– Здравствуй, моя хорошая, – ответила мать.
– Она позволила мне взять тапочки. Ноги в них уж точно не вспотеют, верно? – Бидди просунула пальцы в дырки на носках шлепанцев. – Хотела я сказать ей: «Благодарю, миссис, но приберегите их для кого-нибудь другого», но потом решила промолчать.
– И правильно сделала, грубить нехорошо.
– Устала я, ма. – Лицо Бидди на мгновение погрустнело.
– Садись, отдохни, скоро будем ужинать. Бидди подсела к огню.
– Мам, миссис Бейтмен говорила ну совсем как пророк из Библии, – повернувшись к матери, начала рассказывать девочка. – Она сказала, что нас ждет погибель, потому что мы уезжаем. На самом деле, думаю, ей жаль, что я больше не буду у нее работать.
– Еще бы не жаль! Такую проворную работницу, как ты, днем с огнем не найдешь. Конечно, ей не хотелось, чтобы ты уходила.
– Мам, ты знаешь, что она сказала?
– Что же? – поинтересовалась Рия, расставляя на столе деревянные миски.
– Она сказала, что мы слишком уж о себе возомнили, и ты скоро убедишься в своей ошибке. Задаваться нам не стоит, книжками сыт не будешь… Ма, представляешь, она совсем читать не умеет и считать тоже. И никто в их семействе не может, даже сам хозяин. Когда она пересчитывает фляги с молоком, то ставит в кувшин соломинки. – Бидди наклонилась вперед и, широко улыбнувшись, спросила: – Знаешь, что я сегодня сделала?
– Ну, что, озорница, ты еще придумала?
– Когда хозяйка отправила меня за молоком, я подсунула в кувшин шесть лишних соломинок.
Давно Рия так не смеялась. Прислонившись к столу, она, как и дочь, обхватила себя за талию и принялась хохотать, пока слезы не потекли из глаз, так что под конец она не могла точно сказать, смеется она или плачет. Успокоившись, Рия подошла к очагу и села на скамейку рядом с дочерью.
– Все у нас будет хорошо, – горячо заговорила она, стискивая руки Бидди. – Все наладится. Пока мы не разучились смеяться, мы справимся со всеми невзгодами. Господи, то-то шуму будет, когда она примется искать те шесть фляг с молоком.
– Я уже подумала об этом, мама. – Бидди вытерла выступившие от смеха слезы. – Миссис Бейтмен, наверное, обыскалась пропавшие фляги. Вот уж она ругалась, решив, что кто-то выпил ее молоко. А потом, скорее всего, сообразила, что за один день столько коровы прибавить не могут. Тогда-то она, наверное, и призадумалась.
– И она догадалась, кто напроказничал? – Рия покусывала губу, чтобы спрятать улыбку, но сдержаться ей не удалось.
Они дружно и весело рассмеялись, в этот момент дверь открылась и вошел Дэвид. Подождав, пока сын положит на стол шапку и коробку, в которой брал с собой еду, Рия коротко спросила, вставая:
– Ну как?
– Он не стал ругаться, – спокойно пояснил Дэвид, – только обозвал меня дураком, потому что на мое место найдется двадцать таких, как я.
– Но они не будут работать так старательно, как ты.
– Еще как будут, – закивал головой Дэвид. – Есть захочешь, постараешься, а большинство из них как раз голодные.
Рия отвернулась из-за неловкости от осознания того, что лишает сына работы. Но она быстро справилась с собой.
– Нам приходится отсюда уезжать, – глядя на сына, торопливо заговорила Рия. – У нас нет выхода. Ты ведь сам как-то говорил, что работа очень тяжелая и ты бы с радостью оставил ее.
– Помню, помню, – согласно закивал головой Дэвид, тон его смягчился. – Боюсь только, что мне не найти работы, а рыбачить я не смогу. Меня даже на пароме укачивает, где уж мне в море выходить.
– Никто не заставляет тебя становиться рыбаком. В Шильдсе найдется много другой работы. Там химические заводы, стекольные заводы Куксона, а еще фабрики, на которых делают ваксу, гвозди и все такое. В Шильдсе было полно разных заводов и фабрик и мастерских, когда я там жила, а теперь их наверняка прибавилось. А верфи? Нет, тебе будет из чего выбрать, не то что здесь. Это место – настоящая дыра.
– Но где мы будем жить? Рия помолчала.
– Сначала немного поживем у бабушки, – полуобернувшись к сыну, проговорила она. – А потом подыщем себе жилье.
– Бабушка нас не любит.
Рия взглянула на дочь, глубоко вздохнула и затараторила, стараясь убедить детей, да и себя заодно.
– Может быть, это и верно, но когда кто-то в беде, с этим все в порядке, то есть я хочу сказать, что она готова помочь. Кроме того, мы не станем у нее задерживаться, поживем день-два, пока я осмотрюсь. Помните, ваш отец говорил, что образование начинается в городах. Люди там понимают, что к чему, и смотрят вперед. В городе есть воскресные школы.
– Мы всех в этих воскресных школах за пояс заткнем, правда, Дэйви, им с нами нечего тягаться.
Дэвид промолчал.
– Мама, а нам есть на что жить? – глядя на Рию, серьезно спросил сын.
– Да, – кивнула она. – У нас есть немного денег, хватит на первое время.
Рия не стала рассказывать детям, что скрывалось за расшатавшимися кирпичами очага. Удача ждала ее за четырнадцатым кирпичом. Она специально не посвятила детей в свой секрет, ибо они могли не удержаться и проболтаться. Как бы строго-настрого им ни говорили держать язык за зубами, ребят наверняка потянуло бы похвастаться, как они богаты, а восемнадцать фунтов и пятнадцать шиллингов были для них сейчас настоящей роскошью.
Сын молчал, прищурившись, словно ждал, что она продолжит разговор, но Рия, отвернувшись к огню, открыла дверцу духовки и достала глиняную посудину. Она отнесла ее на стол и налила суп в две миски. Разлив суп, она кивнула на ведро в конце комнаты:
– Мойте руки и садитесь к столу, а когда поедите, наносите из ручья воды, будем мыться.
– Но сегодня не пятница, – проговорила Бидди, не донеся ложку до рта.
– Да, не пятница, но мне кажется, что о мытье по пятницам придется на время забыть. Ничего, что-нибудь придумаем.
– Значит, мы будем мыться в реке? – Глаза Бидди озорно блеснули, и мать ласково хлопнула ее по щеке.
– Тебе, девочка, очень скоро придется привыкнуть к вещам и похуже. Что-то остальные задерживаются, – бросив взгляд в узкое окно, добавила она.
– Наверное, поджидают Пэдди и его повозку, – усаживаясь за стол, предположил Дэвид. – Иногда он их подвозит.
– Ребята очень устают, – задумчиво произнесла Бидди, словно говорила сама с собой. – Особенно туго приходится Мэгги. У нее болит спина. Это несправедливо… несправедливо…
– Не стоит заводить со мной этот разговор, мне ли не знать, что это несправедливо. Но что ты предлагаешь? Было бы легче, если бы она пошла в шахту?
– Ну, мама.
– Вот тебе и «ну, мама»! Ешь да помалкивай. Слишком ты остра на язык, как я посмотрю.
Стоило ей договорить, как в дом вошли двое ее младших детей. Джонни был копией отца: темноволосый, темноглазый, тонкий в кости. А вот Мэгги не походила ни на одного из членов семьи. Она выделялась своими темно-каштановыми волосами и зелеными глазами, и хотя личико девочки почти полностью скрывалось под слоем пыли и грязи, нельзя было не заметить, что кожа у нее нежная, сливочного оттенка. Мальчик заговорил первым, голос его звучал так же весело и задорно, как у старшей сестры Бидди.
