– Не хочу брать на себя такую ответственность, – сказал он.
Янка не знала, радоваться ей или расстроиться… Ошибки не имеют конечной станции…
Надо было сразу завершать бесполезность этого знакомства. На что надеялась глупая птаха?
И все-таки Михаил не удержал себя в узде. Он был заметно пьян, когда пришел к Яне в комнату. Девчонок не было. Одна уехала на выходные домой, вторая ушла ночевать к Олегу – у них уже были полноценные отношения.
Что дальше? Известная схема: поцелуи, объятия, легкие касания, жар желания. Яна в пылу своей любви такие слова говорила ему, что он протрезвел. Неужели так можно любить? Его?
Самое интересное – когда они все-таки дошли до…, у него не оказалось «защиты». Но дуракам море по колено! Попытка сделать из Яны женщину не увенчалась успехом – она не смогла выдержать болезненных ощущений. Зато он успел кончить…
Мишка заверил ее, что он здоров, и «залета» не будет, потому что он не сделал главного – не преодолел преграду. Идиот… Да и она тоже недалекого ума. Но откуда ей было знать особенности всех этих процессов, с ее-то воспитанием? Мама заставляла отворачиваться от телевизора, если там показывали вполне невинный поцелуй.
Вся эта эйфория длилась до новогодних праздников. И, видимо, маме Михаила не понравилось, что сын увлекся кем-то, кто живет в общежитии.
Как-то вечером у них в комнате сидел Олег с ее соседкой. Он долго мялся, но все-таки начал сложный разговор.
– Яна, ты бы поосторожнее с Мишкой.
– Почему? – удивленно спросила она.
– Он бабник. Нет, по-другому. Он б*ядун.
Янка покраснела.
– Это ты меня сейчас так назвал? Так у меня с ним ничего не было. Почти…
– Глупая ты. Совсем ребенок. Он до тебя шлялся по таким бабам, что ты там и рядом не видна. Сейчас-то нет, он только с тобой. Но надолго ли? Да и это – не главное.
– А что главное? – с замиранием сердца спросила она.
Олег помолчал, набираясь сил, и выпалил:
– Тебя никогда не примут в его семье. Ни по положению, ни по достатку, ни по … нации. Ему мама уже присмотрела невесту, во всем достойную ее сыночка. И ты далека от их идеала.
В комнате повисло молчание. Яна посмотрела на соседку, та отвела глаза.
– Ты это давно знала?.. И почему молчала? Хотя, некого винить, я же сама влюбилась. Но спасибо за предостережение.
Янка не поверила этим словам.
Но не прошло и недели, как Михаил, с видом побитой собаки, сообщил, что им надо расстаться. Казалось, что остановилось сердце. В голове зашумело, затошнило.
Янка рванула в туалет… Когда она вышла, ее встретил перепуганный насмерть «герой».
– Это же у тебя не то, что я подумал?
– Не знаю. Но у меня задержка уже десять дней. Ты же говорил, что ничего такого не случится.
– Мне пора домой. У меня экзамен завтра. Мать ругается – я на грани вылета из института. Пока.
И он исчез… Оставил ее одну разбираться в том, чего она не понимает.
Время шло. Яна все надеялась, что это у нее из-за переживаний. Просто какой-то сбой!.. Поход к гинекологу, анализы, подтверждение беременности. И удивленные глаза врача.
¬– Не повезло тебе, деточка.
– Разве бывает такое? – все еще не верила Янка.
– Бывает, что и в родильном отделении выясняется, что девственная плева еще сохранена. Тогда акушерка удаляет ее, чтобы не мешала родам… Так куда мне тебя: к беременным или на аборт?
Яна еле сдержалась, чтобы не зареветь.
– Я подумаю…
– Думай быстрее. У тебя уже десять недель. Неделя-две от силы, а потом уже только роды…
Мишка не появлялся. Яна, сгорая от стыда, попросила Олега передать ему о необходимости встречи.
– Яна, он вряд ли приедет. У него проблемы с учебой. Сессию не может сдать, родители в бешенстве. Мать кроет тебя, на чем свет стоит. Но я ему скажу.
Удивительно, но будущий отец приехал. Янка его ждала. Думала, они вместе будут – все-таки ребенок. Дура.
Эх, кому-то ошибки обходятся слишком дорого…
Михаил приехал только для того, чтобы обвинить ее в том, что она «дрянь, лимита подзаборная, хочет московскую прописку, и вообще не известно, скольких она так пыталась надурить». Вывалив на нее весь этот ушат грязи, как по заученному тексту, он снова сбежал.
Вот теперь все. Один на один с проблемой… И с семьей, которая не ждет от нее такого поступка. Никак не ждет…
Мама приехала на следующий день. Она из поезда вышла, уже вся опухшая от слез. Она попыталась поговорить с матерью Михаила. Но выслушала снова потоки грязи в адрес Яны.
– Где у тебя глаза были? – спрашивала она позже у дочери. – Ты не видела, что он из себя представляет? Маменькин сынок. А его мать… Пусть ей отольются мои слезы.
Яна молчала в надежде, что ее не заставят делать аборт. Зря… Мама настаивала, плакала, уговаривала, снова плакала, говорила о позоре, о возможности появления больного ребенка из-за алкоголя в крови осеменителя… Яна хотела протянуть дни, чтобы дать жизнь ни в чем неповинному ребенку!
Судьба все решила за нее.
На прием к врачу пошли вместе с мамой, которая была настроена очень решительно. Яна была на грани нервного срыва уже долгое время. Силы иссякали.
– У плода не бьется сердце. Похоже на замершую беременность.
Страшный приговор. Янка зарыдала.
– Нет! Он не мог умереть! Нет! Пожалуйста, послушайте еще, – умоляла она.
Результат был тот же.
– Неизвестно, когда это случилось. Может, там уже разложение началось. Срочно в больницу. Температура есть?
– 37,5.
– Срочно! Я напишу направление к своему знакомому. Он не в Москве работает. Зато специалист – золотые руки. К нему студентки только так мотаются. За определенную сумму, конечно. Завтра утром сделает чистку, к вечеру уже дома будешь. В институте никто и не узнает.
Дальше Янка ничего не слышала: адрес, как доехать, какая больница. Только фамилию врача запомнила – Деревянко.
– И кое-что еще, Яна. Он делает все без анестезии. Придется потерпеть.
У мамы округлились глаза. Она побледнела, но промолчала.
Рана утром Яна была уже в приемном покое: обработка, заполнение карты, осмотр. И тут удивление врачей на «недоделки» по части лишения девственности. И все это при маме.
А Янка, как вчера в кабинете «выключилась», так и не пришла в норму.
Ей стало страшно только, когда она уже была на кресле и увидела врача – пожилого худого мужчину, который смотрел на нее почему-то с презрением и злостью. Так показалось Яне. А дальше…
Она отвернулась, чтобы не смотреть ему в лицо. «Вот он – мой первый раз» – только успела поймать свою мысль, как тут же взвыла от адской боли, когда просто пальцами доктор сделал то, что не смог ее когда-то любимый человек…
– Будешь орать, я тебя так выпотрошу, что не захочешь больше вообще ничего и никогда, – абсолютно спокойно сказал ей врач, беря инструмент рукой в окровавленной перчатке.
– Но мне больно! – заливаясь слезами, кусая губы, проскулила Яна.
– Больно? Разве это больно? Вот больно!..
Сколько продолжался этот кошмар Яна не помнила. Она, конечно, кричала, плакала, умоляла. О чем? Кого?
Когда все закончилось, доктор, вздохнув, сказал ей тихо:
– Теперь ты тысячу раз подумаешь о предохранении и своем умершем ребенке.
Просто раздавил, почти добил…
Яна пролежала в общей палате два часа, отвернувшись к стене, и все это время тихо плакала. Слезы просто лились сами. Как дождь. За спиной находились другие пациентки, которые были в прекрасном расположении духа. Где-то на задворках сознания оседали их слова про то, что врач – классный дядька, делает быстро и аккуратно, совсем не больно.
Про то, что мужу надо дать по шее за очередной «залет» и отлучить его от тела на пару недель… Яна ни на что не реагировала, хотя ее пытались втянуть в разговор.
Когда, наконец, стало можно уйти из этого каземата, она еле встала с кровати. Держась тоненькой дрожащей рукой за ее спинку, потихоньку двинулась к выходу. Соседки по палате молчали, глядя, как она ползет к дверям.
