Девушка зашла в кабинку, закрыла дверь и села на унитаз. Сперва она еще пыталась сдержать слезы — нужно поглубже дышать. Но ничего не помогало: они градом покатились по щекам. Джейн перестала промокать их туалетной бумагой.
Она всхлипнула и ударила кулаком по стене.
«Почему со мной всегда происходит одно и то же?!»
«Джейн, мне бы не хотелось встречаться с тобой в понедельник». Мне с тобой больше не хочется никогда встречаться — вот что он хотел сказать. Вот что все они хотят сказать.
Девушка никак не могла понять, в чем дело. Ведь она же хороший человек? Хороший. Честная, умная, красивая. Сегодня они так весело поболтали. Она внимала всем его репликам, она задавала замечательные, хорошо подготовленные вопросы и без утайки отвечала на его вопросы. Так в чем же дело?
Ведь Джейн Спринг просто хочется, чтобы рядом был мужчина. Один мужчина — ей не нужна толпа поклонников. Один мужчина, который будет любить ее. Неужели это невыполнимое желание? А этот, сегодняшний, он ей, в общем-то, уже нравился.
Джейн вышла из кабинки и посмотрела на себя в зеркало.
— Господи, Джейн! Возьми себя в руки! — крикнула она своему отражению и стукнула себя по щеке.
Джейн было невыносимо видеть себя плачущей. Как сказал бы ее отец, солдаты не плачут. Он всегда твердил ей это. Если бы генерал Эдвард Спринг увидел сейчас свою дочь, она бы уже отжималась, лежа на холодных плитках общественного туалета.
«Не вешать нос, — прозвучал в ее сознании голос отца. — Иди и покажи им, что ты никого не боишься!»
Джейн поправила волосы, выпрямила спину и быстро пошла к своему столику. Она не доставит ему этого удовольствия заметить, что она плакала.
— Ты готова? — спросил кавалер.
Он посмотрел на Джейн — и сердце у него упало. Глаза красные от слез, а прежней невозмутимости как не бывало.
— Тебе кажется, что я некрасивая? — тихо спросила Джейн (она знала, что мужчины высоко ценят красоту).
— О боже! — почти взвизгнул он и испуганно оглянулся, надеясь, что никто этого не слышал.
— Поэтому ты не хочешь со мной встречаться?
— Но, Джейн…
— Что?
— Я хочу сказать, что дело не в этом. Ты очень красивая.
— Так в чем же тогда дело?
— Джейн, ты…
— Что?
— Неужели ты сама не догадываешься?
В этом-то и была главная проблема Джейн Спринг.
Она действительно никак не могла догадаться, что с ней не так.
ДОРИС. Это же просто смешно!
СУДЬЯ. Мисс Темплтон, не спорьте со свидетелем.
ДОРИС. Свидетель подкуплен и говорит то, что ему приказано.
Из кинофильма «Вернись, любимый»[5]
Джейн Спринг поднялась со своего места и крепко сжала губы, чтобы не улыбнуться. За все время работы прокурором ей еще не попадалось такого легкого дела. «Даже пятилетний ребенок мог бы его выиграть», — хвасталась Джейн своим коллегам. Кто может усомниться в показаниях управляющего банком, который утверждает, что со счета их клиентки Глории Маркэм пропало больше миллиона долларов?
Кто подвергнет сомнению показания юриста, который подготовил документы, открывающие обвиняемому, Джеймсу Маркэму, доступ к сбережениям миссис Маркэм, его молодой, гхм, жены?
Эти свидетели были, если можно так выразиться, салатом и супом. Теперь — закуска. У всех уже текут слюнки! Джейн приготовила такое угощение, которого присяжные никогда не забудут.
— Миссис Маркэм, вы встретились с подсудимым на благотворительном балу. Так? — Джейн встала со своего места и направилась к свидетельнице.
Красоток вроде Глории Маркэм французы называют женщинами бальзаковского возраста, а американцы — матронами с Парк-авеню. Джейн Спринг считала таких женщин дурами высшей категории. На Глории был шерстяной пиджак в цветочек. Огромные золотые пуговицы сияли, как обивочные гвоздики. Седые волосы залиты лаком. Деревянная палка в виде лебедя: женщина хромала на левую ногу.
— Да, — ответила миссис Маркэм, глядя на присяжных.
— Правда ли, что ваша свадьба, состоявшаяся три месяца спустя после первой встречи, вызвала некоторое недоумение среди ваших знакомых? Их можно понять, ведь вы на тридцать пять лет старше вашего мужа. Так?
Присяжные захихикали.
— Но…
— Но вы любили друг друга. А если это так, то не имеет значения, что по возрасту муж годится вам в сыновья. Это вы хотели сказать?
— Ну да.
— Миссис Маркэм, вы сказали, что сразу после свадьбы открыли мужу доступ ко всем вашим банковским счетам?
— Да, но так было нужно. Он обещал помогать мне вести финансовые дела.
Джейн Спринг засмеялась.
— О, какой заботливый! — проговорила она сквозь смех, оборачиваясь к присяжным. — Какая трогательная забота, дамы и господа! Предложить богатой женщине помощь в финансовых делах. И что, хорошо он вам помог?
— Мисс Спринг! — одернул ее судья. — Воздержитесь от оскорблений!
Джейн кивнула судье, но, повернувшись к суду присяжных, отрицательно покачала головой.
— Миссис Маркэм, когда вы выходили замуж за подсудимого, знали ли вы, что его недавно выгнали с последнего места работы (кажется, из антикварного магазина) за растрату?
— Нет.
— Нет? Вы ничего не выясняли о прошлом человека, за которого решили выйти замуж? Вот это шаг! Уже столько десятилетий феминистки борются за права женщин, а все, чего вам хочется, — это просто принадлежать мужчине. Где ваша гордость? Вам должно быть стыдно…
— Протестую, ваша честь! — послышался возглас защитника.
— Протест принят.
— Протест отклонен.
Не то чтобы присяжные не замечали тона Джейн, ее брюзгливости и сарказма, нет, они просто предпочитали игнорировать их. Да у них и не было другого выхода. Они уже настолько были во власти своих фантазий, что реальные факты посчитали всего-навсего прокурорским приемом, некой профессиональной уловкой. На Джейн должны быть черный костюм и водонепроницаемые часы, она должна выглядеть хмурой и злой, она должна вести себя именно так, а не иначе, но все это уже не могло обмануть зрителей: они знали, кто Джейн на самом деле.
Застенчивая умница. Они же вместе с ней учились в школе. Сексуальный котенок, ждущий подходящего момента, чтобы проявить свою внутреннюю сущность. Да. Они были в этом уверены. И они верили Джейн Спринг, потому что верили себе.
— Миссис Маркэм, смотрите, пожалуйста, сюда.
Подсудимый из последних сил пытался привлечь к себе внимание жены, бросая на нее отчаянные взгляды. Уж этого-то Джейн ему не позволит.
