равно неприятно, когда он говорит о ней плохо. Может, и справедливо говорит, но как-то вот так.
— Нихрена себе, — присвистнув, Дэн оборачивается, провожая взглядом молодую официантку в строгой черной униформе. — Да здесь не только пожрать можно охрененно. Может, по десерту? — ведет бровью на девицу. — Как думаешь?
Перевожу расфокусированный взгляд на блондинку. Вижу ее со спины, но формы да, аппетитные. Не отнять. Тонкая талия, перетянутая завязками фартука, а вот бедра наоборот, слишком крутые. Но ей идет. По крайней мере сзади.
Сзади…
Фантазия услужливо дорисовывает остальное.
Сколько у меня не было секса? Недели полторы точно. Загруженная командировка в Мюнхен лишила меня единственной в жизни мужской радости.
— Вот они — плюсы развода, — с видом знатока резюмирует Денис. — Ты можешь трахаться хоть каждый день с новой.
— Ты и в браке так трахался.
— Да, но приходилось скрывать. А сейчас — раздолье.
Денис не просто любит женщин, он — коллекционер. Из тех, для кого количество важнее качества. Однажды он попробовал загнать себя в стойло под названием «брак», но не выдержал и месяца — завел шашни с новой сотрудницей. Жена не узнала, ну и он быстро вошел во вкус. Правда, оказалось, что уходя в салон «чистить перышки» она тоже чистила кое-что другое со своим тренером по йоге.
Да, она тоже изменяла ему с тренером. Карма у нас с ним одинаковая, что ли.
— Девушка! — тянет руку Дэн, сально изучая пятую точку официантки. И уже тише мне: — Сейчас заценю, что у нее с внешкой. Вдруг крокодилиха.
Поднимаюсь. Нехило так покачивает. Сколько же мы выпили…
— Я отойду.
— Дружка проветрить? — скалится.
— Меня трогает, что тебя заботит мой член… — разворачиваюсь и… получаю удар в грудь, ощущая, как уже подживший было ожог вспыхивает новой волной адовой боли.
Кофе!
Опять!!
По живому!!!
Поднимаю глаза на блондинку, чью задницу поимел в своих фантазиях какую-то минуту назад. В руках поднос с перевернутой чашкой эспрессо, черная жижа тонким ручейком стекает на такого же черного цвета кафель.
— И-Илья Романович?
Не может быть. Снова она?
Это что, блть, розыгрыш?
— Снова ты? Опять? — шиплю, оттягивая ткань рубашки от тела.
Это она. Та самая, со странным именем.
Юла?
— Тебе кто-то заплатил, чтобы ты сварила меня заживо? Конкуренты? Или моя бывшая?
— Боже, простите! — глаза полны неподдельного отчаяния. — Я… случайно! Клянусь!
— Я это уже слышал. Где здесь туалет? — рявкаю, осматривая мутным взглядом полупустой зал.
— Там! Он там! — бросает поднос на наш стол. — Я вас провожу!
— Не надо! Просто отойди от меня, хорошо? От тебя одни неприятности.
Слышу, как за спиной ржет Денис. Что я там говорил раньше о том, что друг он хороший?
Забудьте.
Закрывшись в туалете, стягиваю рубашку. Просто дежавю какое-то. А еще говорят, что снаряд дважды в одну воронку не падает. Разве такое вообще возможно?
И главный вопрос — как она здесь оказалась? Неужели следила? Не бывает же таких совпадений!
Прикладываю намоченное холодной водой полотенце к ожогу, и то ли кофе был градусом ниже, чем днем, то ли градусы внутри меня обезболили, но довольно терпимо.
— Илья Романович…
Закатываю глаза.
— Илья Романович, это я, Юна, — скребется в запертую дверь. — Простите, пожалуйста. Это, правда, вышло ненамеренно. Сама не знаю, как так получилось. Давайте я… ну, не знаю… химчистку костюма оплачу, — осекается. — КостюмОВ.
Бросаю мокрое полотенце в раковину и распахиваю дверь. Блондинка мнется напротив, но жалкой не выглядит. Виноватой. Косится на алеющий на моей груди ожог.
Ну ладно, что уж теперь…
— Проехали, — прохожу мимо.
— Но я ведь одежду вашу испортила.
— Проехали, говорю.
— Но ваша рубашка…
— Твою же ты мать! Да забери ты ее уже! — скидываю мокрую тряпку с плеча и пихаю ей в руки. — Забирай и иди!
Григорьева, или как ее там, ошарашенно смотрит на комок ткани, потом на меня, и в голубых глазах мелькает что-то похожее на оскорбление.
— По адресу офиса потом пришлешь, — ухожу, ощущая, как в спину мне летят пропитанные ядом недоумения стрелы.
Нормально? Вообще-то, это она меня покалечила.
Дважды!
— Ну пздц, обчистили! — стебется Дэн, кивая на мой голый торс. — А говорили, место цивилизованное. Эй, охрана! — тянет шею. — У вас тут извращенцы в заведении! Охрана!
— Рот закрой и пиджак свой гони. Мой в машине остался.
Накидываю чуть тесноватый в плечах Армани на голое тело и заказываю еще водки. Настроение — дерьмо с минусом. И, конечно, виной всему не дурацкий ожог.
— Тебя администратор искал. Жди, будет рассыпаться в извинениях. Кстати, интересно, откуда она тут взялась? Ну, куколка эта.
— Черт знает. Мне неинтересно.
— А жаль. Жопа у нее что надо, — цокает.
Видеть эту криворукую не могу, но да, неопровержимый факт — посмотреть есть на что.
— Слушай, я тут это… — кашляет в кулак, — отъехать должен.
— Отъехать, в смысле — «того»?
— Сплюнь! — стучит по столу, а затем кивает на свой последней модели айфон. — Карина позвонила. Ну, та, — толкает языком в щеку, — сам понимаешь. Она тут с подругами недалеко в «Оазисе» зависает. Хочешь, двинем вместе? Подружки у нее что надо. Инна — норвежка — тощая и бледная, как смерть. Все, как ты любишь.
— Иди нахрен.
— Учти — член сам себя не обслужит.
— Со своим членом я сам как-нибудь разберусь, — не дожидаясь, когда ошарашенная услышанным официантка поставит заказ, забираю стакан с подноса и опрокидываю в себя обжигающее пойло. — Вали куда хочешь, — и в спину ему: — Смотри, триппер не подцепи.
А под нос:
— Как в прошлый раз.
Подмигиваю до жути смутившейся официантке и прошу повторить.
Надираться в одно лицо — первый признак алкоголизма. Да и похрен. У меня сегодня траур — оплакиваю похороненное эго. И вроде
