Ив, которому очень понравился звук ее голоса, не особенно вслушивался в то, что она говорила. Он лишь машинально согласился с ее предложением и, только когда она положила трубку, сообразил, что ему вовсе не хочется заниматься этим делом.
Фернана Рулена он знал со школьных времен. Правда, Ив учился еще в младших классах, когда Фернан заканчивал школу. Ив был довольно хилым, болезненным мальчиком. Тогда никто бы не подумал, что, повзрослев, он станет красивым, атлетически сложенным мужчиной. Из сыновей в их многодетной семье он был самым младшим. Моложе была лишь еще одна сестра.
Прилежный, послушный и очень болезненный ребенок — предмет постоянной заботы матери и сестер. Фернан Рулен немедленно и безошибочно угадал в нем идеальную жертву для своего излюбленного занятия: отнимать деньги, выдаваемые родителями на завтрак.
Ив, которому, несмотря на болезненность, отваги было не занимать, сопротивлялся Фернану изо всех сил. Он рано привык к бескомпромиссной борьбе за свои права с родными и двоюродными братьями, которые, в отличие от сестер и прочих родственниц женского пола, относились к нему без особой мягкости. Однако была у него ахиллесова пята, тщательно скрываемая от всех, в том числе и от членов семьи. Ив ужасно боялся воды. Мать и сестры, оберегавшие его от частых простуд, никогда не позволяли ему приближаться к полноводной Роне. В детстве его никто не удосужился свозить к морю. И в результате он не научился плавать.
Фернан очень быстро выявил уязвимые места Ива: и боязнь воды, и страх, что об этом станет известно всем. И, разумеется, не преминул воспользоваться слабостью малыша в своих интересах.
Ив знал, что никогда не забудет тот день, когда Фернан Рулен загнал его к реке и удерживал под водой так долго, что мальчику казалось, будто он уже утонул. И он действительно утонул бы, если бы мимо не проходил один из его старших братьев. Увидев, что происходит, он быстро навел порядок, поставив Фернану под глазом восхитительный лиловый синяк и положив таким образом конец дальнейшим мучениям Ива.
В то лето Ив научился плавать, но с Фернаном он больше не сталкивался: тот, окончив школу, исчез из города, а вернулся уже с прочной репутацией горького пьяницы, совершенно никчемного человека, лишенного каких бы то ни было принципов. Чем ему удалось прельстить младшую сестренку Ива, осталось абсолютно непонятным. Иветт было только шестнадцать лет, и, когда обнаружилось, что она ждет ребенка, вся семья Карреров пришла в неистовство. Фернана заставили на ней жениться, но лучше бы, частенько думал Ив, они этого не делали. Что происходило между ней и Фернаном, никто толком не знал, но, видимо, жизнь ее превратилась в ад, потому что, в конце концов, она утопилась. Ива в то время уже не было в городе, но все случившееся внушило ему стойкую неприязнь к Фернану, граничившую с ненавистью. И вот теперь этот звонок...
Интересно, кто она, эта Софи Дюфур? Судя по голосу, по манере говорить, она вряд ли принадлежала к сомнительным подружкам Фернана, то и дело сменявшим друг друга в его доме. Скорее всего, ее наняли родственники этого пропойцы.
Хотя Ив ни в малейшей степени не испытывал жалости к бездарно промотавшему жизнь Фернану, однако на короткое время мысли его приняли философское направление. Он ведь и сам далеко уже не мальчик, приближается к сорока. И чего он достиг? Завидный счет в банке. Интересная работа. Прекрасный дом в центре города. Он сам его нашел, приобрел и превратил в изысканный, элегантный особняк — украшение улицы. Но дом был слишком велик для одного...
Сестры давно уже утратили надежду увидеть Ива семейным человеком, но не уставали горевать по этому поводу. Его связывали теплые отношения со многими женщинами, но ни одну из них он не хотел бы впустить в свою жизнь. И даже прилагая некоторые усилия, чтобы увести Катрин от мужа, он предпочел бы заполучить ее в постель, но не связывать с ней свою жизнь бесповоротно. Хорошо, что у них хватило ума не заходить далеко и сохранить чисто дружеские отношения. Впрочем, Ив отдавал себе отчет, что главная заслуга в этом принадлежит Катрин.
Посмотрев на часы, Ив со вздохом поднялся. Пора было отправляться на встречу с этой неведомо откуда явившейся Софи Дюфур.
Сойдя с поезда, Софи решила пройтись пешком и немного осмотреться, прежде чем приступить к малоприятной работе в доме дядюшки. Она договорилась, что багаж ей доставят попозже, и отправилась в путь налегке. Она не прошла и половины пути, как поняла, что бесповоротно влюбилась в старинный город, в набережные широкой и ленивой Роны, в железные мосты над ней. В Париже еще стояла зима, а здесь уже вовсю бушевала весна. Цвели миндаль и персиковые деревья, насыщая воздух горьким ароматом. Небо сверкало синевой и белизной. Глаза Софи выхватывали из буйства красок то лиловые стволы тополей, то черневшие вдалеке кипарисы, то серебристо-зеленые оливы. На улицах было много улыбающихся людей в ярких нарядах. Должно быть, решила Софи, уже начался туристический сезон. Казалось, здесь царит вечный праздник.
Однако, когда она, уже совсем без ног, добралась до жилья дядюшки Фернана, радостное настроение исчезло. Уж очень неказисто выглядел облупленный домишко. Неаккуратная, поцарапанная дверь, косо висевшие ставни — все это нагоняло тоску. Но внешний вид дома оказался пустяком по сравнению с тем, что ждало ее внутри. Судя по всему, дядя Фернан вообще никогда не выбрасывал мусор. На захламленном полу скопились устрашающие кучи, состоявшие из каких-то писем, счетов, как правило, неоплаченных, рекламных проспектов и бумажек совершенно непонятного происхождения.
Софи поняла, что ее надежды побыстрее расправиться с делами рухнули. Но она не привыкла опускать руки в отчаянии. На следующий же день она скупила в ближайших магазинах чуть не весь запас пластиковых мешков для мусора, а также множество моющих и чистящих средств. Первоначально она планировала просто сжечь весь мусор на заднем дворе домика. Оказалось, однако, что мусора слишком много, чтобы можно было избавиться от него так просто. Пришлось обратиться за помощью к местным властям. В результате за приготовленными Софи мешками с мусором уже трижды приезжали специальные машины, и в доме постепенно появлялось все больше очищенного пространства.
Для себя Софи освободила от хлама и отмыла небольшую мансарду, куда снизу вела скрипучая, изогнутая лестница. Там стояла широкая тахта, и Софи, вычистив ее, застелила привезенным с собой бельем, неоднократно — мысленно и вслух — благодаря мать, заставившую ее запастись достаточным количеством простыней, подушкой и всем прочим.
