— Кристина, кофе, коньяк. — Девушка устремилась к боковой двери. — Берк, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Прежде всего — как здоровье вашей жены?
— Без изменений.
Откуда он знает про Линнет? Филипп задал себе этот вопрос прежде, чем сообразил, что спрашивать надо не «откуда», а «зачем» — зачем Тренту понадобилось это знать?!
— Вы бывали в Европе? — последовал еще один вопрос.
— Да.
— Подробнее, пожалуйста.
— Пять лет провел в Париже. Учился в Сорбонне.
— Вы знаете французский язык?
— Да.
— Немецкий?
— Да.
— Насколько хорошо?
— Знаю с детства. Говорю свободно. Читать, писать тоже могу. Отец был из Эльзаса, он хотел, чтобы я знал немецкий.
Филипп не сомневался, что его ответы лишь подтверждают то, что Трент знает и так, но сама цель вопросов была ему непонятна, поэтому он стремился отвечать как можно короче.
Блондинка принесла поднос, поставила перед ними чашки с кофе, бокалы, на четверть наполненные янтарной жидкостью, и сахарницу. Похоже, в общении с ней Трент не тратил лишних слов: мельком бросив на нее взгляд, он сделал короткий жест — девушка тут же вышла.
— Прошу, — Трент кивнул на стол и взял бокал с коньяком. Филипп последовал его примеру — наличие в руке бокала давало возможность делать короткую паузу перед ответами на очередные вопросы, которые, как он подозревал, вот-вот последуют.
Он не ошибся.
— Как я понял, вы имеете подготовку телохранителя?
— Да.
— Опыт работы по этой специальности?
— Да.
— Почему прекратили?
— Эта работа не очень подходит для семейного человека.
— Как это вышло?
— Что?
— Ну… дипломированный психолог — и работали телохранителем… как-то не вяжется между собой.
На этот вопрос отделаться односложным ответом было нельзя. Поэтому Филипп, не вдаваясь в подробности, рассказал, как сразу после школы завербовался в армию. Прошел обучение в Форт Беннинге, служил в батальоне рейнджеров. Через полтора года — неудачный прыжок с парашютом и досрочное, по состоянию здоровья, увольнение из армии.
Армия выплатила щедрую компенсацию — хватило и на пару лет в Гарварде, и на первое время во Франции. Подрабатывал в частном охранном агентстве, параллельно с лекциями в Сорбонне прошел обучение в центре подготовки телохранителей — это дало ощутимую прибавку в заработке.
Получив диплом, вернулся в Бостон. Сначала работал телохранителем, потом, после женитьбы, начал работать в группе психологов «Линрайт Электроник». Через год — возглавил эту группу.
Слушая, Трент пару раз кивнул, но Филиппа не оставляло ощущение, что тот не столько вникает в то, что он говорит, сколько разглядывает и изучает его, оценивая по каким-то своим критериям.
— Какие-либо последствия той травмы остались? — спросил он, когда Филипп закончил.
— Нет.
— Что ж, в любом случае работа, о которой я хотел с вами поговорить, не подразумевает прыжков с парашютом, — Трент неожиданно усмехнулся, — так я, по крайней мере, надеюсь. — Снова стал серьезным и спросил: — Вы слышали когда-нибудь о моей дочери?
— Нет, — ответил Филипп, по-прежнему пытаясь сообразить, что все это значит. И при чем тут дочь Трента — он что, хочет нанять его к ней в телохранители?!
— Она живет в Германии, в Мюнхене. Четыре месяца назад она овдовела и… она никогда не отличалась примерным поведением, но после этого буквально как с цепи сорвалась. Компания «золотой молодежи», вечеринки, гулянки… По моим данным, в ее окружении многие употребляют наркотики, и, боюсь, она тоже может ими увлечься. Кроме того, ее выходки начали привлекать внимание прессы. — Трент отпил немного коньяка и, пристально глядя на Филиппа, произнес веско и медленно, выделяя каждое слово: — Поэтому я решил, что рядом с ней должен быть человек, который сможет более-менее контролировать ее поведение с тем, чтобы сократить до минимума количество… эксцессов и не дать ей связаться с наркотиками.
— Вы имеете в виду меня? — после небольшой паузы спросил Филипп.
— Да. Именно так. Как вы понимаете, вся эта информация абсолютно конфиденциальна. Если кто-то спросит, вы можете сказать, что я предложил вам работу на одном из своих предприятий в Германии.
— А если я откажусь?
— Будете продолжать работать здесь. Но я думаю, что согласиться — в ваших интересах.
Филипп молчал. Заинтересованной стороной сейчас был Трент — в такой ситуации, если не спрашивать, человек говорит порой больше, чем если ему задавали бы вопросы.
— Речь идет о годе… может быть, даже меньше, если она снова выйдет замуж: в этом случае ее поведение будет уже заботой ее будущего мужа. Все это время вы будете получать зарплату в десять раз более высокую, чем если бы вы продолжали работать здесь. Ну и, разумеется, ваши расходы там, в Европе, тоже будут оплачиваться.
Едва ли кто-нибудь, глядя сейчас на маловыразительное лицо Филиппа, смог бы заметить ту сумятицу, которая творилась у него в голове. Первой мыслью было: нет, ну как же — а Линнет?! Нельзя уезжать и оставлять ее одну!
Но потом пришла другая мысль, трезвая и спокойная: она все равно ничего не узнает… А это предложение поможет решить те проблемы, которые в последнее время не давали ему спокойно уснуть.
«Форрест Вью» была одной из лучших реабилитационных клиник в штате — но при этом дорогой. Настолько дорогой, что его зарплаты вместе со страховкой едва хватало на оплату счетов. Да и Эдна… нет, она не просила денег, он давал сам: Линни росла, и нельзя было допустить, чтобы девочка хоть в чем-то нуждалась.
Поэтому перед Филиппом все острее вставал вопрос — что делать дальше?! Можно было, конечно, перевести Линнет в другую клинику, подешевле. Но дешевле — значит, и хуже…
Или продать картины… Вырученных денег хватило бы надолго, тем более что теперь, когда известно, что новых картин Линнет уже не напишет, цены на них выросли чуть ли не в десятки раз. Но именно этого Филипп делать не хотел — и потому, что не считал себя вправе, и потому, что продать картины для него означало словно бы продать саму Линнет: ее душу, ее талант, воспоминания, связанные с этими картинами — ведь многие из них она написала в те два года, что они были вместе.
Разумеется, оставался еще один выход: обратиться за помощью к родителям Линнет. Они уже не раз предлагали взять на себя и оплату клиники, и заботу о внучке (как-то само собой получалось, что эти два предложения непременно связывались одно с другим). Но Филипп понимал, что в этом случае наверняка будет, под любым предлогом, начисто отстранен от девочки. Хотя внешне отношения с мистером и миссис Дейн у него были ровными, но он знал, что они с самого начала недолюбливали его, считая, что их дочь могла бы найти мужа и получше: более богатого, светского, красивого. И, как выразилась однажды мать Линнет, «близкого ей по интересам» — то есть художника или кого-то в этом роде.
