— Да, шеф! — из последних сил пошутил он.
Через некоторое время приехала машина и я отправила Степаныча домой. Но мои приключения на этом не закончились. Когда я возвращалась в свой кабинет, то услышала, как моя секретарша сплетничает в приёмной с нашей буфетчицей. Начала разговора я не слышала, но из того, что мне удалось подслушать, я поняла, что темой для разговора стали я и Степаныч:
— … Да! Их песни везде было слышно! — повествовала о вчерашнем празднестве секретарь. — А потом приехал Владимир и увёз её домой!
— Да ты что! — не поддельно удивилась собеседница. — И что она в нём нашла?! Он же старый! А ты, что думаешь, у них правда это… ну, роман, как теперь это принято называть!? — Кажется, да! — подтвердила свои догадки Регина Александровна — секретарь. — Когда, кажется, тогда креститься надо! — с этими словами я вошла в приёмную.
— Ой, Наталья Владимировна! — состроила глупое лицо буфетчица. — а я вам тут рассольчик принесла! — она протянула мне стакан.
— Рассольчик? — переспросила я, она молча кивнула. — мне?
— Да. — А зачем? — Ну, это… ну, … просто вы вчера… э-э… выпили, — заикаясь, начала объяснять она. — Я понимаю, с кем не бывает! Я думала вам… э-э… плохо! — Нет, Анна Сергеевна! Мне очень и очень хорошо! — я отдала ей стакан обратно. — Так что приберегите его для себя!
С этими словами я направилась к себе, но не дойдя до двери, снова обратилась к ним:
— Кстати, Степан Степанович — очень хороший и преданный друг! А что на счёт романа между нами, так это только игра вашего больного воображения! — и ушла в кабинет, громко хлопнув при этом дверью!
У меня в голове не укладывалось, то, что они придумали про меня со Степанычем. Ну, ладно я, они меня совсем не знают, не знают, какая я и на что способна. А Степаныч?! Они же знают его как облупленного! Он в этой фирме со дня её основания! Всего себя отдал этому делу, даже не женился! Понятно, почему он ко мне так относиться, он видит во мне дочь или внучку, но уж ни как не любовницу или жену! Это же глупо! Я снова подумала о Степаныче, и моё сердце сжалось! И не из-за жалости к нему или сострадания, оно сжалось так, будто ждало беды! Я начала нервно ходить по кабинету, снова и снова измеряя его шагами, мой взгляд то и дело падал на телефон.
— Ну, всё, хватит! — обругала я себя. — Неуже ли на тебя так подействовали слова этих двух сплетниц?! Пора заняться работой! — я взяла в руки отчёт и стала его изучать, только буквы плясали, никак не желая складываться в слова, а уж тем более в фразы. Я с досадой швырнула папку, и снова стала мерить кабинет шагами. — Господи! Да что же это?! — взмолилась я, и ответ не заставил себя ждать.
Глава 4
Буквально через пару минут в кабинете, даже без стука, появилась Регина Александровна с дрожащими руками и белая, как мел. И я поняла, дождались!!!
— Наталья Владимировна, — обратилась она ко мне дрожащим голосом, — произошло несчастье! — и разрыдалась, опустившись на диван.
— Что? — вместо слова из меня вырвался слабый писк.
— Степан Степанович, он в больнице! — всхлипывая, начала рассказывать она. — Его хотели убить!
Женщина мне протянула листок с адресом больницы, где был Степаныч, я его схватила и как пуля вылетела из кабинета. Своего шофёра я отпустила, когда он повёз Степаныча, а ждать пока он вернётся времени не было, потому мне пришлось воспользоваться услугами попутной машины.
Едва я приехала в больницу, тут же отправилась в реанимацию, где сейчас находился Степан. Но и здесь меня ждал сюрприз, едва я подошла к палате, как меня окружили двое полицейских.
— Вы кто? — обратился ко мне третий, только что вышедший из палаты.
— Я хозяйка фирмы, где работает Степан Степанович! — объяснила я. — Как он?
— Им сейчас занимаются врачи! А вот с вами мне нужно поговорить! Присядем? — он указал мне на стул.
— О чём? — я послушно села.
— Когда вы видели Одинцова в последний раз?
— Сегодня, он чувствовал себя плохо, и я предложила ему поехать домой, чтобы он отдохнул!
— Он уехал на такси? — зачем-то спросил он, хотя сам, я готова поклясться, знал, что никакого такси не было.
— Нет, я его отправила со своим личным водителем!
— Какая была машина?
— Серебристый «volkswagen», номер не помню!
— Как зовут водителя? — он задавал вопросы таким тоном, что я поняла, он подозревает меня, как бы глупо это не казалось.
— Редников Артём Анатольевич! Он давно у нас работает! — возможно его вопросы так бы и продолжали сыпаться на меня, но на моё спасение из палаты вышел врач, и я сразу же подбежала к нему, навязчивый следователь поспешил за мной.
— Как он? — в надежде на хороший ответ спросила я.
— Состояние тяжёлое, но будем надеяться на лучше! — ответил доктор.
— К нему можно?
— Не долго, — доктор похлопал меня по плечу и освободил мне дорогу. Я было уже хотела идти в палату, но следователь остановил меня, схватив за руку.
— Я думаю, посторонним не следует к нему заходить! — пояснил он, не выпуская моей руки. — Тем более вам — вы главная подозреваемая!
— Идите к чёрту! — выпалила я, и, освободив свою руку, вошла в палату. Мужчина хотел последовать за мной, но доктор остановил его.
Когда я увидела Степаныча, такого беспомощного, подключенного ко всем этим аппаратам и трубкам, то почувствовала, как болезненная пустота резко заполнившая всё моё тело, поднималась к горлу, а глаза стали наполняться слезами. Я подошла к кровати и взяла его за руку.
— Степаныч, миленький, — я поцеловала его руку, — что же они с тобой сделали? Но ты ведь не умрёшь? Правда? Ты поправишься? И я тебе обещаю, как только это произойдет, мы с тобой разопьём самую лучшую бутылку вина или шампанского, как ты захочешь! — это было глупое обещание, но мне почему-то казалось, что он меня слышит и обязательно откроет глаза, чтобы ответить что-нибудь в ответ, но он не реагировал. И я решила, что буду его оберегать, что никуда от него ни на шаг не отойду. Пусть он знает, что не одинок, что нужен мне!
Но не успела я поудобнее устроиться у кровати больного, как в палату вошёл уже порядком надоевший мне следователь.
— Наталья Владимировна, будьте так добры, покиньте палату, мне нужно вам кое-что сообщить.
— У меня от него нет секретов! — проиронизировала я, но выйти согласилась. — Что вам от меня нужно? — злобно процедила я, едва мы вышли из палаты.
— Чтобы вы поехали со мной! — он протянул мне наручники. — Вы арестованы по подозрению в попытке покушения на убийство.
— О, как? Но это же бред! — возразила я. — Зачем мне его убивать?
— Вот мы и разберёмся, зачем! — он посмотрел на меня нахальным взглядом. — Давайте ваши ручки? — он протянул наручники, видимо страстно желая заковать в них мои руки.
— А без этого никак нельзя? — как можно наглее спросила я. — Или вы меня боитесь?
— Я? Вас? — они пренебрежительно окинул меня взглядом, но наручники убрал.
И это было его главной ошибкой.
Потом он взял меня за руку и направился к двум полицейским и велел сторожить Степанича.
— А я отвезу её в участок! — он показал на меня пальцем. А затем быстро зашагал к лифту, потащив меня за собой.
Когда мы оказались с ним в лифте вдвоём, он отпустил мою руку и, нажав на кнопку с номером один, достал блокнот и стал в него что-то записывать, явно не предполагая, что я могу что предпринять. Но я не собиралась ехать в участок, у меня были совсем другие планы, планы к побегу. Потому, едва загорелась кнопка «2», я вытащила из сумочки лак для волос (надо же просто забыла его выложить, а как пригодился) и прыснула ненавистному следователю в глаза. Закрыв лицо руками, он взвыл от боли, посылая в мой адрес различные ругательства. Ещё немного и он, справившись с болью, наверняка схватил бы меня, но на моё спасение двери лифта открылись, и я, отправив лифт на первый попавшийся этаж, бросилась бежать. К счастью в коридоре почти никого не было и я, быстрым шагом, дабы не привлекать внимание вышла на улицу. Но, едва я оказалась вне здания больницы, как понеслась прочь со всех ног.
