Были случаи, когда она заходила дальше в попытке соблазнить его: она застегивала перед ним подвязки, наклоняясь так низко, что был виден вырез на груди, а однажды она открыла ему дверь, завернутая в полотенце. Одна мысль не давала Берту покоя: почему она так играла с ним? У нее было все, о чем только могла мечтать женщина.
Прошло десять лет, прежде чем Берт нашел ответ на этот вопрос. Бонни Нортон была одной из тех женщин, которым необходимо иметь несколько обожателей, чтобы удовлетворить свое самолюбие. Если бы не смерть Джона, она, наверное, выросла бы из этих глупостей и наконец поняла, насколько ей повезло. Но Джон внезапно умер. В двадцать семь лет Бонни была слишком молодой для вдовства и слишком ветреной, чтобы одной справиться с воспитанием ребенка.
— Бедная Камелия, — пробормотал Берт. — Ты и так достаточно натерпелась!
Август 1965Сержант Саймондз подпрыгнул от неожиданности, когда сзади раздался голос Картер.
— О чем задумались, сержант? — спросила она. — Думаете, какую ставку сделать в игре?
Венди Картер уже несколько лет служила в полиции, но в Рае жила меньше года. Она была очень хорошим полицейским — сострадательной, умной, со сдержанным чувством юмора. Берт догадывался, что она далеко пойдет. Но она не знала историю семьи Нортонов и того, какую роль в ней играл Берт.
— Все не так просто, — ответил Саймондз, — я вспоминал, какой Бонни была когда-то. Надеюсь, мне не придется сообщать Мелли о случившемся.
Картер удивилась:
— Мелли? Я думала, что дочь Бонни зовут Камелия.
— Отец называл ее Мелли, — вздохнул Берт. — Он сейчас, наверное, перевернулся в гробу. Однажды он доверил мне свою жену и маленькую дочь. А я не очень-то хорошо справился со своей работой.
Картер краем глаза наблюдала за сержантом, когда они шли по Ист-стрит в сторону Хай-стрит. Берт Саймондз был таким мужчиной, за которого она хотела бы выйти замуж: сильным, надежным, добрым и ранимым. В тридцать шесть лет он был в самом расцвете сил: сильное мускулистое тело, выгоревшие на солнце волосы, которые были немного длиннее, чем положено. Не то чтобы красивое, но приятное лицо, на котором оставили свой отпечаток время и опыт, глаза серо-голубые, как море в пасмурный день. Она считала Сандру Саймондз счастливицей. Картер хотела бы оказаться с Бертом в постели.
Сама Картер слышала мало предложений от мужчин. Она была некрасивой коренастой двадцатидевятилетней девушкой с бесцветными волосами и носом картошкой. Чтобы подружиться с кем-либо, ей приходилось полагаться на свой ум и веселый характер, но эти качества не очень-то помогали ей в отношениях с мужчинами.
Бонни Нортон же стоило только поманить пальцем, и мужчины уже бежали к ней. Картер много раз видела эту женщину — в переполненном баре или гордо шествующей по Хай-стрит — и, как и многие, была очарована ею. Бонни была первой во всем. Она первой надела бикини в пятидесятых годах. Она была первой взрослой женщиной, которая стала крутить хулахуп. А недавно она стала первой женщиной «за тридцать», осмелившейся носить новые мини-юбки. Картер нравилась ее показная храбрость.
Возможно, позже, вечером, она узнает, было ли правдой все то, что говорили о Бонни Нортон. Без сомнения, ни одна тридцатишестилетняя женщина не успела бы сделать все то, что приписывали Бонни: разорвать контракт с Голливудом, выйти замуж за Джона Нортона, овдоветь шесть лет спустя и промотать полмиллиона. И еще совратить половину мужского населения, осушить несколько баров и, наконец, утопиться пьяной в реке! Зачем она выбрала для этого такую тихую заводь, как Рай, если на самом деле была такой, как о ней говорили?
Когда они подъехали к Роландз Бейкери, Берт почувствовал спазм в желудке: за прилавком он увидел Камелию. Накладывая пирожные, она разговаривала с покупателем. Каким-то образом контраст между этой некрасивой полной девушкой и ее прекрасной стройной матерью стал еще более заметен теперь, когда Бонни лежала в морге.
Камелия была высокой, примерно метр семьдесят, и весила килограммов восемьдесят. У нее было бледное лицо и темные миндалевидные глаза, красота которых терялась на фоне жирной кожи. Жидкие темно-каштановые волосы были неуклюже сколоты сзади обычной заколкой для волос, открывая широкий лоб. Белорозовый рабочий халат ее вовсе не украшал. Он был туго завязан и подчеркивал каждую линию ее тела.
Камелия широко улыбнулась, увидев Берта в дверях. Она всегда была ему рада. С самого детства она относилась к нему как к другу, но сегодня ее приветливость затронула сержанта до глубины души.
— Привет, мистер Саймондз. Что вы желаете сегодня? У нас прекрасные пироги с курятиной, только что из духовки.
Девушка искренне пыталась исправить репутацию матери. Она много работала, всегда была веселой и, по словам миссис Роландз, довольно честной. Это больше всего поражало жену пекаря.
— Ничего не надо, спасибо, — ответил Берт, покраснев. Только сейчас он подумал о том, как ему вызвать ее и поговорить наедине. — Миссис Роландз здесь?
Не успел он спросить, как из пекарни вышла Энид Роландз, вытирая о белый фартук руки, испачканные в муке. Ее внешность соответствовала ее работе. Энид была такой же круглой и пышной, как и ее булочки, лицо всегда сияло, а на голове развевались седые волнистые волосы.
— Привет, Берт, — сказала она, при этом ее маленькие глазки зажглись в предвкушении сплетен. — Что такое произошло утром на реке? Я уже такого наслушалась!..
Энид обожала сплетни. Она всегда знала мельчайшие детали всего, что происходило в городе. Берт подозревал, что она взяла к себе Камелию только ради того, чтобы побольше узнать о ее матери.
— Я вообще-то хотел поговорить с Камелией, — ответил он, понизив голос и взмолившись про себя о том, чтобы миссис Роландз догадалась, что дело очень деликатное. — Я могу ее забрать? Констебль Картер все объяснит.
Во взгляде Энид сразу же появилось подозрение. Она посмотрела на Камелию, наполнявшую коробку печеньем, потом вновь взглянула на Берта.
— Что она натворила? — прошипела миссис Роландз.
Берт поднес палец к губам и красноречиво посмотрел на нее.
Энид явно была в замешательстве, но все же она подошла к девушке и забрала коробку с печеньем из ее рук.
— Я сама закончу. Мистер Саймондз хочет поговорить с тобой. Можешь сделать себе перерыв и выйти во двор.
Было очевидно, что Камелия ни о чем не догадывалась. Она благодарно улыбалась Берту за то, что он освободил ее из душного магазина. Она повела его по ступенькам наверх, через большую Жаркую кухню, а затем через заднюю дверь во двор.
