прекрасной малышки, собственно из-за которой и начался весь сыр-бор. — Только сплетен не хватало.
— А ему не привыкать, — фыркает зло брат, — кстати, ребенка хоть проведал?
— Вот же ты… — не успеваю произнести, друзья отводят меня в сторону, чтоб я наконец-то выдохнул.
А в голове только один вопрос к Алене и он бьётся там птицей, что попала в силок.
Девчонки во главе с Настей начинают болтать, дабы разрядить обстановку, а в моем сознании взрываются фейерверки, заглушают все диалоги друзей.
Рядом возникает снова красотка в откровенном одеянии, и она не против свести поближе со мной знакомство. Оглаживает мои плечи своими тонкими пальцами, вызывающе смеется, привлекая внимание. А мне все равно! Я не замечаю никого.
— Может, ко мне? — произносит она после получасовой демоверсии соблазнения.
Распахиваю шире ресницы, усмехнувшись про себя.
— К тебе? — переспрашиваю хотя и так все прекрасно слышу. Просто рядом стоит та, которую я готов был носить на руках, но эта зараза сделала мне такой сюрприз, что волосы встают дыбом везде. — Погнали, — киваю, беззастенчиво опускаю ладонь на ее пятую точку.
Аленка фыркает и отворачивается, делая вид, что ее очень занимает беседа Темыча и его приятелей о курсе валюты.
Прохожу мимо, толкнув бывшую плечом специально, и тихо бросаю:
— Я заберу тебя у него, запомни, милая.
Самоуверенно? Возможно!
Но в тот миг я вступал в игру, с той лишь разницей, что правила установлю сам!
Теплые ветер касается кожи, лаская, играя в прядях волос. На востоке небо начинает окрашиваться в бледно-серый, а я стою на балконе, обнимая себя за плечи. Заснуть не получается. Слишком много мыслей и чувств, что переполняют, сдавливают грудную клетку, заставляя ронять слезы. Я устала плакать. Честно. Порой кажется, что сил больше не осталось, а нет… На это дело они где-то находятся!
Сотни вопросов в голове похожих больше на стаю мошкары, от которых нельзя скрыться, но и ответов, видимо, я никогда не смогу найти. Надо бы смириться, но паршивый характер не позволяет это сделать.
Радуюсь только одному: рядом никого нет, особенно Артема. Вот уж его меньше всего хотелось бы видеть в настоящий момент. Я еще, кажется, до конца не переварила наш разговор на обратном пути.
А самое удивительное — не понимала, говорит он серьёзно или валяет дурака. Я-то думала, что второе — прерогатива его младшего брата
Все дальше уносят меня воспоминания и не замечаю, как щелкает замок в двери. Галя вернулась с ночной смены, принеся вкусности. Я уже привыкла к тому, что мы редко ходим в магазин, потому как соседка подрабатывает официанткой, вдобавок крутит роман с шеф-поваром. Вот по этой причине в нашем холодильнике всегда имеется что-то съестное.
— Чего лицо кислое, наелась лимонов, что я притащила позавчера? — интересуется соседка, пока я, привалившись к стене, наблюдаю, как та скидывает обувь.
— Думаю много.
— Это вредно, — взмахивает она рукой, проходя мимо, — красивым девушкам порой этим надо заниматься реже, особенно если при этом еще и умная. Можно такого себе надумать, что впору впасть в депрессию. Как я, кстати, — начинается Галя улыбаться, — в прошлом году.
— Интересная у тебя жизнь, — зеваю, топая следом, и растягиваюсь на диване в ее комнате.
Несмотря на гнетущее ощущение, ее бубнеж успокаивает. Галина порой напоминает радио. Много болтовни, но если не вслушиваться, то можно даже задремать.
А мне необходимо отключить как-то этот поток из мыслей и эмоций, что рвут душу на части. И вместо того, чтобы попытаться выдохнуть и успокоиться, я как мазохист начинаю копаться и перебирать, рассматривая каждую деталь. Напоминаю ребенка, что отыскал в песочнице красивый камень, и теперь крутит и вертит его в руках, искренне восхищаясь находкой.
— Тимур вернулся, — все-таки произношу эти два слова, сама не веря себе.
Так долго ждала этого, а дождавшись, ощущаю только растерянность. Слишком не вовремя он это сделал. Хотя это же Кирсанов-младший, у него вечно все не так.
— Да ешкин дрын, — замирает Галя на пару секунду, а потом плюхается рядом со мной на диван, подпирает щеку ладонью и явно ждет продолжения. — Только не говори, что увидела его и растаяла. Не смей. Слышишь меня, потом сама будешь жалеть ведь. Черт… — ударяет она себя левой ладонью по лбу, тараща на меня огромные зеленые глаза, — а Темыч чего?
— Ничего, — морщу нос, — что он может сделать? Это его брат… еще тот говнюк, конечно.
— Ага, а ты бывшая этого гов… — начинает она, но тут же замолкает, сосредоточив взгляд на ковре за моей спиной.
Что там Галя смогла разглядеть — я не понимаю. Но рисунок явно вводит ее в транс каждый раз, когда она пялится на него. В этот миг становится и смешно, и одновременно жутко, потому как зрачки соседки расширяются, напоминая своей глубиной черную дыру.
— Может, мне уехать на лето?
— Ага, еще чего… пусть сам валит, откуда явился. Кстати, зачем?
— Срок отмотал, батя сжалился, — пожимаю плечами, откровенно говоря, сама не понимаю, почему Тимур решил променять перспективный Париж на наш городишко.
— Амнистия, значит, у Тимура. Что-то мне подсказывает, — смешок срывается с Галиных губ, а я прекрасно понимаю, к чему она клонит.
Тим долго не умеет быть хорошим. Можно поставить на кон стольник, что пройдет не больше недели и он вляпается в какую-нибудь заварушку, а его отцу потом придется разгребать. Стоило ли удивляться тому, что Кирсанов-старший предпочитал держать сына подальше от эпицентров разборок. Однако Тимур ловко находил неприятности, каждый раз заставляя мое сердце сжиматься от испуга. За этим следовали слезы, что хрустальными бусинами скатывались по щекам, а Тим только удивлялся, не понимая искреннее, почему мы однажды настолько отдалились.
— Этого кобеля надо на поводок, — добавляет Галя, уже не скрывая зевоту, — пацана жаль только. Видела его с мамашкой на днях. Говорят, она нашла себе какого-то богача, так что, вероятно, скоро перестанет сосать бабки с Кирсановых.
Слова соседки по квартире крутятся в голове каруселью, заставляя прикрыть веки и сделать глубокий вдох. Я снова и снова возвращаюсь назад против воли, переживаю все, удивляясь, как смогла, как вынесла?! Когда подошла к краю, заглянув в пропасть, едва не свалилась, ощущая толчок в спину, но выстояла… и сдаваться сейчас было бы глупо. Тем более идти на поводу у собственных чувств.
Утро вползает в комнату, бледными лучами солнце играет на шторах и стенах. А мне бы так хотелось немного его света в душе, чтобы увидеть правильный путь, не сбиться, не свернуть на дорожку, что
