Брат не мешкает. Сразу отдает Ветрову какие-то бумажки. Пока Жора догоняет, что к чему, во двор въезжает прокурорская тачка. В нее Кабанова и грузят.
Ну, чего-то подобного и следовало ожидать. Теперь данное дело вне нашей компетенции и должностных полномочий.
— Учись, как работать надо, папин сын, — ржет Жора, — тебе тридцаха через пару лет, а ты все еще летёха*. А брат вон — конторку адвокатскую открыл, напрямую с прокурорскими дела решает, важный человек, говорят.
— Нагло врут, — ухмыляюсь. — Он у нас просто идеальный сын, — смотрю на Олега, пока тот копошится у тачки. Ботинки влажными салфетками натирает.
— Сильно запылились, видимо, — комментирует Ветров. — Так он бы по привычке, языком.
— Уймись уже, — закатываю глаза.
С братом у меня отношения натянутые. Мы встречаемся сугубо на семейных застольях пару раз в год. Теперь вот еще и по работе изредка пересекаемся.
— Бахилы в следующий раз надевай, — облокачиваюсь на капот бэхи.
— Отличная идея, — брезгливо косится на переполненную мусором урну и бросает салфетки прямо на дорогу. Поправляет пиджак. На улице сегодня градусов двадцать пять. Поджариться в таком прикиде можно.
— Вы с другом немного опоздали, — смотрит на Ветрова. — Мне очень жаль, — лыбится, как мартовский кот.
— Мы особо и не спешили.
— Да, точно, работа за такую зарплату предполагает нерасторопность. Забыл, — ухмыляется. — Эта та, что на восемнадцатилетие тебе родители дарили? — пялится на мою тачку.
— Проблем со зрением у тебя нет. Она.
— Ценный подарок во взрослую жизнь. А главное — долголетний. Сам ты себе уже ни на какую не заработаешь.
— Только почему это так задевает тебя? — приподнимаю бровь. Олег сноб, каких поискать. Я все его подколки наизусть знаю. С фантазией у чувака всегда были проблемы.
— Захочешь что-то изменить, звони, возьму к себе на работу. Мне в суд пора, — смотрит на часы. — Не прощаюсь.
А я с тобой иногда так бы и попрощался. Жаль, рукоприкладство в нашей семье не одобряют. Хотя Олеже фейс подправить не помешает.
— Мы едем или…
— Едем, — прохожу мимо Ветрова.
Встречи с братом всегда бодрят. Он же у нас гордость. Батя его везде, где смог, спротежировал. На каждом семейном застолье только что в ноги ему не падает. Гордится. На меня же до сих пор в обиде. Не то дело я выбрал, по его мнению. Не то.
— Кстати, одному моему другу нужна помощь. Ты все равно еще в отдел зайдешь. Маякни нашим, что девочку надо найти, — показываю фотку на телефоне. — Ща перекину.
— Красивая.
— Дело неофициальное, но хорошо оплачиваемое.
— С этого и надо было начинать. Если она здесь, то найдем. Где-то должна была засветиться. Дело непыльное, а деньги лишними не бывают.
Высаживаю Жору рядом с ОВД. Сам заезжаю в бургерную на соседней улице.
Ставлю бумажный пакет на пассажирское. В глаза бросается серебристый блик на коврике там же.
Тянусь вниз, через седушку и поддеваю на палец браслет в виде гвоздя.
А вот это уже интересно.
Ох, Оля…Оля…ещё вчера обратил внимание на эту штуку у неё на левом запястье.
Время у нас как раз обеденное. Можно и домой заехать. Живем мы теперь рядом…
Припарковываюсь прямо перед подъездом, что большая удача. Чаще всего тачку приходится бросать в любом свободном углу. Иногда этот угол даже на соседний двор распространяется.
Днем попроще.
Засовываю браслет в карман. Пару секунд смотрю на пакет с едой. Ладно, потом.
На лавке у Олькиного подъезда замечаю баб Зою. Местная старушка энкавэдэшница. Все и про всех знает.
— Здрасьте, — убираю руки в карманы. — Баб Зой, у вас тут девушка поселилась недавно…
— Олька, что ли? А тебе зачем?
— По работе.
— Опять путана, — бабка плюется и активно трясет головой. — А я ее сразу приметила.
— Че сразу путана-то?
— А кто? Заехали вдвоем. Ребенок каждую ночь орет. Совесть бы хоть поимели. А то шляются черт-те где, а этот там надрывается.
— Ребенок?
А вот это уже интересно.
— Так вон, идет с коляской.
Оборачиваюсь. Грицай и правда чешет в сторону соседнего дома с коляской. На ней футболка и шорты. Короткие шорты, что важно. Залипаю на загорелых ножках, забывая о существовании зудящей бабы Зои.
— Ты у них документы-то проверь, — не унимается бабка. — А то понаедут.
— Это к участковому, — сжимаю в кармане Олькин браслет.
К Грицай подхожу со спины.
— О-о-оль.
— Кирилл? Неожиданно… — притормаживает. — Ты что-то хотел?
— Да так, — все еще сжимаю побракушку в кармане. Желание вернуть пропадает. Точнее, внутренний голос твердит его отсрочить.
— Твой? — киваю на коляску.
— Мой.
— Серьезно? — дурацкая улыбка на лице вырисовывается сама. Не успеваю себя сконтролить.
— А ты думал, зачем я вернулась? Вот, — смотрит на коляску, — нагуляла, и под родительское крыло.
— Ты к себе слишком критична.
Оля пару секунд смотрит мне в глаза. Внимательно. Поправляет воротничок поло, нервно поджимая губы.
Наличие у нее ребенка для меня что-то меняет? Ответить сложно, честно говоря.
— Я пошутила, — отводит взгляд. — Это сестры. А вот и она, — взмахивает рукой приближающейся к нам девушке. Короткостриженая брюнетка.
— Оль, я все. Майю кормить нужно. Здравствуйте, — бегло смотрит в мою сторону.
— Хорошо. А, Есь, я ей молоко перед прогулкой давала, — спохватывается Грицай. — Она потом икала…
— Это бывает, не переживай. Ладно, мы пойдем, — надавливает на ручку коляски, — не будем вам мешать.
Пока они выясняют, кто, куда и с кем пойдет, успеваю достать телефон. Быстро глянуть фотку жены Панкратова. Один в один, только не рыжая. Конспирируется, видимо.
— Это не то, что ты… — Оля осекается. Снова смотрит на меня. — У тебя что-то срочное?
Чувство такое, что она вот-вот сквозь землю провалится.
— Да так, увидел, подошел поздороваться. Редкое имя.
— Что?
— У сестры редкое имя. Полностью как? Есения, да?
— Ага. Губу только закатай, она замужем.
— Я и не претендую. Не надо ревновать.
— Боже, Бушманов, что за дешевые подкаты? — Олька вспыхивает. Краснеет.
— Никаких подкатов. Сугубо деловые отношения.
— Я спешу. У меня еще собеседование сегодня.
— А поцелуй на прощание?
— Обойдешься, — снова тушуется и, круто развернувшись, убыстряется в сторону остановки. Оля, Оля…
Так, про Олю потом. Нужно с нашей «не рыжей» сестрой разобраться.
Есения, значит. И дочка Майя.
Достаю мобильник и набираю номер Андрюхи.
— Здорово. У тебя ребенка как зовут?
— Майя.
— Ты еще в городе?
— Да.
— Значит, можешь себя поздравить и выезжать вот на этот адрес, — скидываю геолокацию. — Они здесь.
_______
* лейтенант
4
"…ждала, как собака на привязи.
Сидела дома с тапками в зубах и, виляя хвостом, встречала его среди ночи". Оля
— Спасибо, до свидания, — закрываю за собой дверь душного кабинета.
Вся спина взмокла. Даже рубашка прилипла к спине. Следы вон остались, кручусь у зеркала в туалете бизнес-центра. Прекрасно. И как теперь в таком виде по улице идти? Вся в крапинку, как божья коровка. Даже рожки есть, двухгодичной давности, правда.
Ладно, может быть, там начнется дождь и никто уже ничего не заметит.
Крутанув дверь-вертушку, установленную на центральном входе, выхожу на воздух. Конечно, хотелось бы найти работу побыстрее.
С финансами сейчас совсем не гладко. Из Питера я сорвалась спонтанно. С работы ушла без двух недель отработки. Денег мне только за полмесяца заплатили.
С одной стороны, ехала на помощь маме, которая теперь помогает адаптироваться отцу после перенесенной операции на сердце. С другой, меня все эти два года изнутри разрывало от желания все там бросить и вернуться. Потому что, к сожалению, мегаполис встретил без особого энтузиазма. Даже без намека на улыбку, я бы сказала.
