имел в виду, когда со мной… разговаривал…
Она демонстративно встала, чтоб переобуться и подготовиться к парам.
– Наверно… – Людмила Викторовна задумчиво попрощалась и унеслась прочь.
А Аглая, мстительно улыбнувшись, притопнула каблучком с металлической острой набойкой.
Она отчего-то не сомневалась, что заронила зерно в правильную почву.
В конце концов, не зря ее ведьмой всю сознательную жизнь звали. Не только за мерзкий характер и рыжую копну волос. Умела Аглая Петровна, что называется «видеть» человека. И умела грамотно свое видение применять. А еще умела делать так, чтоб… Но, впрочем, про это она старалась не думать. И вообще, лучше мысли в голове иметь только хорошие. А то сбываются, знаете ли…
Вот так, в пору цветущей юности, пожелала изо всех душевных сил одному веселому раздолбаю успеха во всех его делах, чтоб у него дорога под ноги стелилась ласково…
А она взяла и расстелилась. От нее только прочь…
Но про это Аглая Петровна тоже старалась не думать.
Главное, чтоб все хорошо у него было.
Пусть вообще у всех все будет хорошо, да?
Нет, если ее не трогали, то и она была добрым товарищем и приятным собеседником… Но не для тех, кто за спиной грязные слухи распространяет. И не для тех, кто желает недоброго ей и людям хорошим…
В обед институт сотряс дикий скандал: одна из преподавательниц оказалась пойманной в обнаженном виде прямо в личной сауне ректората! Причем, обнаружена самой Лидией Михайловной, ректором института!!!
Что именно понадобилось ректору, кстати, даме довольно властной и жесткой, в полдень в сауне, история умалчивала. Как и то, каким образом преподаватель оправдывала свое там появление.
Впрочем, ее оправданий никто не слушал, Лидия Михайловна славилась скорой на расправу…
Аглая это дело благополучно пропустила, увлекшись работой.
А вечером еще и ее очередь была присматривать за беснующейся на хэллоуинском маскараде толпой веселых студентов.
Как говорится, кто ближе, тому и карты в руки. Аглая была не просто близко, она была, практически, на том же этаже, где проводился маскарад.
Понятное дело, наблюдение за веселой толпой всевозможных оборотней, вурдалаков, ведьмочек и привидений – то еще удовольствие, тем более, что оргкомитет праздника подошел к созданию нужной атмосферы со всей серьезностью…
Но Василь Дмитрич мужественно согласился подстраховать. А, чтоб не было грустно на этом празднике нечистой жизни, предложил тоже переодеться в костюмы и посмеяться.
Сам он нацепил простыню и сделался очень страшным, но милым привидением, а Аглая из остатков той же простыни смастерила себе что-то вроде савана. Распустила волосы и перемазалась томатным соком.
Получилось прямо органично. И весело.
Правда, с вырезом перестаралась, но ничего критичного.
Праздник набирал обороты, когда Василь Дмитрич отозвал задумчиво разглядывающую толпу Аглаю в сторону и продемонстрировал малый шкалик огненной воды.
– Смотри, у перваков изъял.
– О… – оценила Аглая, – а старшие?
– Ну что ты! У них столько опыта! Я даже и не пытался искать.
– Ну ладно, надо вылить пойти.
– Погоди… – Василь Дмитрич, а для нее еще с института просто Вася-дурася, артистично пошевелил бровями, – давай… За праздничек?
– Дурася! Ты меня провоцируешь! – рассмеялась Аглая, – мы тут, вообще-то, надзорный орган…
– Да уже все по углам расползлись! И, к тому же, я не сейчас предлагаю, а потом, когда всех по домам распинаем.
Идея была заманчивой.
Рабочий день, начавшийся с расстройства, несмотря на вполне его милое продолжение, все же вызывал напряжение.
Да и, если по чуть-чуть…
– Давай, – решительно кивнула Аглая, – разгоняй всех. А я за томатным соком. «Кровавую Мэри» сделаем.
– А пить из чего? – задумался Василь Дмитрич, – у тебя же шаром покати… Только кружка твоя двухведерная…
– Давай из пробирок, как раз у меня чистые есть, – предложила Аглая.
– А что? Вполне аутентично, – одобрил Василь, – давай. Машину тут брошу. Только Сашке напишу сейчас, чтоб заехала за мной…
На том и порешили. Василь пошел звонить жене, а Аглая поплелась к себе за соком и пробирками.
По пути она с удовлетворением разглядывала украшенные паутиной с пауками, какими-то осенними ветками, кровавыми разводами, горящими тыквами и прочей праздничной дребеденью коридоры, слушала далекие грустные вопли не желающих расходиться студентов, к которым Василь Дмитрич применял строгий преподавательский авторитет, и улыбалась. Вечер обещал быть приятным. Поймала свое отражение в темном оконном стекле, поправила рассыпавшиеся по плечам кудри.
Красивая. Все еще красивая. И вполне себе девушка.
Ведьмочка, как звал ее тот веселый раздолбай, которому она удачи пожелала когда-то…
Интересно, как у него все сложилось?
Вот бы увидеть…
7
Савин от неожиданного, хотя, учитывая ситуацию, вполне логичного вопроса сначала заимел легкий шок, а затем предусмотрительно затормозил.
И на всякий случай расстегнул пиджак.
Серебряных пуль у него не водилось, но, судя по данным кинематографа, обычные должны нечисть по крайней мере затормозить…
Так, что там еще-то?
Чеснок… Нет, это на вампиров.
Серебро… Крест! Крест – это на всех… Но у него креста отродясь не водилось…
Круг оберегающий? Как у Гоголя? Черт…
И тут женщина громко расхохоталась:
– Все, не могу больше! Савин, у тебя на редкость придурковатое выражение лица!
Савин все же лапнул кобуру.
Чисто машинально, на автомате.
И уставился на рыжеволосую ведьму во все глаза. В коридоре был полумрак, но теперь, когда была возможность присмотреться…
Зеленые глаза, всегда искрящиеся легкой безуминкой, сладким таким пороком…
Рыжая копна волос, таких длинных… Они были короче, когда он видел ее последний раз.
И грудь была меньше. Определенно.
Образ дерзкой веселой девчонки, который, как оказалось, не стерся из памяти, тревожил где-то далеко, на подсознании, постоянно, наложился на сегодняшний – молодой роскошной женщины, хитрой, коварной и… соблазнительной.
Очень соблазнительной. Очень.
Настолько, что Савин не сразу это осознал даже.
Женщина тем временем фыркнула совсем по-девчоночьи, разглядывая по-совиному вытянувшееся лицо генерала:
– Ох, ты вообще не поменялся, вечно удивленная рожа…
– Э-э-э… – Савин, наконец-то отмер, – Аглая?
– Аглая, Аглая, – весело подтвердила женщина, и эхо загуляло по пустым коридорам: «Ая! Ая! Ая!»
Аглая прислушалась, кивнула чему-то, потом подошла ближе, звякнув пробирками, по-свойски закрыла распахнутый генеральский рот:
– По чью душу здесь, Савин? И кто ты сейчас? Майор? Или все еще капитан?
– Генерал…
– Ого! – гулко расхохоталась ведьма, и эхо с огромным удовольствием подхватило ее смех, множа его и делая громче и громче, – целый генерал! Ну что, генерал… – тут Аглая шагнула мимо него, к соседней двери, открыла ее своим ключом, – пошли, крови тяпнем за встречу?
Пробирки в ее руках согласно звякнули, а Савин шагнул следом, словно за веревку привязанный телок, не отрывая взгляда от рыжих волос и аппетитного зада, упруго подпрыгивающего при ходьбе.
Его в этот момент вообще ничего не тревожило и не занимало, кроме женщины, манящей в темную пасть комнаты…
8
«Вот тебе лишнее подтверждение твоей ведьмовской натуры, – ошарашенно подумала Аглая, осматривая худощавую, ладную фигуру Савина, в полутьме коридора кажущуюся слегка инфернальной, – словно до этого их было недостаточно…»
Савин смотрел на нее так, словно привидение увидел, и явно не узнавал.
Аглая, вынырнув из первой оторопи, неожиданно почувствовала поочередно: недоумение, ярость… И азарт.
Он ее не узнал! Этот жестокий разгильдяй, в свое
