Рок, уловив какое-то движение в приемной, нажал звонок. Показалась красивая, с прекрасной укладкой головка.
— Извините, мистер Рок… — Она запнулась, заметив девушку.
— Пожалуйста, два кофе, Вивьен, и ни с кем меня не соединяйте, — коротко сказал Рок.
— Я не могу задерживаться — меня ждет такси, — объяснила Ирэн, заметив удивление в глазах Рока при слове «не могу».
— Вивьен, расплатитесь с водителем. — Рок поглубже сел в кресло и задумчиво подпер голову рукой. — В какой больнице лежит ваш отец? — внезапно спросил он.
Ирэн тихо ответила, чувствуя, как горят щеки. Неужели он подозревает ее во лжи? Как он только смеет!
— Я хочу переговорить с доктором Хайманом, — приказал Рок своему секретарю.
Впервые за все время Ирэн получила возможность разглядеть собеседника, не ощущая взгляда его серых пронзительных глаз. Она должна была неохотно признать, что Рок принадлежит к категории мужчин, которых называют интересными, настоящими мужчинами или просто и грубо — самцами.
Он был очень высокого роста, со строгой прической и черными прямыми волосами, подчеркивавшими жесткую, агрессивную внешность. На вид ему было лет тридцать-сорок, причем его возраст девушка определила не по фигуре, худощавой и подтянутой, а по лицу, выражавшему силу и уверенность, которые приобретаются только с годами в результате суровой школы жизни.
Легкий загар придавал его коже смуглость. Казалось, он только что вернулся с дорогого южного курорта. Длинные, черные как смоль ресницы оттеняли серые глаза. Большие широкие плечи предполагали мощную фигуру, скрываемую великолепно скроенным костюмом.
Рок снова повернулся к Ирэн, и она невольно вздрогнула под его острым как лезвие бритвы взглядом. Отец уважает и восхищается людьми такого типа. Она же их ненавидит.
— А теперь объясните, почему вы сочли необходимым приехать ко мне, — спросил Рок.
— Вы сказали по телефону, что у отца будут проблемы, если он… — Девушка запнулась, сердито глядя на хозяина кабинета.
— Пока еще я не во всем разобрался, но даже того, что я знаю, достаточно, чтобы сделать вывод, что ваш отец не выполнил работу, за которую ему было уплачено. В маркетинге предположение — еще не основание для важных решений, и случайностей в таких делах не бывает. Все это дурно пахнет. — Рок выразительно пожал плечами.
— Вы хотите сказать, что мой отец нечестный человек?! — горячо воскликнула Ирэн и почувствовала, что впервые в жизни испытывает настоящую ненависть к другому человеку.
Сигнал прервал их разговор. Взяв телефонную трубку, Рок с таким непроницаемым лицом выслушал собеседника, которым, судя по всему, был доктор Хайман, что Ирэн не смогла определить, что же было сказано.
Раздался тихий стук в дверь, и секретарша внесла кофе.
— Спасибо, Вивьен, — поблагодарил Рок, подвигая к себе поднос. — Пожалуйста, через десять минут машину к главному подъезду.
— Как чувствует себя отец? — тихо спросила девушка. — Ему не хуже?
— Нет. — Рок протянул ей чашку с кофе. — Пожалуйста, угощайтесь.
— Все-таки, что сказал доктор Хайман? — продолжала настаивать Ирэн. — Вы явно что — то недоговариваете.
Рок молча смотрел на нее, и в его взгляде девушка прочла плохие вести.
— Ко мне это не имеет никакого отношения, поэтому лучше будет, если ваш врач сам объяснит, что произошло, мисс Блейкман. Хотя… Ладно, наверное, будет лучше, если вы узнаете от постороннего.
— Мистер Рок, вы пугаете меня, — чуть слышно выговорила Ирэн, побледнев. — Чтобы это ни было, вы обязаны сказать мне прямо сейчас.
— Ваш отец-банкрот, — сказал Рок, следя за реакцией собеседницы. — Он потерял деньги, дом, машины, одним словом, все. Мистер Блейкман облегчил себе душу, только что сказав об этом доктору Хайману и попросив его поставить в известность всех, кому следует об этом знать.
Всех, кому следует? Как больно было слышать такое Ирэн. Они жили в одном доме, были одной семьей, и отец не счел нужным хотя бы намекнуть, как плохи его дела. Что же такого она сделала, что отец ее не любит и так мало ей доверяет?
— Мисс Блейкман, вы слышите меня? — Обойдя вокруг стола, Рок остановился перед девушкой, потом присел, чтобы их лица были на одном уровне. — Думаю, он подозревал, что его дела плохи. Публикация в газете, в которой все было расписано черным по белому, его доконала и вызвала сердечный приступ. Дом полностью заложен, и у него огромные долги…
— Я все поняла, — движением руки остановила его Ирэн. — Дело не в деньгах, — сказала она, едва двигая сжатыми губами. — Он все это носил в себе. Никому не сказал ни слова.
— Он бизнесмен, Рин.
Она пыталась уловить смысл его слов, но поняла только то, что он вдруг назвал ее по имени, как звал отец. Их прекрасный дом, принадлежавший нескольким поколениям… Она знала, что потеря одного только дома убьет его.
— Ведь он мой отец. — Ирэн подняла голову, и Рок увидел вместо лица сплошную белую маску с утонувшими в ней глазами. — Почему же он не хотел говорить со мной об этом?! Для чего же тогда семья, если нельзя делиться болью?! Если бы он мог довериться мне, то, возможно, не лежал бы в больнице…
Девушка не отдавала себе отчета в том, что давно уже сорвалась на крик. Открылась дверь, и появилось испуганное лицо секретарши. Движением головы Рок велел ей исчезнуть, а сам рванул Ирэн со стула и одновременно нанес обжигающую пощечину, пытаясь вывести ее из истерики.
— Все будет хорошо, тише, тише… — Рок сел и, посадив девушку себе на колени, крепко сжал ее сильными руками. Она корчилась и стонала от невыносимых мук, от сознания безнадежности ее многолетних попыток завоевать любовь и доверие отца, который мог умереть, не сказав дочери, что же довело его до могилы. Да не нужна она ему, и не хочет он слышать слова утешения от дочери, к которой он не испытывает никаких чувств, кроме презрения.
— Почему он мне ничего не сказал? — снова и снова спрашивала Ирэн, зарываясь лицом в лацканы пиджака Рока.
— Он не хотел вас расстраивать, — пытался утешить ее Рок.
Нет, дело не в этом. Девушка отчаянно пыталась освободиться, осознав наконец, что сидит на коленях малознакомого и неприятного ей мужчины. Для другого отца это, может быть, и естественное стремление, только не для Альберта. Она не могла сказать это Року. Он все равно бы не понял. Отец никогда ничего с ней не обсуждал, даже мелочей. Она выросла, так и не узнав отцовских объятий. Рядом никогда не было никого, кто мог бы вытереть ей слезы обид.
— Извините, — слабым голосом произнесла Ирэн. — Я не должна была приходить.
— Выпейте кофе. — Рок встал и, мягко посадив девушку в кресло, протянул ей чашку. — Я отвезу вас домой. Для вас это был страшный шок.
