– А может у тебя бабла нет?
Облегчено вздохнув, я поймала себя на мысли, что язык Барби я понимаю. Да, пусть я не могу ответить на ее языке, но ведь это придет. Надо только побольше с ней общаться.
– Есть. У меня есть деньги. Просто я предпочитаю домашнюю кухню.
– Какой бред! – скривилась Барби. – Ладно, давай выкладывай чего приперлась?
– Я пришла просить тебя о помощи.
– По воскресеньям не поддаю, – расхохоталась Барби.
Я сделала вид, что не услышала ее издевки:
– Тебе наверняка нужны деньги. Так вот, – я вздохнула, – предлагаю тебе работу.
Барби равнодушно смотрела на меня и ждала предложения.
– Мне надо, чтобы ты познакомилась с моим мужем.
– С бывшим?
– Почему бывшим? Мы не в разводе. И, надеюсь, не разведемся. Да, между нами стена непонимания, но я собираюсь ее разрушить. С твоей помощью.
– Это как? – хмыкнула Барби, плюхнулась на стул и поджала коленки к носу.
– Ты должна познакомиться с моим мужем. Как именно, я тебе расскажу. А после – просто должна быть собой.
– Зачем?
– Чтобы он понял, – я замолчала и попыталась подобрать правильные слова, чтобы Барби не обиделась и не выгнала меня, – чтобы он почувствовал разницу.
– Между мной и тобой?
– Да, – призналась я.
Барби встала, посмотрела на меня как-то оценивающе, подошла к окну, потом повернулась и сказала:
– Кроссовки жмут и нам не по пути.
– Что это значит? – растерялась я.
– Вали отсюда.
– Ты мне не поможешь?
– Нет.
– Почему?
– По кочану.
– Потому что я лошара? – я уже гордилась собой, что запомнила, а самое главное произнесла это слово.
– Ага, – согласилась Барби и громко рассмеялась.
– Ну пожалуйста.
– Сказала нет – значит нет. Слушай, топай домой, а?
– Не могу, – обида подкатила к горлу, и на глаза навернулись слезы. – Я его люблю, понимаешь? И очень хочу вернуть. Ты когда-нибудь любила? По настоящему?
– Я и сейчас люблю. Но он не прется с меня. Что же мне в ящик сыграть, что ль?
– Зачем сразу в ящик. Нужно попробовать другие пути…
– Да пробовала я. Раз десять пыталась ему сварить суп, картошку жарила, костюмы, как у тебя покупала.
– И что?
– Да ничё. Ржал только.
– Потому что ты пыталась измениться только внешне. А про внутренние изменения и не вспомнила.
Барби пожала плечами:
– Нет, просто ему нужна не я, а такая как ты…
Когда она произнесла эти слова, меня сразу осенила гениальная идея:
– А давай ты откроешь моему мужу глаза, а я твоему?
– Ага, – ухмыльнулась Барби, – он как тебя увидит сразу в ЗАГС и потащит.
– Не потащит. Я буду играть слишком хорошую, такую, знаешь, ну слишком приторную. Его сразу затошнит и он к тебе прибежит.
– А если не прибежит?
– Уверяю тебя, прибежит. Я его буду заставлять мыть руки каждые три минутки, убирать за собой вещи в шкаф…
Барби меня перебила:
– Ты, правда, будешь заставлять его делать это? И тебе не будет жаль его?
– Конечно, нет! Я же не люблю его.
– А если полюбишь? – осторожно спросила Барби.
Я улыбнулась:
– Я люблю своего мужа. Очень сильно. И другого мне надо.
Барби кивнула, вздохнула и о чем-то задумалась.
– Ну так что? Согласна?
– Даш на даш? – Барби протянула мне руку.
– Не поняла, – призналась я и попыталась улыбнуться.
– Ну, это что то вроде: ты – мне, я – тебе.
– Аааа! – затянула я и пожала ей руку, – понятно.
Барби опять обняла себя за плечи.
– Если тебе холодно, то почему ты не наденешь халат? – наивно спросила я.
– У меня нет халата, не было, и никогда не будет.
– Почему? – не поняла я.
– Не мое.
– Но ведь халаты бывают разные. Я не предлагаю тебе надеть старый, бабушкин. Знаешь, какие хорошенькие халатики продаются сейчас в магазинах.
– Девушка в халате – уже баба.
– А ты хочешь быть вечно молодой девочкой, – не спросила, а очень утвердительно произнесла я.
– Ага.
Я подошла к окну, посмотрела на еще спящий город. И мне очень захотелось теплоты. И быть счастливой. Но рядом не было никого, кроме незнакомой Барби. Которой тоже сейчас хотелось тепла и простого бабского счастья. Хотя, про себя она наверное, называла его девчачьим.
– Думаешь, у нас получится?
– Если мы очень захотим – уверена, что получится. Кстати, как тебя зовут? А то я тебя про себя называю Барби.
– А я тебя называю Умка, – засмеялась моя новая знакомая.
– Меня зовут Ирина, – представилась я.
– А я Татьяна. Можно Таша.
– Таш, слушай, я вот разговариваю с тобой и не могу понять – ты, когда говоришь всякими странными словами – притворяешься? Или ты действительно такая?
– Какая такая?
– Вот все эти «даш на даш», «кроссовки, которые жмут»… где ты всему этому научилась?
– У меня двоюродная сестра так разговаривает. А я только с ней и общаюсь. А вообще я могу быть мягкой и пушистой. И кокетничать могу, и глазки строить, и безнес-вуман тоже корчить из себя могу. Только те, кто меня хорошо знают, все равно видят во мне пацанку.
– Тебе от этого плохо?
– Мне просто надо, чтобы он меня любил. А он… не любит…
Я улыбнулась. Улыбнулась тому, что давно знала: все женщины на свете хотят одного – любить и быть любимыми. Да, многие еще хотят шубы, Феррари и звездочку с неба, но если забрать у них главное – им шубка сразу станет холодной, Феррари слишком быстрой, а звездочка с неба – слишком яркой.
– Хочешь, я тебе помогу? Я могу сделать из тебя настоящую леди.
У Таши загорелись глаза:
– Сделай! А я тебя научу как быть пацанкой. Твой же муж тащится от них?
– Отлично. Даш на даш!
Таша засмеялась:
– Ты хорошая ученица.
– Надеюсь. Так какие у нас планы? – возбужденно спросила я.
– Для тебе план такой: никаких планов!
– Но мы же должны знать, что будем делать, – я действительно чего-то не понимала.
– Вот для меня мы составим этот твой дурацкий план. Вернее, я составлю. Никогда, правда, не парилась… так что очень даже интересно. А вот тебе планов никаких не надо. Тебе надо научиться жить … – Таня кивнула на мой рабочий портфель, который я прижимала к груди, – без красненькой тетрадки. Стопудово она в твоем огромном чемодане?
– Ты о ежедневнике? Так там, в основном, одна работа, – попыталась я оправдаться.
– И на фига она тебе в воскресенье утром? Ты на работу собралась?
– Нет…
– Вот и кинь его здесь. А мы пойдем, закинемся. – Она запнулась, посмотрела на меня виновато, – Мы пойдем завтракать. В пиццерию.
– Но…
– … ты вернуть своего мужа хочешь?
Я кивнула.
– Вот и будешь пиццу хавать.
– Вот и будешь пиццу хавать, – повторила я вслух за Таней.
