обычно, ругается?
Ручонки Миши еще сильней обхватили ее талию.
— По делу, — мальчуган повесил голову, — когда я сироп от кашля пить не хотел зимой. Но так громко кричит, — обиженно зыркнул Миша в сторону мужчины.
Саша закусила губы, чтобы не рассмеяться.
— Он не будет сейчас кричать, обещаю, — заверила она малыша, а сама подняла на Тимофея умоляющий взгляд. — Только ручку твою посмотрит, чтобы там перелома не было. И чтобы мы знали, как тебя лечить.
— Точно? — Миша подозрительно посмотрел на нее.
— Точно, — кивнула Саша.
Тимофей хмыкнул, но тут же примирительно поднял руки, стоило ей бросить в его сторону уничижительный взгляд. Нашел чем развлекаться, ребенка запугивает своей строгостью.
— Давай сюда свою руку, — проворчал Тимофей, — раз уж ругаться и кричать мне запретили, придется просто смотреть.
Миша, все еще явно не доверяя взрослым, осторожно протянул в сторону Тимофея поврежденную руку. Второй он крепко держался за Сашу. А она и понимала, что не стоит, отдавала себе отчет, что неправильно, не не смогла не прижать его сильнее к себе. Просто ощутить в руках тепло ребенка, такое маленькое и хрупкое, но уже такое своенравное и вредное создание, к сожалению, не особо доверяющее взрослым.
Она любила детей. И возможно потому, что сама не могла тех иметь, болезненно переживала любую несправедливость в их сторону. Саша всегда делала благотворительные взносы на счет детского дома в их городе. И даже думала когда-то усыновить кого-то из малышей. Но Антон был против. Заявил, что раз у них нет своих детей, то и чужих — не надо.
И сейчас, обнимая этого мальчугана, который никому не доверял, даже ей, просто выбрав на время меньшее из двух зол, ощущая, как он дрожит от страха и боли — у нее глаза щипало от обиды за него, за то, что с самого детства он видел от людей только худшее.
— Ушиб, скорее всего, — наконец заметил Тимофей, отпустив руку Миши. — Без рентгена, конечно, сложно трещину исключить, или поднадкостничный перелом. Посмотрим за тобой еще сегодня и завтра, — он взъерошил волосы Мише, несмотря на то, что мальчик держался, словно волчонок. Того и гляди, укусит за руку.
— Хорошо, — Саша кивнула и медленно поднялась, увлекая и Мишу за собой. — Пошли, я тебе сейчас царапины обработаю, а с рукой решим потом, пока просто холод приложим.
Малыш настороженно шагнул за ней.
— Миш, бабушка дома? — Тимофей окликнул мальчика, направившись следом за ними.
— Нет, у бабы Мани, — неохотно буркнул мальчуган.
— Я схожу за ней, — тихо сказал Тимофей Саше и обогнал их.
— Вижу, помирились? — Юля догнала их с мальчуганом и пошла рядом.
— Поговорили, — это все, что Саша пока могла уверенно утверждать, но и ей самой поведение Тимофея с утра показалось обнадеживающим.
— Ладно, раз поговорили, дальше разберетесь, уже не так страшно тебя здесь оставлять, — улыбнулась подруга и прикрикнула на Дика, который принялся отчаянно лаять, едва заметил Мишу.
Пока Саша промывала царапины мальчугана и осторожно, обязательно сопровождая процесс обдуванием под внимательным взглядом потребовавшего это Миши, смазывала их зеленкой, Юля быстро пожарила яичницу. Нарезала колбасы с хлебом, который они с вечера поставили выпекаться. Как оказалось, очень к месту — что Миша, что Тимофей, который вернулся довольно быстро, буквально смели все приготовленное. Причем мальчуган с такой жадностью глотал куски еды, словно несколько дней не ел, а на колбасу смотрел, вообще, как на чудо. Видно ни разу не пробовал. Не сговариваясь, они втроем сдвинули ему все кусочки. А Тимофей, явно забыв, что обычно отказывался есть у нее, ни в чем не уступал мальчугану, словно и сам с «голодного края» вернулся. Саше и Юле пришлось ограничиться бутербродами и кофе.
Когда Миша еще дожевывал последний кусочек колбасы, явно позабыв о любой боли, в дверь постучали и в проем заглянула пожилая женщина. Бабушка Миши, как поняла Саша. Она тяжело дышала, видно с трудом добравшись до дома, да и весь ее внешний вид заставил Сашу заподозрить сердечные проблемы. А постоянная нервотрепка из-за пьянства сына, похоже, не добавляла немолодой женщине здоровья.
— Где же ты был, пострел? — сокрушенно всплеснув ладонями, она кинулась к внуку и крепко обняла его.
Миша что-то неопределенно пробурчал, запихиваясь припасенной колбасой.
— Извините, если он вам помешал, — принялась извиняться Мария Анисимовна, пытаясь привести руками в порядок волосы на голове внука.
Впрочем, это ей не удалось. А Саша почему-то посмотрела на Тимофея и подумала, что с этой шевелюрой, так же будет непросто справиться.
Они все заверили женщину, что никаких проблем ее внук им не доставил. Тимофей, уже допивший свой кофе к тому моменту, вызвался проводить их до дома, заодно рассказав Марии Анисимовне, как понаблюдать за рукой Миши, и что делать, если состояние ухудшится. Но Саша подозревала, что он хочет удостоверится, что этим двоим ничего не грозит там.
Едва ушли они, засобиралась Юля, в конце концов завтра понедельник, рабочий день, а ей еще предстояла неблизкая дорога.
И уже через полчаса, проводив подругу, Саша оказалась снова одна в пустых комнатах, ощущая себя как-то оглушено и пришибленно в этой тишине, после суматохи и гама утра. Стараясь избавиться от этого чувства, она забралась под одеяло, обняв Тихона, счастливчика, который все это время просто дремал. Но сон не шел, хоть Саша и ощущала усталость. Тогда она оставила кота в покое, а сама принялась разбирать вещи, стоящие сейчас в комнатах, как придется.
Тимофей пришел к ней около трех часов дня. Не то чтобы Саша его выглядывала. Но тем не менее, глупо было лукавить и говорить, будто она постоянно бегала смотреть в окно для того, чтобы полюбоваться Диком, тявкающим на каждую травинку или проснувшуюся от раннего тепла муху.
И все же когда в ее дверь постучали, а потом на пороге уверенно появился Тимофей, Саша вздрогнула, Нервы сдавали. Она хотела чтобы он вернулся, но не была уверена, действительно ли выйдет так. Переживала о том, что не сказала ему заходить, как вернется, и тут же одергивала себя, сомневаясь в уместности подобной фразы на тот момент при наличии толпы людей в доме.
