я обвела нас рукой, ‒ и что это? Это странно. Очень странно. Я думала, ты был настроен на перепих, а теперь ты делаешь это все... неловким.
Он взглянул на меня, приподняв бровь.
‒ Да ты зациклена на всяких неловкостях, не замечала? ‒ он скрестил руки на груди. ‒ И к слову, я не против перепиха, просто... мне мало одного раза.
‒ Зейн, это не...
‒ Но если ты так настаиваешь на уходе, ‒ перебил он меня на полуслове, ‒ я позволю тебе уйти, больше никаких странностей.
‒ Правда? ‒ спросила я, приподняв бровь. ‒ Вот так просто?
Он передернул плечами.
‒ Так просто.
Искушение, ты дрянная стерва.
Но я сильная женщина, и раньше сталкивалась с искушением. Сгорала и от него тоже, так что... да. Я ушла.
‒ Было приятно с тобой познакомиться, Зейн Бэдд.
‒ Аналогично, Мара.
Я шла, в голове пульсировало, а живот скрутило от похмелья, мимо доков с водой по левую руку, не уверенная, куда шла, поскольку по-прежнему не могла вспомнить, зачем, блин, я вообще оказалась в Кетчикане. Было сложно заставить мой уход выглядеть стремительным, когда я понятия не имела, куда иду, но очень старалась, черт возьми.
Блок, второй, третий... Я продолжала ждать, что он появится позади со своим низким сексуальным голосом, но он этого не сделал. Он действительно просто позволил мне уйти.
Ублюдок.
Так продолжалось до тех пор, пока я не миновала пришвартованный круизный лайнер, наконец вспомнив, зачем я здесь: моя лучшая подруга Клэр была в круизе, что остановится здесь завтра утром, теперь, видимо, сегодня утром, и я приехала в Кетчикан, чтобы сделать ей сюрприз. Клэр получила работу в Сиэтле, бросив меня в Сан-Франциско. Сучка, она разорвала нашу «Ужасающую Парочку». Я не видела Клэр лично около полугода, конечно, мы говорили по телефону, переписывались и обменивались электронными письмами. Но виртуальное общение ‒ это все же... не то.
Мы с Клэр вместе были армейскими медсестрами, направленными в одно подразделение сразу после обучения. Наша командная работа принесла нам прозвище «Ужасающая Парочка», и мы продолжили им пользоваться, посчитав это смешным. Ну, или возможно ироничным, поскольку мы обе были низенькими миловидными блондинками, так что прозвище казалось чем-то неуместным, пока ты не видишь нас в деле по локоть в крови.
Позже, когда мы обе одновременно забрали документы, нам показалось естественным жить вместе. Так мы и делали на протяжении нескольких лет. Она нашла работу в технической сфере, делая что-то крутое на компьютерах, поскольку, несмотря на то, что она была опытной медсестрой, у нее не было никакого желания продолжать заниматься этим после армии. Я тоже работала в техиндустрии, но все больше с персоналом, чем с машинами.
Мы были друг у друга, и наши шикарные апартаменты в центре Сан-Франсиско, наши любимые бары... это было здорово.
А затем Клэр получила предложение постоянной работы с теми же обязанностями, но двойной ставкой... в Сиэтле. Конечно, она должна была согласиться, и как ее лучшая подруга я должна была помочь и поддержать ее переезд. Но это не значило, что я должна была быть этому рада.
Моя новая соседка, занявшая комнату Клэр... отстой. Шумная, раздражающая, она смотрела идиотские телешоу и даже не любила хреновы «Ходячие мертвецы», и более того, она оказалась отвратительной компанией для похода в бар. И парни, которых она приводила домой, тоже бесили: тощие, странные, из тех, кто разгуливал голым и бросал пошлые шуточки, пока я собиралась на работу. Она съедала мою еду и не восполняла ее, везде мусорила и издавала эти идиотские противные визгливые звуки во время секса. Она была как чертова зебра.
Так что, когда Клэр прислала свой круизный маршрут, тыкая мне в лицо тем, что она могла позволить себе круиз, я решила, что настала пора пообщаться с лучшей подругой по душам. Я использовала накопившиеся выходные, подкопила деньжат и забронировала рейс до Кетчикана, забронировала номер в «B&B» и заселилась, оставив там свои вещи прежде, чем отправиться исследовать город пешком.
Эти исследования привели меня на удивительную вечеринку под открытым небом, свадебный прием, открытый для всех желающих, который давал владелец местного бара... позволила себе пару напитков, пока люди наблюдали... нечто, что кончилось призывом врача. Это неискоренимо. Ставший военврачом, остается им навсегда. Ты слышишь это слово... рефлексы включаются, и ты просто идешь туда, где в тебе нуждаются.
Я оказалась лицом к лицу с завораживающей парой глубоких глаз цвета красного дерева, обрамленных самым сексуальным и привлекательным лицом из всех, что я когда-либо видела. Которое оказалось связано с самым удивительным телом, что я видела, и самым удивительным членом, что я видела, что привело к самому потрясающему сексу, что у меня когда-либо был...
И я ушла.
Думаю, это к лучшему, сказала я себе, когда таки добралась до «B&B». Он был приставучим, побежал за мной на улицу, практически умолял меня вернуться для нового секса.
Терпеть не могла приставучих.
Я засыпала в душе, когда добралась до своей комнаты, и отрубилась, все еще голая и мокрая, едва коснувшись кровати, уговаривала себя не иметь никаких грязных снов о Зейне Бэдде.
Не трудно догадаться насколько хорошо это сработало.
Зейн
Я закрыл и запер дверь бара за своей спиной и пошел наверх, борясь с искушением прихватить бутылку виски по пути. Вероятно, было около четырех утра, слишком рано, чтобы пить.
Ксавьер стоял у плиты, помешивая яйца.
– Отшила, да?
– Нет, меня не отшили, недоумок, – прорычал я, – ей просто... нужно было идти.
– Отстой, – кивнул Ксавьер, переворачивая яичницу.
– Да, что ж, а что ты собрался делать? – принюхался я. – А для меня найдется?
Ксавьер проигнорировал мой вопрос, но закончив, вместо ответа разделил яйца на две тарелки с лежащими в сторонке тостами и беконом. Я приготовил нам кофе, и мы принялись за еду.
Спустя несколько минут молчания Ксавьер взглянул на меня.
– А она была горяча.
– Безумно горяча, – кивнул я.
– Судя по звукам, секс тоже был хорош.
– Ты девственник, Ксавьер, тебе-то откуда это знать? – нахмурился я.
– Ну, – улыбнулся он мне, – поправь, если я не прав, но три часа вскриков должны указывать на качественные сексуальные отношения.
– Он сказал «качественные сексуальные отношения», – фыркнул я, – гребаный придурок, – я разломил кусок бекона и, начав жевать, вздохнул, – но, да, это был
