— Эвита, — кивком головы пригласила она меня в свой кабинет.
Что-то мне подсказывало — этот разговор мне не понравится.
Но выбора у меня не было.
Так же кивком Елизавета Михайловна показала на кресло. А сама по-домашнему села в соседнее.
— Хочу спросить над чем ты сейчас работаешь, Эвита. Ты ведь уже выбрала следующего гостя? Прошла неделя, как ты сдала последний материал.
Э-э-э… честно говоря, у меня там орки разгромили деревню, а на последней миссии я потеряла двух бойцов. И всё, чего сейчас хотела — это вернуться и замочить главгада…
— Конечно, выбрала, — уверенно кивнула я.
Ну не тратить же три оставшихся недели на владелицу скучного ювелирного заводика с двухвековой историей. Я и так знала о чём спрашивать госпожу Климову и о чём писать. Конечно, о редком изумруде, что якобы хранился в её семье двести лет и был найден лично прадедом на прииске в Африке. С него и началась история их семейной ювелирной компании. С прииска, не с изумруда.
А вот историю про камень, что якобы был вывезен контрабандой то ли в заднице верблюда, то ли в заднице самого основателя династии у меня были все основания считать выдуманной. Как и саму зелёную стекляшку, которая якобы стоила баснословных денег, была названа то ли в честь той верблюдицы, то в честь возлюбленной деда Аделина, обладала какой-то редкой чудодейственной силой, и которую хранили под таким большим секретом, что никто никогда её не видел.
Почему? Это я и хотела выяснить. И надеялась, что эксклюзивно мне её всё же покажут и даже ювелира с собой на встречу хотела взять (под видом ассистента, конечно). В конце концов, мой отец хотел прикупить у Климовой старый особняк Абамелек. Она не посмеет отказать.
Поведала мне историю про изумруд Дуся, бабушкина бессменная домработница и компаньонка, за завтраком на прошлой неделе, когда я заикнулась, что отец хочет купить Абамелек. Евдокия Геннадьевна округлила от ужаса глаза и рассказала, что её двоюродная сестра когда-то мыла полы в том жутком доме с привидениями.
— А бог дал ей родиться работящей, а не глухонемой, — ответила она на мой уже загоревшийся любопытством взгляд. И подскочила к плите с убегающим молоком со своей любимой присказкой: — Ядрёный мухомор!
Отчитываясь редактору, я мысленно скривилась, что, конечно, помимо изумруда и африканских страстей, придётся написать о тайном романе Милены Климовой с сенатором. О компрометирующем видео, что прислали его жене.
А там… (я снова скривилась, теперь уже не мысленно) не на что смотреть. Хотя кадры того видео всё равно не пропустят в печать и уже затёрли до дыр просмотрами в сети.
Почему? Я приличная девушка, я такие вещи с редактором не обсуждаю.
Да, не забыть уточнить: правда ли они обе беременны (и жена, и любовница).
Ещё обязательно заглянуть в прикроватную тумбочку (этого я ещё не делала, а значит, такого коварства Милена — в постели — Полено от меня не ждёт), но, глядишь, и вытянем на свет божий ещё какую-нибудь тайну сантиметров на двадцать, очень смахивающую на нефритовый стержень на батарейках, что, кстати, пошло бы на пользу дружно названной Бревном интернет-сообществом наследнице баснословного состояния.
Ну и, конечно, привычно перешерстить гардероб, узнать, сколько стоят серьги в её ушах, часы на запястье и во что ей обошёлся последний приём с честь двухсотлетия ювелирного дома. Читатели любят… цифры. А я свято соблюдала правило «Четыре «С» и «Д».
— Продаются только пять вещей, — посадив в это же кресло, сказала мне Елизавета Михайловна в первую встречу: — Секс, Скандал, Смерть, Смех и Деньги.
Глава 9
— Роман с сенатором? — поджала губы Елизавета сейчас и беспокойно поёрзала.
Я прямо ждала: «А не повредит ли это нашей репутации. Надо посоветоваться с отделом по связям с общественностью. Проконсультироваться с юристами».
— Связь с сенатором — секс, — ответила я безапелляционно. Совсем как тот поцелуй, что, зараза, ещё помнила на своих губах. — Беременность — скандал. Вдруг в тумбочке завалялся хотя бы сдохший таракан — уже смерть. Ну и заодно посмеёмся. А всё остальное про деньги, — поясняла я.
Но она снова поёрзала, наша Царица-мать, потом опять поёрзала, словно на ней шерстяные рейтузы или, прости господи, трусы, из самой колючей косматой шерсти.
— Что-то не так? — решила я положить конец её мучениям.
— Ты знаешь, милая, с каким уважением я отношусь к твоему отцу, — вздохнула она скорее мечтательно, чем с уважением. — Мы с ним старые друзья.
Да, да, именно поэтому я тут и сижу, что меня пристроил отец, так что можете не напоминать и переходить сразу к делу.
— Это не должно влиять на работу журнала, если я работаю плохо…
Нет, рубаху на груди я рвать не собиралась и увольняться тоже, мне здесь очень даже нравилось, но я терпеть не могла, когда ходят вокруг да около.
— Не плохо, Эвита, — уверенно покачала головой Елизавета. — Но я тут разговаривала с нашими маркетологами, после выхода июньского номера, который, как ты знаешь, дал худшие показатели продаж за всю историю «Женского клуба». И мы собрали небольшую статистику. Так вот, согласно неё, лучше всего продаются номера, где есть история не о вышедшей в тираж матроне, не семейные скандалы, и не набившие оскомину беременности и интрижки. Лучше всего продаются мужчины. Молодые перспективные холостые интересные, богатые мужчины с… — она сделала многозначительную паузу, взмахнув рукой как дирижёр перед финальным аккордом, — небольшой червоточинкой. С какой-нибудь интригой, опасной тайной, ошибками прошлого, о которых они сожалеют, или скелетом в шкафу.
— Простите, Елизавета Михална, — отчаянно защищала я своих сидящих в засаде орков, предвидя, что запахло работой. Да и на изумруд посмотреть жуть как хотелось. — Но мы же не брачное агентство, не шоу «Холостяк» и не курсы «Как подцепить миллионера», мы «Женский клуб». Женский!..
А чёртов журнал не продаётся потому, что мы безнадёжно отстали от времени и пропахли нафталином. Ни интернет-версии, ни актуальных проблем, ни свежих идей. Воздуха ему не хватает, свежего взгляда, современного подхода, а не мужиков.
Но главный редактор была со мной не согласна.
— И наши читательницы, а большинство из них действительно женщины, хотят читать про мужчин, — возразила она. — Молодых интересных мужчин. Знать их досуг и увлечения. Видеть их вкусы и интересы. Обсуждать кубики их пресса и яхтенные туфли. И… покупать своим мужчинам то, что носят они, чем бреются и пахнут. А женщин на страницах хотят, наоборот, поменьше или попроще. Тех, чьи истории больше о падениях и разочарованиях, чем об успехах и взлётах. О женщинах, что нашим читательницам ближе и понятнее, а не вот это всё, — отмахнулась она от моей почти готовой истории.
В ответ я только развела руками:
— Ясно.
Ясно, что рекламный отдел хочет заключить контракт с компанией выпускающей мужской парфюм, средства для бритья или яхтенные туфли. Но вслух не сказала.
— Есть у тебя на примете кто-то из мужчин? — смотрела она на меня выжидающе.
Но боссу не нужен был мой ответ. Она и так уже всё решила.
— В общем, к вечеру мне нужен анонс. Мы ещё успеем поместить его в свежий номер, — она подняла руку, так и не дав мне сказать. — Пусть пока инкогнито и лишь намёками, но это должен быть… «А» — мужик, — загибала она пальцы. — И «Б» — крючок. Крючок на такую историю, чтобы следующий номер не просто ждали, а побежали покупать в день выхода!
— Елизавета Михална, но я же… у меня же уже всё готово, — заблеяла я, слабо надеясь, что прокатит.
— К вечеру. У меня на столе, — ответила она не терпящим возражений голосом. И встала.
Глава 10
Етишкин коник! К вечеру?!
И кого я найду до вечера?
Я упала я на стул перед монитором, не зная с чего и начинать.
— Как на счёт обеда? — заглянула в кабинет Дашка.
— Отменяется. — Так же, как и отражение осады орков. — Купишь мне салат?
