Краску для волос наверное придумали люди, близко знакомые с моей Ба. Когда пепелац Аграфены старшей с визгом влетел в малюсенький дворик в историческом центре, в нем не было даже собак. Все попрятались, издалека услышав грохот «Лягушонки в коробчонке».
Пальцами свободной руки я разжала скрюченную ладонь, впившуюся в ручку над головой и на негнущихся ногах выползла на воздух, пытаясь сфокусировать зрение.
Он стоял под подъездной аркой. Маньяк в дорогих ботинках, смотрел насмешливо своими чертовыми озерами, в которых утонул наверное сонм несчастных чертей, скорее всего страшно мучаясь и корчась в адских судорогах.
- Привет.
Знаете, я никогда не верила, что при звуке голоса можно похолодеть, или там мурашками покрыться до ушей. Пока не услышала присыпанный песком, похожий на матовый атлас голос. Замерла на месте, не в силах двинуться с места. Рука сама зашарила в кармане, в поисках не пойми чего. Но в чертовых омутах я успела заметить проблески тревоги. Достала из кармана конфетку и протянула ее гадскому маньяку. У меня во время стресса мыслительный процесс отключается.
- Сосачку хотите? - тупо вякнула я,- кисленькая.
Глава 3
- Сосачку хотите? - тупо вякнула я,- кисленькая.
-Сосачку? Я давно не слышал, чтобы так леденцы называли. С детства, наверное, – его бровь поползла вверх. – Небось отравленная. Или заряженная пургеном?
- Нет, просто «Барбариска» от «Твоей любимой киски»
Вот ненавижу, когда у меня такой тон: заискивающий, испуганный и совершенно идиотский, похожий на комариный писк. И Ба куда – то исчезла. Тоже мне, боец невидимого фронта. Как запахло паленым сразу слилась. Эх.
- Ну давай свою сосачку. Кстати, вы бы сменили рекламщика.
Говорят, что мужской голос самый сильный афродизиак. Там с тембром что – то связано, вибрацией и количеством герц и децибелов, кажется. Голос маньяка действовал на меня как наркотик. Лишал воли, разума и чувства самосохранения. Я положила дешевую конфетку в потрепанном зеленом фантике в холеную ладонь, и показалось, что меня не хило долбануло током от прикосновения к прохладной коже.
- Кто тебя послал? – спросил чертов удав, действующий гипнотически на меня.- Признаешься сама и вернешь флешку и разойдемся бортами. Обещаю.
- Так все дело в дурацкой флешке? Слушайте, я ее не брала, не видела даже, но если вы такой крохобор, и ради дурацкого куска пластмассы носитесь за мной по горам и долам как баран, то без проблем, – тупо хмыкнула я, глядя, как леденец отправляется в рот чертова жеребца. Ах, какой у него рот. – Я завтра вам новую куплю, или даже лучше. У меня есть съемный диск терабайтник. Это круче. Отформатируете его...
Он так на меня посмотрел, что любой среднестатистический маньяк бы загнулся в корчах, от зависти. Показалось, что я осыплюсь горсткой пепла к ботинкам с шитыми шелком, шнурками. Переместил конфетку из-за одной щеки за другую и ...
-Молодой человек, помогите бабушке,- услышала я дрожащий, до одури знакомый голос.- Старость то не радость. Вот в собес ходила, а обратно не идут ноги. Да ты не бойся, шалашовка эта никуда не денется. А и свалит, так не велика беда. Таких, как она в базарный день за рупь пучок купить можно. А есть женщины как коньяк.
Нет, ну надо же, артистка погорелого театра, Вера Холодная, чтоб ее. Я посмотрела на скрюченную старческую фигурку, одетую в тряпки очень известного бренда и едва не захохотала в голос. Да уж, божий одуванчик с реактивным двигателем в пескоструйке.
- Вам помогут мои люди,- спокойно ответил шикарный маньяк, даже не глянув в сторону великовозрастной лицедейки, держащую за ручку кофр с логотипом нашего с Туськой салона. Еще никогда Штирлиц так не был близок к провалу. Интересно, что задумала эта старая Мата Харя?
- Твои люди, милок, себе помочь не могут,- загадочно хмыкнула Ба.- Говорят, что бури сегодня на солнце. Уж такие сильные, жуть. Молодых косят без разбору. И ты вон, бледненький. Надо эхинацею пить тебе милок и элеутерококк. И девочек не обижать, для кармы вредно. А старших не уважать, так вообще преступление.
- Слушай, старая, иди отсюда. Я обычно вежлив с древностями и аккуратен...- зарычал владелец заводов, газет, пароходов. Мне показалось, что он выскочит из своих блестящих бареток. Даже про меня забыл. Хотя, чему я удивляюсь? Ба способна ангела вывести из терпения. Но он вдруг как - то странно захрипел и начал менять цвет лица на синий.
- А я говорила,- хмыкнула бабуля. – Карма это вам не кот начхал.
- Что ты с ним сделала? – от страха у меня задрожали колени.
- Так ты все сделала то. Сосачку хотите? Фигачку, блин. Я его хотела, как тех амбалов в подъезде расстрелять из твоего пестика. Дротики с транквоилизатором так красиво смотрятся на черных пинжаках. Поспал бы болезный и живчиком тебя гонять продолжил. А тут и стараться не пришлось. Все так хорошо вышло. И вдоволь и без греха, как говориться. Вот как нашли нас эти аспиды – это вопрос.
- Ба, он ведь задохнется,- пискнула я, глядя на упавшего на колени, словно стреноженный конь, богатого маньяка. Он пытался ухватить воздух, ах каким ртом, и смотрел в пустоту.
- Конечно задохнется. Эх, - вздохнула Ба и обвила руками и торс задыхающегося красавца.
- Ты что делаешь? Нашла время,- от возмущения у меня аж голос сорвался.
- Спасаю твоего Ромео, пока он в штаны свои дорогие не напрудил,- хмыкнула медсестра Гледис, и с силой сжала грудь уже не дышащего маньяка. Чертова сосачка вылетела изо приоткрытого рта со скоростью пули и больно ударила меня в лоб.- Дальше сама. Терпеть не могу слюни.
- Делать то чего? – у меня закружилась голова. Черт, и почему я такая невезучая и невнимательная. Могла бы уже мороженое трескать у себя дома, обнявшись с толстозадым шерстяным Кошмарусом. А вместо этого сижу над шикарным полутрупом с шишкой на лбу и туплю.
- Рот в рот, — без тени улыбки приказала Ба. – Ты дыши его, черт. Давненько я не реанимировала красавчиков. Лет двадцать уже, как. Да не жвачься. Отдуплится сейчас.
Я склонилась над, пахнущим барбариской, бандитом, набрала полную грудь воздуха и...
Его губы были на вкус, как ледяная дыня, а на ощупь – морамор. Или это у меня помутнение рассудка от того, что я мужчины еще не знала? Все эти поэтические сравнения сами пронеслись в голове, за ручку со здравой идеей, что надо валить.
Я так увлеклась процессом и мыслями, что прощелкала момент, когда тяжелая, сильная ладонь легла на мой затылок. А когда осознала, что в капкане, задергалась. Но безрезультатно.
-Отдай что украла... Букашка...- прохрипел отрывисто мой мучитель.
- Да я не брала ничего,- всхлипнула я тихо, в душе радуясь, что этот несносный сноб дышит. Вот бывают же красивые мужики. Почему же мне вечно достаются всякие недоразумения? Риторический вопрос, эх. Поэтому я одна до сих пор.
- Она что сделала? Украла? Ой держите меня семеро. Наконец - то эта блаженная освоила нормальную профессию,- раздался над моим ухом ехидный голос. Ба в своем репертуаре. – Милый боженька услышал молитвы старой Груни. Надеюсь ты сперла что – то ценное, или опять какую нибудь лабудень, которую даже барыге не загонишь? Да отпусти ты ее, что вцепился, как волк в оленью ляжку? Не хочешь? Ну прости.
Я услышала характерный сухой щелчок и почувствовала, что хватка на моей шее ослабла.
- Чертовы бабы, я ведь все равно приду за тобой,- успел пробормотать Герман, непослушными губами, прежде чем погрузиться в здоровый медикаментозный сон.
- Найди сначала,- вредно пробухтела я. – И поймай. Ба, ну ты в своем репертуаре. Зачем ты его усыпила?
- А что, надо было позволить ему и двум гомодрилам из подъезда заластать тебя? – в голосе бабули я и толики раскаяния не услышала. Черт, ей понравилось приключение. Как же я сразу не поняла? - Мой тебе совет, тырить надо у лохов. Этот парень явно не относиться к племени ушастых.
