— Спокойной ночи, Чарли, — кивнул Джек. Но он еще не собирался покидать рубку. Стоя над книгами, он до головной боли думал, как же спасти корабль. Бреннен отказывался признавать, что может снова потерпеть неудачу, хотя за свои тридцать три года повидал их немало. Но он любил этот корабль, любил морскую жизнь и был преисполнен решимости не расставаться с ними ни за что и никогда.
Завершился самый обычный день. Казалось, что и ночь будет такой же обычной. Неслышно уходили в прошлое минуты, текли секунды — сотни, тысячи секунд. Они складывались в часы. Двенадцать. Час ночи. Два. Скоро должно было пробить три.
Дженни смотрела в потолок. Она немного почитала старую книгу. «Дорога» Джеймса Миченера несколько лет пролежала в дальнем ящике. Роман был длинным, а шрифт — мелким, трудноразличимым. Дженни надеялась, что это поможет ей уснуть, но в глубине сердца чувствовала, что все бесполезно.
Несколько часов спустя она положила тяжелый том на маленький дубовый столик у кровати, выключила лампу и погрузилась в тишину.
Странная вещь эта бессонница… Дженни не металась, не переворачивалась с боку на бок, как делает большинство людей. Непонятное нервное возбуждение невидимыми иголками покалывало все тело. Она чувствовала каждый удар собственного сердца, ощущала, как в жилах пульсирует кровь. И сколько ни закрывай глаза, результат тот же: казалось, внутренний взор пронзает тьму, рождая острое чувство беспокойства, столь же раздражающего, сколь и изматывающего. Все это высасывало из нее жизненные силы, как будто к нервным окончаниям был подведен невидимый электрический провод. Все внутри подрагивало от напряжения.
Ей удавалось немного поспать только на рассвете. Однако когда тьма начинала бледнеть, это было сомнительным утешением. Надо было вставать, принимать душ, одеваться и плестись на работу. В полдень получать из автомата сандвич, поглощать его в библиотечном буфете, а затем дремать на твердом пластиковом диване в женском туалете…
Дженни несколько раз мигнула, привыкая к темноте. Досада грызла ее, окончательно прогоняя сон. Она разочарованно вздохнула, спустила на пол длинные, стройные ноги, встала и пошла к шкафу. Слабо заколыхалась ночная сорочка.
Открыв зеркальную дверь, она вынула теплый шерстяной халат, удивительно шедший к ее волосам, надела его поверх ночной сорочки, сунула ноги в босоножки и медленно спустилась по лестнице.
Она знала, куда идет. Ярко светила луна, и серебристая дорожка на воде безошибочно указывала нужное направление. Дженни на минутку остановилась, вынула из резного бюро за дверью ключи от подъезда, положила их в карман халата и бесшумно выскользнула в темноту.
Снаружи было совсем тихо, если не считать отдаленного рокота волн, жужжания насекомых и негромкого шума мотора низко летящего самолета. Она приучилась находить успокоение в ночных звуках, радоваться им и не бояться их. Как всегда за эти два года, они влекли ее к себе, суля избавление от ночных кошмаров и постоянной бессонницы.
Едва ли было благоразумно одной выходить в такой час на улицу, но снотворное она принимала только в особых случаях, а теперь, когда Билла не стало, вряд ли кто-нибудь согласился бы составить ей компанию. Выходя на тротуар через маленькую кованую калитку, Дженни отвернулась. Она не могла видеть то место, где когда-то в луже крови лежало тело ее мужа.
Вместо этого она посмотрела на плескавшиеся вдали волны, позволяя им отвлечь и успокоить себя, и по пустынной улице пошла в сторону океана. Перейдя на другую сторону, она ступила на тропу, петлявшую среди зарослей травы, и вскоре оказалась на берегу. Дженни оставила босоножки у полосы прибоя и шагнула к воде, наслаждаясь прикосновением холодного белого песка к погружавшимся в него босым ступням.
Дженни бросила взгляд на лунную дорожку, убегавшую к стоявшему у горизонта кораблю, а затем прошлась вдоль кромки воды по вылизанному волнами, крепко слежавшемуся песку. Завороженная шумом прибоя и с детства привыкшая к холодной воде Тихого океана, она не замечала прикосновения к лодыжкам отсыревшего подола ночной рубашки.
Молодая женщина не торопясь дошла до причала на дальнем конце пляжа, где были привязаны рыбачьи лодки. Ночь продолжала оставаться холодной и лунной, но в воздухе повис легкий туман; пахло солью, рыбой и терпким ароматом моря.
Начиная чувствовать озноб и надеясь, что долгая прогулка поможет ей уснуть, Дженни повернулась и направилась к дому. Глаза ее остановились на пятне света от уличного фонаря, который стоял рядом со знакомой тропой. Она сделала два коротких шага и вдруг застыла на месте.
Навстречу ей шли трое мужчин. Как же она не заметила их раньше? Они громко смеялись, пошатываясь и подталкивая друг друга. Дженни заметила, что двое из них были латиноамериканцы, смуглые и черноволосые. На одном была просторная мятая красная спортивная куртка; второй был в черных кожаных штанах. Третий мужчина был светловолос, бородат, в красной полосатой майке и с серьгой в ухе.
У Дженни сердце забилось так же неистово, как при пробуждении от кошмарного сна. После смерти Билла она боялась небольших компаний, которые время от времени приходили сюда, чтобы поплавать на лодке или устроить пикник на берегу. Полиция считала, что причиной гибели ее мужа стала перестрелка между двумя такими группами.
Они назвали это несчастным случаем при стрельбе, приписали смерть шальной пуле, выпущенной кем-то из бандитов, и даже не удосужились поискать убийцу. Это случилось в разгар фиесты, в начале августа, когда город заполняли толпы туристов. Во время праздника в Санта-Барбару всегда наезжало множество сомнительных типов, а в тот год от них просто не было отбоя.
Может, и эти трое из тех, на чьей совести людские жизни, в том числе и убийство Билла?
Обычно по ночам берег был безлюден, но время от времени по нему проходил патрульный полицейский. Дженни, для которой эти прогулки стали необходимы как воздух, твердила себе, что ничем не рискует, но при виде приближавшихся мужчин ее бросило в дрожь. Они покачивались, ругались, отпускали непристойные шуточки, пьяно пялились на женщину, и Дженни внезапно горько пожалела, что не осталась дома.
Она отошла подальше от воды, пытаясь обойти гуляк стороной и от души надеясь, что ее оставят в покое. Однако один из пьяных отделился от остальных и шагнул ей навстречу. Дженни поняла, что он перекрыл тропу; оставалось двигаться к дальнему концу пляжа, к портовым сооружениям и покачивавшимся у причала рыбачьим лодкам — туда, где горели огни и была возможность встретить полицейского. Она повернулась и пошла к причалу, прибавляя шаг.
