Но жизнь не волшебная сказка. Нельзя просто закрыть глаза и вслух произнести заветное желание.
Впрочем, был и другой путь. При одной мысли о нем у Мод пересохло во рту. Она обдумывала эту возможность с тех пор, как заболел отец. Изо всех сил Мод пыталась выбросить эту идею из головы, найти другой способ решения своих проблем, но в глубине души ясно понимала, что иного выхода у нее нет.
Пусть это будет расплатой за старый грех, испытанием, через которое она должна пройти, чтобы стать по-настоящему взрослой.
Она, Мод, должна пойти к Кайлу и — ради отца и мамы — попросить о помощи. Переломить себя, унизиться перед ним… но добиться его помощи.
Прогулка оказалась дольше, чем рассчитывала Мод, и, когда она вернулась, вовсю трезвонил телефон. Она схватила трубку и оцепенела от тревоги, услышав взволнованный голос матери.
— Все в порядке, дорогая! Никаких ухудшений. Твои отец держится, но мистер Фрейзер заверил меня, что без операции никак не обойтись. Есть один хирург, первоклассный специалист по шунтированию, но на него большой спрос. Он сейчас, судя по всему, в Нью-Йорке, но вернется к концу недели. Я сказала мистеру Фрейзеру, что мы, скорее всего, не сможем оплатить частную операцию, но он попросил меня все равно переговорить с мистером Эдмонсоном. Если б только твой отец вовремя продлил медицинскую страховку…
Мод до боли стиснула пальцами трубку, думая о том же. Но в этом году у них было очень трудно с деньгами. Знает ли мать, что отец оформил закладную на дом, чтобы вложить деньги в дело? Банк уже требует выплаты процентов, и, если там узнают, что отец болен…
Мод внутренне содрогнулась. Новые тревоги и хлопоты — именно то, что сейчас меньше всего нужно родителям. Она и так не в силах забыть, что, когда обнаружила отца в кабинете, он лежал, потеряв сознание, поперек стола, на котором валялся угнетающе длинный список неотложных долгов…
— Я буду ночевать здесь. Больница предоставила мне комнату на неопределенный срок. Как ты… как ты там справляешься?
Господи, подумала Мод, до чего же это похоже на маму — в такую минуту беспокоиться о дочери. И как только она могла когда-то внушить себе, что родителям она безразлична? Конечно, точно так же они любили бы и другого ребенка, особенно мальчика. Они любили Кайла, но от этого совсем не меньше стали любить свою дочку, хотя она сама чересчур была одержима злобной ревностью, чтобы это понять.
— У меня все в порядке. Работаю над украшениями для приходского клуба. Завтра мне придется заехать к поставщикам, — неожиданно для себя добавила Мод. — Закончились кое-какие материалы. Меня не будет дома почти весь день, так что не волнуйся, если не сумеешь дозвониться.
— Смотри, осторожней веди машину, — озабоченно предупредила мать, принимая ее ложь за чистую монету. — Сегодня ночью обещают сильный мороз, а утром — снегопад.
Вешая трубку. Мод чувствовала себя виноватой. Она ненавидела ложь, но что поделать — ей понадобится время на то, что она задумала. И не столько для того, чтобы исполнить свой замысел, сколько для того, чтобы собраться с духом.
В эту ночь Мод спала плохо. Проснувшись до рассвета, она долго лежала в постели и смотрела, как ночь постепенно уступает место заре. Небо наливалось недобрым розоватым оттенком, предвещавшим скорый снегопад. Мод замучили кошмары, порожденные старыми воспоминаниями и страхами: ей снилось, как впервые появился в их доме Кайл и как потрясла ее эта встреча. Он был такой большой, куда больше, чем ожидала Мод, и от него веяло неприкрытой враждебностью. Лишь теперь, после консультаций психолога. Мод понимала, что эта враждебность была для Кайла единственным средством защиты в непривычной обстановке. Он вырос в одном из самых неблагополучных районов Лондона. Отец бросил его мать, и мальчик оказался на попечении престарелых деда и бабки. Оглядываясь назад. Мод сознавала, что Кайл, наверное, в жизни не услышал ни от кого доброго слова, пока не повстречался с ее родителями. Дед и бабка растили еще нескольких внуков, но у тех-то родители были живы, а когда мать Кайла умерла от неудачного нелегального аборта, старики со вздохом облегчения переложили заботу о пятилетнем ребенке на плечи государства. С того времени Кайл перебывал в нескольких детских домах и заработал репутацию неисправимого хулигана с отставанием в умственном развитии.
Мод до сих пор не знала, что заставило родителей выбрать для усыновления именно этого мальчишку. Но заговорить об этом сейчас она не могла, ибо боялась нарушить негласную договоренность. Родители все еще тосковали о Кайле — отец, едва придя в себя в больнице, первым делом спросил о нем, — но, любя свою дочь и боясь задеть ее чувства, они делали вид, что Кайла не существует. Мучительно было сознавать, что она, именно она своей глупой ревностью и детскими страхами причинила так много боли отцу и матери… но теперь уже поздно. Прошлого не вернешь и не изменишь.
Зато можно изменить будущее, напомнила себе Мод и зябко поежилась, не в силах отмахнуться от непрошеных мыслей.
Как с первой минуты Кайл безошибочно распознал ненависть Мод, точно так же безошибочно он понял, что ее родители любят его от всего сердца. Вскоре стало ясно, что Кайл вовсе не умственно отсталый, — напротив, у него ясный и развитой ум. Отец Мод, придя в восторг от его смышлености, нанял мальчику репетиторов; и, когда Кайл, выиграв конкурс, получил в местной школе стипендию, родители гордились им, как родным сыном.
Последнее воспоминание Мод о Кайле относилось к той самой злополучной ночи, когда ей исполнилось семнадцать За время учебы Кайл возмужал, раздался в плечах соответственно своим шести с лишним футам роста. Лицо его еще хранило загар после работы на каникулах за границей, черные волосы курчавились на затылке. В девичью комнатку Мод он принес запах мужчины, вызвавший у нее бессознательную неприязнь. Мод и теперь живо помнила, как ее тело, вопреки всепоглощающей ненависти, затрепетало, ощутив присутствие мужчины.
Что толку вспоминать прошлое? Она ничего не может изменить, и все прогулки по дорогам былого неизбежно приводят в тупик. И все же Мод обязана кое-что сделать. Она в вечном долгу перед родителями, и теперь настала пора вернуть этот долг любви и жертвенности. Теперь она уже достаточно взрослая, чтобы с этим справиться.
Взгляд Мод упал на листок бумаги, лежавший на столике рядом с кроватью. Вчера она отыскала адрес центрального офиса фирмы «Беннетт интерпрайзис». К ее удивлению, офис располагался в Бате. Гораздо ближе отсюда, чем ей представлялось. Она записала адрес, хотя особой нужды в этом не было — несколько строчек и так намертво впечатались в память.
