выдохни и расскажи, кто это там курил на моем крыльце?
Как и был в пальто, Егор уселся в кресло и стал ждать объяснений.
— Вера Васильевна Стр…
— Я знаю, как ее зовут, ты мне писал. Где ты ее нашел?
— Она сама нашлась, позвонила Тамаре Степановне, приехала вчера утром, агентство по подбору персонала, хорошее агентство, я проверял и его и девочку.
— Девочку? У нее в паспорте написано тридцать три года, далеко не девочка. Прошлое?
— Чисто, не состояла, не привлекалась. А чего случилось-то, Егор Ильич?
— Да ничего, извини, казахи мозг ебут, фуры стоят, они ебут, все стабильно. И да, найди мне эту Веру и пусть зайдет ко мне.
Резко встал и так же резко вышел. Дерьмовое утро, казахи, истерики Снежаны, безумно красивые губы новой экономки. Там что, в агентстве, не было никого более преклонного возраста? Как-то странно она меня завела.
* * *
— Вера Васильевна, вы должны зайти к Егору Ильичу, — так на официозе мне сообщил Глебушка.
Должна, так зайду. Стук каблуков по коридору, стук в дверь, краткое «зайдите». Здесь меньше света, кабинет, словно в полумраке, книжные полки, широкий стол, открытый бар. Егор Ильич с бокалом спиртного. И снова этот взгляд, теперь он меня изучает как что-то странное, возникшее у него в кабинете.
— Присядьте, Вера, расскажите о себе, только не стандартную заученную биографию.
Он красив в своем несовершенстве, его явно не заботит, как он выглядит, легкая щетина, плотно сжатые губы. Взгляд скользит по мне, я чувствую его физически, замирает на губах, и мне инстинктивно хочется их прикрыть.
Муж безумно любил мои губы, любил любить мой рот. Как он говорил: «Из тебя, милая, вышла бы самая красивая и дорогая шлюха в городе, но ты, только «моя шлюха».
— В моей биографии нет ничего интересного, все, как вы говорите, стандартно, — поправляю платье и открыто смотрю в глаза, я сама наивность и невинность.
— И все-таки? Что вас к нам привело?
— Деньги, их всегда не хватает, поступило хорошее предложение, я согласилась.
— Вы очень красивая женщина, Вера, разве не было других предложений и способов обогатиться?
— Вы предлагаете мне обогатиться определенным способом? — от наивности и невинности не осталось и следа. Ненавижу таких самодовольных кретинов, все-то у них продается и покупается, вешают ярлыки, ставят ценники не глядя. — Я не проститутка и никогда ею не была, если вы про этот метод обогащения.
— Почему сразу проститутка? Ваша заниженная самооценка при таких внешних данных меня пугает. Выйти замуж за состоятельного человека, я это имел в виду.
— Спасибо за совет, я обязательно им воспользуюсь, как только встречу состоятельного и, главное, порядочного человека.
Я так скалилась, что вот-вот должны были треснуть щеки, а Егор Ильич злился, плотно сжатая челюсть и стакан в руке вот-вот треснет, надо убираться, иначе быть скандалу.
— С вашего позволения, я пойду. Что-то еще? Указания, пожелания?
— Нет, ничего. Идите, Вера.
— Ужин в семь.
— Спасибо.
Надо отдать должное, этот мужчина умеет держать себя в руках. Муж так бесился, когда я так, почти молча, посылала его на хуй. В стену летели бокалы, бутылки, телефоны, все, что было под рукой. Иногда это все летело в меня.
Не понимаю, к чему все эти разговоры? Если что-то не так, мне бы сказали в лицо, указали бы на ворота и направление, куда следует идти. Хотя, знать, что документы не мои, это дело одно, а вот знать, кто я и мое настоящее имя, это история интересней. Как же все надоело.
Ужин попросили подать в кабинет, гостей ожидали только на днях. Как всегда, от долгого хождения болели ноги и спина, время было уже позднее, я решила рискнуть и пойти в сауну.
* * *
Лежа на прогретых досках парной, вдыхая полными легкими этот горячий воздух, я реально кайфовала. Тело покрылось испариной, найдя на полке лавандовое масло, налила на ладони. Ведя руками по бедрам вверх, задевая грудь, шею и снова вниз, как же хорошо, мыслей ноль.
Руки скользят по горячей коже, так медленного, глаза закрыты. Развожу бедра, прикасаюсь себе между ног, так плавно и не спеша. Левой рукой сжимаю грудь. Перед глазами настойчивый взгляд Егора, хм… он стал уже Егором, мои прикосновения становится настойчивей, проникаю между складочек, задевая такой чувствительный клитор, ласкаю его круговыми движениями.
Его рука, сжимающая бокал, там, в кабинете, его руки по моему телу. Как же хорошо, выгибаю спину, с губ срывается стон, дыхание обрывается, слишком горячо, слишком жарко…слишком близко. Картинка резко меняется…другие глаза, другие руки, и бокал, летящий и разбивающийся о стену около меня.
Твою мать…нет, одергиваю руки и закрыла ими лицо. Пытаюсь восстановить дыхание, но слишком жарко, слишком часто и так гулко стучит сердце.
Руки трясутся, нахожу брошенное полотенце, кое-как прикрываюсь, голова слегка кружится, на слабых ногах выхожу из парной, хочется сесть, а больше всего вдохнуть холодного воздуха. Просто что-то холодного, чтоб остудить тело, и унять сердце.
— Вера! Вам плохо?
Господи, он-то здесь откуда?
Егор
Какая острая на язычок попалась дамочка, так и хочется все ее слова размазать по пухлым губам. А это ее: «Что-то еще? Указания? Пожелания?». Язва.
Извожу себя на беговой дорожке, почти первый час ночи, прокручиваю в голове минувший день и все чаще цепляюсь за такие порочные губы новой экономки. Хороша, ничего не скажешь. Такая холодная, отстраненная, не удивлюсь, если фригидная, с таким-то характером.
Спускаюсь в сауну, горит свет, сбрасываю футболку, иду в парную и замираю на месте. Сквозь прозрачную дверь виден полог парной, на нем женщина, точно женщина. Это Вера? Точно, Вера. Ее руки скользят по влажному телу, сжимают грудь, она размазывает по себе масло, кожа блестит в свете тусклых ламп.
Я, наверно, не видел за свою жизнь ничего более сексуального и возбуждающего, член болезненно дергается, желание подкатывает так быстро и необратимо. Вера разводит ноги, трогает тонкими пальцами влажные складочки, совершая плавные круговые движения. Ей хорошо, спина выгибается, а я сейчас начну выть.
Понимаю, что надо уйти, но я словно врос в кафель. Рука тянется к паху, я что, сейчас буду трогать себя? Мастурбировать на то, как кончает моя экономка? Вера издает стон, но быстро одергивает руки и закрывает лицо.
Все, надо уходить, делаю несколько шагов в смежное помещение, стараюсь переварить
