Брызгая из пульверизатора ароматизирующую жидкость по всей квартире, я услышала звонок в дверь. Это были Джереми и Гасси с огромной коробкой шоколадных конфет.
— Это тебе, — произнесла она, заключая меня в медвежьи объятия. — Ты единственная из моих подруг, кто не нуждается в диете. Господи! Да ты просто неотразима в этом синем платье!
Я не могла сказать того же о ней. На ней было ярко-красное платье, которое ужасно смотрелось при ее пылающем лице.
Мы пошли в гостиную. Я разлила крепкие напитки.
— Иметь такую квартиру — просто мечта, — Гасси плюхнулась на софу.
— Не могу дождаться пятницы, чтобы уехать из Лондона, — сказала я.
— Я тоже, — ответила Гасси, уплетая орехи, словно умирающая с голоду белка. — У меня в офисе, как в печке. Да, между прочим, Гарэт едет. Поддался на мои уговоры, услышав, какая ты неотразимая.
— Он будет горько разочарован, — сказала я, бросив искоса взгляд на Джереми.
— Сомневаюсь, — заметил он.
Под его пристальным взглядом я опустила глаза в притворном смущении.
«Боже, — подумала я, — кажется, начинает срабатывать».
Я села на софу, вытянув длинные загорелые ноги. Джереми исподтишка воззрился на них. Я не могла его осуждать. Это было куда приятней, чем созерцать толстые тумбы, которые демонстрировала Гасси в своей задравшейся юбке.
— Гарэт приглашает нас после ужина зайти к нему выпить. Он говорит, что не может ждать до пятницы.
— Он тебе нравится? — обратилась я к Джереми, как будто только его мнение имело значение.
— Да, конечно. Он один из моих самых давнишних друзей. Мы учились вместе в Оксфорде. Поскольку его отец был шахтером из Уэльса, Гарэт получал огромную стипендию. Он закончил раньше.
— У него острый ум, но не академического склада. Единственное его призвание — делать деньги, и при том, в большом количестве. Он владелец компании, на которого работают тысячи строителей, возводя небоскребы. Один из самых энергичных людей, которых я встречала, — добавила Гасси.
— Наверное, он давит на всех, — прокомментировала я, подливая Джереми.
— Да не особенно, — сказал Джереми. — Время от времени хочется поубавить его пыл, но во всем остальном он отличный малый.
— А ему не будет скучно на яхте?
— Только не в твоем присутствии. Он любит женщин.
— И у него хватает на это времени?
— О, да, — произнесла Гасси. — Он очень интересный. С ним чувствуешь себя женщиной.
Ужин удался. Ресторан «Луиджи» постарался на славу. И Джереми, и Гасси остались очень довольными.
К кофе я открыла коробку конфет — подарок Гасси.
— О, не следовало бы, — запротестовала она, запустив руку в середину, мы же купили это для тебя.
Наступил момент нанесения главного удара. Повернувшись к Джереми, я сказала:
— Ты ни разу не упомянул о том, что ты тот самый Джереми Уэст. Ты же был моим божеством не помню с каких пор. У меня есть все твои книги.
До чего же он мил, когда краснеет!
— Ты действительно их читала?
— Конечно. Большинство твоих стихов я знаю наизусть. А одно — о вокзале Виктории — больше всего люблю читать на сон грядущий. — Я продекламировала несколько строк.
После этого он уже себя не контролировал. Для него не существовало ничего, кроме моего шепота. Я гипнотизировала его взглядом, слишком поглощенная этим занятием, чтобы прислушиваться к тому, что говорил он. Из этого состояния его вывела Гасси, когда расправилась с конфетами.
— Дорогой, мы собирались к Гарэту, а уже одиннадцатый час.
Он был теперь само раскаяние.
— Прости, милая. Когда я сажусь на своего любимого конька, меня остановить — все равно, что пересечь оживленную улицу в разгар движения. Так редко встретишь человека, который тебя понимает.
— Не то, что я, — беззлобно заметила Гасси. — Давайте быстро все вымоем.
— Ни в коем случае, — твердо заявила я.
Не хватало еще, чтобы она обнаружила на кухне фирменные пакеты «Луиджи».
— Ну, ладно, если ты настаиваешь. Могу я воспользоваться туалетом?
Джереми и я вернулись в гостиную.
— Вот твои книги, — сказала я, показывая на книги, стоящие на одной из книжных полок. Я заблаговременно сняла с них суперобложки и придала им слегка зачитанный вид.
Он секунду смотрел на меня.
— Знаешь, ты совершенно непредсказуемая.
— Разве?
— Да. Увидев тебя впервые на прошлой неделе, я подумал, что ты из тех ослепительных красавиц, которые не способны ни на что, кроме как неотразимо выглядеть. А теперь я вижу, что ты умеешь создавать уют, божественно готовишь и, кажется, разбираешься в литературе лучше, чем любая из женщин, которых я когда-либо встречал.
— Стараюсь, — ответила я. — У тебя есть сигареты?
— Конечно.
Он дал мне закурить.
— Гасси настойчиво хочет свести меня с этим Гарэтом.
— Гасси — романтик. Ей хочется, чтобы все вокруг нее были так же счастливы, как она сама. Уверен, что он тебе понравится. Он нравится женщинам.
— Я разборчивая, — осторожно заявила я. — Предпочитаю выбирать сама.
Мы впервые по-настоящему взглянули друг на друга, медленно, изучающе, не отводя взгляда.
— Довольно, — произнес он мягко. — С минуты на минуту войдет Гасси.
Горячая июньская ночь была звездной. В приподнятом настроении мы ехали по Лондону и открытой машине, громко запустив радио. Поскольку машина была двухместной, я настояла на том, чтобы сидеть с багажной части справа, что давало мне возможность встречаться с Джереми взглядом в зеркале. На поворотах я позволяла себе слегка касаться его плеча.
Неожиданно я почувствовала угрызение совести. Наверное, пытаться оторвать его от Гасси было уж слишком. Но тут я увидела, как Гасси кладет свою руку ему на бедро жестом не столько сексуальным, сколько свидетельствующим о дружеской близости. Меня пронзила ревность. Угрызений совести как не бывало. Всякая девушка, позволившая себе так растолстеть, как Гасси, заслуживала того, чтобы лишиться такого парня, как Джереми.
Вылезая из машины, я постаралась предельно откровенно продемонстрировать свои ноги.
Дом Гарэта Ллевелина выделялся на фоне высоких белых элегантных домов Кенсингтона. Он был фиолетовый, с ярко-красной дверью.
«Любим показуху», — подумала я.
Дверь неожиданно открыла девушка с длинными рыжими волосами, глазами, как сливы, и бесконечно длинными ногами.
— Мистер Уэст! — воскликнула она, по-кошачьи улыбнувшись Джереми. — Входите. Мистер Ллевелин наверху. Я провожу вас.
На третьем этаже, в дверном проеме стоял и курил сигару высокий плотный мужчина. Джереми, полузадушенный его объятием, схватился за его рубашку, задыхаясь и бормоча что-то невразумительное о том, что вынужденно отсутствовал на каком-то мероприятии, застав только его финал.
