Нет, пожалуй, многие расстроились бы, не случись у «Сайги» осечки, вдруг понял Олег Сергеевич. И нельзя сказать, чтобы это открытие было ему безразлично. Нашла-таки врачиха – в экстремальных, можно сказать, условиях – к нему подходец.
Что ж, Парамонов всегда с уважением относился к профессионалам. А эта женщина скорее всего и была профессионалом высокой пробы. И Марик ее – точнее, Марк Вениаминович – судя по всему, тоже такой. Может, и вправду стоить сходить?
При мысли о визите к Марику ему опять стало стыдно за случившееся продолжение неудачной суицидальной попытки.
Но что сделано, то сделано.
Кроме того, сейчас его все-таки больше волновала предстоящая встреча с главредом, и после переключения на эту мысль Парамонова вновь затопило потоком отрицательных эмоций, а точнее, страхом, плавненько этак переходившим в панику.
Нет, логический анализ, к несчастью, здесь не работал абсолютно.
Что и доставало умного и образованного Олега Сергеевича больше всего: когда жизнь становилась невыносимой, а логический анализ не мог объяснить почему. То есть некие внешние поводы обнаруживались, но, по всем размышлениям, они никак не тянули на истинную причину столь тягостного состояния его психики.
Настроение опять упало.
Последние три дня – после того, как было принято решение об уходе, – ему стало легче. Теперь же осечка «побочного детища» знаменитого оборонного завода вновь возвращала Олега Сергеевича на круги своя.
Что в его положении означало на круги ада.
Татьяна Ивановна Логинова после визита незнакомца с ружьем войти в курс обычных дел так и не смогла.
А потому, предупредив замглавврача, просто закрыла «лавочку» поворотом такого же старинного двухбородочного ключа, как и тот, который был описан ранее.
Никаких срочных пациентов в ее отделении более не предвиделось. Если же кто-то уйдет из жизни в лечебных корпусах, то врачи констатируют смерть и отвезут тела в морг сами. На этот случай дежурный ключ у них имелся.
Необходимые же в подобных ситуациях действия будут проведены на следующий день, когда и Татьяна Ивановна слегка подуспокоится, и ее коллеги выйдут – кто из так быстро пролетевшего отпуска, кто после простуды или отгулов. Завтра вместо нее одной здесь будут трудиться сразу четверо. Так что справятся с любыми возможными задачами.
Она спустилась вниз, к своему синенькому «Логану» и села за руль.
Еще не включив двигатель, вспомнила про Марика. Достала сотовый телефон, быстро набрала номер.
– Танька, ты? – обрадовался бывший муж. Они точно расстались не врагами. Скорее друзьями, уставшими от бесконечно долгой дружбы, знакомы-то были с детства, еще с летних дачных каникул.
– Я, – устало сказала Логинова. – Слушай, Марк, я тебе пациента нашла.
– Спасибо, – поблагодарил доктор. – Хотя в кризис их и так навалом. Бизнесмены закрывают предприятия – и прямиком ко мне, – хохотнул собеседник.
– Тут все похуже, – сказала Татьяна. – Он ко мне в морг стреляться пришел. С ружьем.
– Достоверная попытка? – посерьезнел психиатр.
– Достовернее не бывает. Практически осуществил. Осечка случилась с патроном. В общем, я к тебе еду.
– Приезжай, Танюшка, – сказал Марик. И тут же взгрустнул: – Хоть и не люблю я суициды.
Это верно. Ничего грустного Марик не любил.
Татьяну всегда удивлял его выбор профессии. Ну ладно, медицина – хотя и это было необязательно. Но с его врожденным легким отношением к жизни («гедонизмом, практически», – про себя улыбнулась Логинова) – и пойти в психиатрию! Там, где тяжелые заболевания лечились почти так же сложно, как в онкологии. И кстати, ненамного реже угрожали жизни пациентов: Татьяна вспомнила свое изумление, когда впервые вычитала в учебнике, что до пятнадцати процентов больных эндогенной депрессией кончают жизнь суицидом. Это ж каждый шестой! А их – сотни тысяч.
Недаром спроси любого – и любой вспомнит известные ему случаи самоубийства. Не только, как говорят, публичных людей (а эти болезни не щадят и самых успешных), но и в своем собственном, узком кругу.
У самой Татьяны две подружки – пусть и не самые близкие – ушли из жизни в один день. Связались веревкой вместе и прыгнули с крыши двенадцатиэтажного дома. Говорили – что-то там начитались, какого-то вредного фэнтези.
И всё это – в девятом классе, когда им было по пятнадцать лет!
Нет, Логинова и тогда уже была вдумчивой девочкой, не поверившей, что вот прочел книжку – и с крыши. Здесь все было гораздо глубже и непонятней.
А она с детства терпеть не могла принципиально непонятного. Может, потому и специальность медицинскую себе такую выбрала. Пусть все усмехаются, но именно ее диагнозы – самые точные.
Кстати, это стандартная ошибка – считать, что патологоанатомы имеют дело только с умершими. Они еще и очень даже живым успевают помочь. Скажем, при опухолях диагностический препарат тоже попадает в их руки. И здесь от диагноза зависит уже не репутация доктора, а жизнь пациента.
Логинова наконец завела свой «Логан» – Марк давно предлагает помочь ей с новой машиной, но Татьяну и эта вполне устраивает: не красотка, конечно, зато надежна и ненапряжна в эксплуатации.
Как всегда, синенький пузатик завелся мгновенно и немедленно закрутил свои небольшие колеса. Дежурный на воротах кивнул, открывая дорогу, и тут же отвел глаза. Логинова уже привыкла, что ее профессия вызывает у людей противоречивые чувства.
Ее это не волнует.
Главред даже не заметил, что лучшего журналиста издания полдня не было на работе. Он помахал рукой входившему Парамонову, не переставая трепаться по телефону – судя по широкой улыбке, о чем-то очень приятном.
Олег Сергеевич был слегка разочарован. Не расстроен, а именно разочарован.
Вот так всегда.
Боязнь, страх, паника чего-либо – очень даже настоящие. До дрожи, до тошноты.
А потом, когда выясняется мнимость проблемы – а то она и так, с точки зрения логики, была неясна! – никакой радости. Как будто это не он совсем недавно так мучительно переживал.
В прошлом месяце Парамонов проходил флюорографическое обследование – что-то там стукнуло у издательского начальства, и к их огромному зданию, где трудились редакции десятков научных и научно-популярных журналов, подкатили специальный автобус, через который прогнали всех, бывших в данный момент на работе.
