Больно как-то, я отключила клип и врубила слёзоточительно-долгострадательные песенки брошенных девочек.
Попользуются и бросят.
Сколько таких историй!
Да и фиг с ним, осталось до окончания одиннадцатого совсем мало. Я и дома могу обучаться, если в школе что-то не так пойдёт.
Мне бы попробовать, мне бы испытать!
Я так хочу, хочу впервые поцеловаться!
Не так, как Илья меня дёргал, а сама обнять его.
Сняла короткую клетчатую юбку синего цвета, чёрную водолазку. Колготки противные стянула. Встала перед зеркалом в одном нижнем белье.
Эх, не в папу я. Грудь и бёдра имелись, но всё такое миниатюрное, а я ещё эти сапоги таскаю и шапку, как у модниц детского сада, пожалуй, ещё и младшей группы.
А мне уже можно с парнем гулять.
Я покрасовалась, попринимала всякие секси-позы, как супермодель перед фотоаппаратом. Сделала несколько селфи. Упала на кровать и расправила пепельные пряди по молочному пушистому пледу. Локтями грудь собрала, чтобы видна была в чашечках.
Посмотрела фото, выслала парочку своим бывшим подругам в закрытую гимназию. В ответ сразу прилетело такое же только без нижнего белья.
— Дуры, блин, — расстроилась я.
Правильно, кто в современном мире девчонок в семнадцать лет запирает?
Зато я теперь свободна, а они там сидят до сих пор, телефоны, как зеки, по матрасам прячут.
Волосы собрала в причёску, открыла шею, достала свою косметичку. Музыка задолбала своими страдашками, пришлось включить что повеселее. Пританцовывая, накрасила тушью ресницы. Краситься я начала совсем недавно. Прошлым летом с мамой ездила в Испанию, там меня она многому научила: и мейкап делать, и самостоятельно волосы убирать. Ухаживать за собой. Поэтому я гладкие ножки кремом ароматным покрыла. Обожала запах малины. Продолжая танцевать, брызнула духами на волосы и везде-везде.
Чулки, платье стильное, чёрное в белый горох, мама за него больше ста сорока тысяч отдала. Никто здесь не оценит, но мама цену всем скажет обязательно.
Я смотрела на номер Ветрова и думала, как бы написать и не наткнуться на подлость.
— «Забьются молотом сердца», — написала фразу из его песни. И отправила.
— «И?» — пришёл ответ.
Класс! Он отвечал. И так быстро!
— «Забьются молотом сердца …. Ля-ля-ля, чего там, до конца. Не уловила слова».
— «Со злобой вместе до конца».
— «На фига так?»
У меня что-то настроение упало, я выключила музыку и села на кровать.
Учебники на понедельник нужно собрать… Если в гостиницу, то джинсы взять и свитер.
— «А ты бы что вставила?»
— «Куда?»
— Блин, — я напряглась, пытаясь стереть сообщение.
Тормоз! Я тормоз! Как такое можно было написать?!
— «Туда!»
— «С любовью вместе до конца».
Он не ответил. Уже знал, с кем переписывался. Полина Потёмкина наверняка доложила. И это точно его номер.
Больше первой я писать ему не стану! Мне уже было стыдно.
Мама вошла в комнату уже вся при параде. Причёска, розовое в обтяжку платье до колен. Подошла ко мне.
— Отличное платье, не зря потратились! Даночка, какая же ты у меня красивая!
— Это потому что сивая, — улыбнулась я.
— Сивые кобылы, ты – мышонок, но самый милый на земле.
Поцеловала меня.
Наверно… Мне это понравилось, и я обняла маму.
Голос Ветра
Тёмыч – это кликуха брата и сестры Потёмкиных. Он Артём, на восемь лет старше Полинки, так что, уходя из школы, оставил ей погремуху.
Тёмыч, или Полина Потёмкина, была девушкой высокой, плотного телосложения, у неё имелась солидная грудь, попа, глазищи карие, волосы тёмные ниже пояса. Бровки-реснички-губы по моде. Пробивной характер.
Она мне очень нравилась. Вот такой бы я хотела быть! И всё на свете знать. Она умная, умела общаться с людьми. Полина вроде даже шефство надо мной взяла, так что я могла с гордостью заявить, что одна подруга у меня точно имелась.
Дом Потёмкиных один из самых крутанских в коттеджном городке. От нас находился в двух километрах, тоже на берегу реки и за таким же высоким забором, только не таким страшным. У Потёмкиных кованая ограда и ёлки вокруг.
Мы въехали во двор, Тёмыч с подругами шмыгнули от центрального входа, оставив в воздухе сизое облако.
— Она ещё и курит, — недовольно прошептала моя мама, ставя машину рядом с хозяйским внедорожником. — Даночка, постарайся поменьше с этой Полиной общаться, она тебя плохому научит.
Тётя Саша Потёмкина такая же, как её дочь. Точнее, наоборот, Полинка в маму.
— Инга! Отпустил что ли? — смеялась тётя Саша, выскочив на крыльцо. Встречала нас с распростёртыми объятиями.
— Саня, я даже с ночёвкой, если пустишь.
— Конечно! Девочки, проходите.
Пальто с капюшоном, сапоги на каблуке. Все вещи оставила в машине, со мной только маленькая сумочка для телефона и помады.
Они ушли, а я стояла на крыльце и стучала каблуками, вроде как шла следом. Как только солидная резная дверь из дерева закрылась, пошла в сторону, где скрылась Тёмыч с подругами.
Они стояли под козырьком у фасада дома.
— Ну как? — улыбнулась Полина. — Что Ветер тебе сказал?
Две её подруги уставились на меня во все глаза в ожидании ответа.
Нужно было с мамой пойти.
Во-первых, с Ветром у меня голяк. Ничего пока не произошло, я не была счастлива и не убивалась от горя. Во-вторых, я точно не хотела распространяться о нём.
Отвлеклась, потому что во двор въехала ещё одна машина.
— Фу-у, это Витька Рекрутов, — скривилась худенькая блондиночка, тоже наша одноклассница.
Фаина Павлова. Назвали её так странно в честь какой-то песни, которую воскресный папа девчонки пел постоянно, когда приезжал к ней в гости. Подруга Фаи — Майя, они не разлей вода и под копирку Инстаграмм моды. Поэтому над ними чутка издевались, называя Фая-Майя и считая, что это одно лицо и одна вот такая девушка.
«Фая-Майя идёт». «Фая-Майя нам сказала», кто из них кто, порой даже не интересовались.
— Странно, я его недавно видела у школы, — удивилась я.
Рекрутов, тощий жилистый пацан, приехал точно с таким же отцом: худым и вытянутым. Старик ругал нашего одноклассника, размахивая букетом роз как веником. Витя молчал, опустив глаза, держал большой подарок в золотистой упаковке.
— Чтобы я тебя с ними не видел! — донеслось до моих ушей.
Рекрутов старший отобрал подарок у сына и направился в дом.
Витя, сунув руки в карманы, медленно поплёлся следом. Заметив нас, остановился.
Под чёрной курткой белая рубаха, под воротником красная бабочка. Смотрел Рекрутов именно на меня. Глаза у него небольшие, серо-голубые. На лицо неприятный, ещё и прыщи.
— Дратуте, сивая, — сказал в нос.
Девчонки захихикали.
— Как жизнь? Тебя тоже сюда? — подал мне руку.
Смотрел внимательно
— Будто в тюрягу! У меня в гостях всегда весело, — возмутилась Полина.
Она зажевала полпачки жвачки и взяла его за руку, потянулась на крыльцо, минуя ступеньки. Рекрутов чуть не упал, вытаскивая нашу упитанную Тёмыча.
— Тёма, худей! — ревел он, тужась, тянул на себя девушку.
— Это тебе тела не хватает, — Потёмкина поправила грудь в платье и волосы откинула эффектно за плечи. — Но я рада, что ты приехал. Давай, родичи напьются, и мы свалим.
— Давай, — согласился Витя и подмигнул мне.
— Запал на тебя, — шептала мне на ухо Фая-Майя.
От этого даже возмутилась. Я контакт налаживала с Ветром, мне всякие лишние не нужны.
*****
Пили конкретно.
Отец Полины задержался в командировке, поэтому мама её оскорбилась, а так как моя мама Инга и Рекрутов старший по имени Петя тоже приехали без супругов, начался какой-то доморощенный беспредел, где троица вспоминала прошлое и веселилась до упада, забыв, что были ещё другие гости.
Мы сидели отдельной компанией и ждали нужной родительской кондиции.
У нас даже был отдельный столик с канапе и соком. Витя пил шампанское, хотя ему не было восемнадцати.
