— Разреши мне поехать с тобой, — просила ее Кэрол. — Если что-то пойдет не так, то хоть я буду рядом.
Почему она не взяла ее с собой?
Ответ прост: потому что этот шаг в жизни Диана должна была сделать сама.
Девушка порылась в своей дорожной сумке и вытащила старое письмо. Чернила практически смылись, но его еще можно было прочитать.
«Экс-ан-Прованс,10 декабря
Уважаемый профессор Кристи!
Хочу осведомить Вас о том, что мадемуазель Молине вернулась к себе на родину в Бельвю-сюр-Лак. Это означает, что Вам не нужно больше беспокоиться. Она не переменит свое решение, и ребенок останется с Вами и Вашей женой.
Я верю, что Вы хорошо устроились в Америке.
Еще раз хочу поблагодарить за сотрудничество с нашей программой по обмену в течение года.
Желаю Вам, Вашей семье и Вашей новой дочке всего самого наилучшего.
Александр Кастонес, декан.
Факультет права.
Университет Экс-Марсель».
Жалела ли когда-нибудь мадемуазель Молине о том, что отдала ребенка? Интересовалась ли благополучием дочки? Или же так обрадовалась избавлению от ребенка, что ей было все равно?
Есть только один способ выяснить это.
Диана вложила письмо в конверт и снова завела мотор. Семь минут спустя впереди показались небольшие домики, стоящие вдоль длинного узкого озера.
Проехав под старинной каменной аркой, она въехала в центр маленькой деревушки.
Бельвю-сюр-Лак — конец ее путешествия.
Или, если ей повезет, только начало.
Направляясь к своей машине, Антуан пересек площадь и сразу заметил женщину за столиком возле небольшой гостиницы. Не часто можно было увидеть незнакомку в Бельвю-сюр-Лак даже в летние месяцы, когда сюда привозили туристов. Обычно они приезжали рано утром на экскурсионных автобусах, пару часов праздно шатались по улицам, а потом исчезали, осмотрев местные достопримечательности.
Сейчас же было уже полшестого вечера.
Женщина сидела в тени дерева с бокалом вина. Но внимание Антуана привлекли не тонкие черты лица и изысканная одежда, а тот целеустремленный взгляд, которым она провожала каждого человека, проходившего мимо нее. В данный момент незнакомка сосредоточилась на нем.
— Кто это, Анри? — спросил Антуан у хозяина гостиницы. Тот стоял за стойкой бара и начищал бокалы, ожидая наплыва местных жителей, которые поздно вечером собирались попить ликера и сыграть пару партий в домино.
Анри бросил беглый взгляд на женщину и сказал:
— Американка. Приехала вчера ночью и остановилась у нас.
— Она забронировала номер заранее?
— Нет, просто приехала и попросила свободную комнату. Ей крупно повезло. Тот мужчина, которого вы ждали, позвонил за минуту до ее появления и предупредил, что не сможет приехать, иначе мне пришлось бы ей отказать. Он, бедняга, сломал ногу. Плохо, да?
— И для меня, и для него. Я собираюсь найти кого-нибудь для замены, и чем скорее, тем лучше. — Антуан снова взглянул на женщину. Не только наблюдает, но и нервничает, решил он. Она стучала по столу длинными изящными пальцами, будто играла на пианино. — Что тебе известно о ней, Анри?
Хозяин пожал плечами.
— Не много. Эта американка очень хорошо говорит по-французски, из высшего общества, я думаю. И она совершенно не торопится отсюда уезжать, поскольку сняла комнату на месяц.
— На месяц?
— Так она сказала.
— Она не объяснила зачем?
— Нет.
Когда умерла Мария-Луиза, репортеры приехали сюда в считанные часы под видом простых туристов, чтобы скрыть тот факт, что они вынюхивают здесь новую сенсацию. Меньше, чем через неделю, фотографии Антуана появились на первых страницах всех европейских газет. Таблоиды пестрели заголовками: «Загадочная гибель жены графа», «Убийство или суицид?», «Полиция допросила мужа погибшей».
И хотя вскоре публика пресытилась этой историей и переключилась на другие сенсации, Антуан жил как в кошмаре все то время, когда его личная жизнь была у всех на устах. С тех пор Антуан не доверял незнакомцам, которые предпочитали останавливаться в этой тиши вместо крупных городов с шикарными отелями. Сейчас приближалась третья годовщина со смерти его жены, поэтому Антуан был особенно подозрителен.
— Интересно, как она собирается проводить здесь время, — задумчиво пробормотал он.
— Может, она художник?
Как и еще сотни таких же бездарей, которые мнят себя новоявленными гениями в области живописи и думают, что природа Прованса вдохновит их на очередной шедевр. Но о профессии тех художников красноречиво говорила краска под ногтями. Эта же женщина была безукоризненна. Такая не позволит даже пылинки сесть на ее обувь.
Антуан не был частым посетителем бара в этой гостинице, но сегодня решил сделать исключение. Он не знал, в чем дело, но что-то было в этой женщине… ее осанка, поворот головы… Все казалось ему неуловимо знакомым, и это настораживало его. Где он видел ее раньше? Может, она репортер, которая вернулась для продолжения истории?
— Налей два бокала того, что пьет дама, Анри, — сказал Антуан.
Анри не смог скрыть своего удивления, однако он не привык возражать Антуану. Многое изменилось со времени феодализма, но люди Бельвю-сюр-Лак всегда были под защитой семьи де Валуа. Нравилось это Анри или нет, но Антуан был для него сеньором.
Люди приходили к Антуану за советом, помощью. Они любили его, потому что он частенько пил вместе с ними их вино, и Анри мгновенно прикинул, что его заведение прославится благодаря появлению здесь Антуана больше, чем если бы он сам получил национальную премию рестораторов Франции.
Что касается Антуана, для него весь шум вокруг его персоны казался нелепым. Если отбросить все титулы, то он был простым человеком, который так же, как и другие, не мог защитить себя от превратностей судьбы. Смерть его жены и причины, которые лежали за этим, красноречиво это доказывали. Скандал и трагедия не скинули его с пьедестала, однако поспособствовали тому, что Антуан начал ненавидеть титул, который унаследовал.
— Принести немедленно, Антуан? — спросил Анри, чья физиономия лучилась от восторга.
— Нет, — сказал Антуан, — я подам тебе сигнал. — Он огляделся. На улице было пустынно. Никаких незнакомцев, которые будут внимательно изучать каждое его движение. — Столь красивая женщина не должна сидеть в такой прекрасный вечер одна с пустым бокалом для компании, — произнес Антуан, приближаясь к женщине. — Могу я присоединиться?
Она удивленно взглянула на него. Антуан отметил, что у нее очень бледное лицо и огромные глаза, цвет которых разобрать он пока не мог.
