Карий взгляд впивается, рассыпаясь миллионом иголочек на моем лице.
– Ты издеваешься?
Мотаю головой.
– Катена, не будь упертой идиоткой, которая из-за каких-то там принципов готова мерзнуть тут.
Кладу руку на живот и понимаю, что сидеть тут — плохой вариант для нас.
Глава 3
С ускорившимся пульсом выхожу на улицу. Небо решает немного отдохнуть от ливня.
Потапов достает из машины две сумки, одна из которых моя.
– Я вот понять не могу, как ты попала на ту дорогу? И что бы ты делала, если бы я не проезжал?
Бывший прерывает молчание, проходя мимо. Одергиваю кофту, радуясь, как ребенок, что сегодня на мне широченная толстовка, которая надежно закрывает мою тайну.
– Да уж разобралась бы, не переживай. Жила же как-то четыре месяца.
Потапов лезет в задний карман, достает ключи от домика и скрывается во тьме.
Щелкает выключателем, и как по команде на меня обрушивается очередной поток воды.
Взвизгиваю, ускоряясь. Влетаю в дом, выдыхаю.
До меня долетает громкий смешок.
– Так вот как тебя надо ускорять, если ты долго соображаешь: вылить на голову ведро воды.
Поднимаю руку и показываю широченной спине фигуру из трех пальцев.
– Я все вижу, – замечаю отражение в зеркале, в которое сейчас смотрит бывший. Стараюсь не покраснеть, но проваливаюсь в этой попытке.
– Да я и не скрываю своего отношения к тебе, Потапов.
Очередной взрыв его хриплого смеха.
– Так что ты там, дни считала? «Четыре месяца же как-то жила без тебя», – передразнивает меня, и у него почти получается меня скопировать.
– Конечно считала. Красным отмечала. Каждый день как праздник.
Раздраженный рев как живительный бальзам на рану. Не сдерживаюсь и улыбаюсь во все зубы.
– Язва.
– Твоего желудка?
Миша разворачивается на пятках и окидывает меня с ног до головы горящим взглядом.
– Ты когда такие зубы отрастила, Катен.
– Для тебя я Катя.
Потапов скрипит зубами, пронзая меня ревнивым взглядом.
– А для кого Катена?
– Не твоего умишка дело. Мы в разводе. Забыл? Никто друг другу. Так что такие вопросы задавай другим.
Меня начинает потряхивать от напряжения. Или от холода. Не сразу соображаю, что дело в мокрой одежде.
– Стаскивай свою мокрую тряпку. Срослась с ней, что ли? – настроение бывшего меняется.
Злющий. Напряженный. Как зверь перед жертвой. В любой момент гляди и кинется. Сожрет…
Он без стеснения избавляется от промокшей безрукавки и футболки.
Зажмуриваюсь. Потапов громко цокает.
– Ты прям как будто чего-то не видела. Глазки жмуришь.
Да вот в том и проблема, что видела. Видела и помню все прекрасно.
Только вот он за время нашего расставания стал намного мощнее, и его габариты заставляют внутри что-то звенеть от напряжения.
Как будто скучала.
Трясу влажными волосами и выдыхаю.
Заставляю себя открыть глаза, чтобы не казаться бывшему трусливой овечкой. Миша уже в новой футболке с интересом смотрит на замершую меня.
Стискиваю полы расстёгнутой толстовки, нервно кусая губу.
Потапов проходит в другой угол огромной комнаты и что-то включает. Из приборов, развешанных на стенах, на меня веет теплом.
– Мне повторить? Снимай шмотки, заболеешь. Меня заразишь.
– Как всегда, переживаешь за свою шкурку.
Мне нужно как-то перевести тему. Отвлечь его от моих мокрых вещей.
– Снимай, сказал, – гаркает он, у меня аж ноги подгибаются.
– Не указывай мне, что делать! Я сама разберусь, – не хочу, чтобы Потапов увидел меня в одной футболке.
Это станет катастрофой.
– Не выпендривайся, Катена. Ты ж никогда не была глупой.
– Отстань, а? Повторяю, для тебя я Катя. Никакой Катены больше нет, – бесит меня жутко его приказной тон.
Окидываю домик взглядом, и внутри все опускается.
– А тут что, одна комната? – сдавленно пищу.
Перед глазами что-то вроде студии. Огромный диван, камин, барная стойка, кухонный гарнитур, панорамное окно с видом на темный и жуткий лес.
И все!
Никаких дверей, ведущих хотя бы в туалет.
– А сколько тебе надо? Штук сто?
– А душ с туалетом? – продолжаю пищать как испуганная мышь.
А это только веселит бывшего. Вон как довольно скалится.
– Катена, это ж природа. Какой душ? Какой туалет?
Округляю глаза. Надеюсь, в этот момент я очень хорошо передаю мысль, что он идиот.
Потапов складывает руки на груди, отчего мускулы надуваются и становятся вообще нереальных размеров.
– Черт, ты что, все это время сам топором махал на своих лесоповалах? – бормочу под нос.
К моему счастью, бывший задумывается о чем-то своем и не слышит вылетевшего замечания.
– А ты можешь выйти?
– Куда? На улицу? Вот уж дудки, – фыркает Потапов и, кажется, врастает в пол.
Закатываю глаза. Думаю, как бы избежать надвигающегося Армагеддона.
Потому что именно он и случится, когда Миша увидит мой живот.
Потапов снова врубает медведя и рычит.
– На счет «три» я подхожу и сдираю эту тряпку, – злится, вон как глаза сверкают, – раз…
Делает шаг ко мне. А мне отступать некуда, я от двери и не отходила.
– Хорошо, ладно, – поднимаю руки в знак капитуляции, – стой там, не подходи ко мне.
Достаю из валяющейся у ног сумки сменную футболку и кофту.
Ощущаю пронзающий взгляд, от которого ноги подрагивают.
Я понимаю, что он прав. Потапов прав. И сейчас я обязана думать не о сохранении тайны, а о своем здоровье. Потому что я не одна и забочусь ещё кое о ком.
И любая простуда может стать проблемой.
Кусаю губу. Делаю глубокий вдох. Напоследок мысленно проговариваю молитву, чтобы Потапов, увидев живот, не прибил меня сразу же.
Дал хотя бы убежать.
С неохотой стаскиваю кофту и наблюдаю, как стремительно бледнеет Потапов, смотря на мой живот.
– Это что такое, мать его? – от его рева стены содрогаются, а я делаю шаг назад, вжимаясь в дверь.
Упс! Кажется, я недооценила степень его бешенства.
Потапов прищуривается.
– Катя, это что? – указывает на живот.
Прикрываю его. Хочу защитить от пронзительного взгляда.
– Это… – опускаю глаза, – я же говорила. Развод праздновала.
– Кушала много?
Этот вопрос пропитан сарказмом и недоверием.
– Есть косяк.
Миша выгибает бровь и зловеще сверкает глазами. Я же пытаюсь справиться с заторможенностью. Нужно как-то умудриться перестать блеять и оправдываться.
Хотя энергетика Потапова кого угодно с ног свалит, и я не исключение.
– Ну-ну. Я вдруг стал похож на дебила?
Пожимаю плечами, все ещё прикрывая руками живот.
– Мало ли. Четыре месяца прошло и все такое.
Миша раздраженно рычит. Стискивает зубы. Задирает голову и выдыхает, но, судя по вздувшимся венам на шее, успокоиться у него не выходит.
– Не ври мне, черт! Это ни фига не от еды, – все же происходит взрыв.
Вздрагиваю от громкого голоса.
– Ты беременна. И ты не сказала об этом мне.
И это обвинение наконец-то возвращает мне боевой настрой.
Складываю руки на груди и пронзаю Потапова недовольным взглядом. Но на его лице не дергается ни единой мышцы.
– Это тебя не касается, Потапов.
Он звереет на глазах. Но на меня это больше не действует. Я прекрасно понимаю, что его злость не на меня сейчас направлена, а на ситуацию и на этот сюрприз.
Именно сюрприз, а не сам факт моей беременности.
– Не касается? Да это же мой ребенок. Очевидно же.
Поражает его уверенность в этом вопросе. Будто бы я за эти четыре месяца не могла ни с кем…
При одной мысли о другом мужике меня мутит. Хотя токсикоз меня не мучил, и сейчас тошнота для меня неожиданна. Ну да, не могла…
– У тебя никого не было после развода нашего, – ошарашивает меня фразой.
Хлопаю глазами.
– С чего такая уверенность? Я не клялась тебе в верности до конца дней.
Спрашиваю, скорее для того, чтобы побесить его.
