привести себя в порядок. Слишком много я плакала этой ночью. Под глазами мешки, да и в целом лицо какое-то серое. Бесцветное.
Пока допиваю моккачино, звоню своей помощнице и предупреждаю, что в офис сегодня не приеду.
Мне нужно снять номер в отеле, отвезти туда вещи и еще подать заявление на развод.
У меня нет времени плакать. Нет времени жалеть себя.
Надеваю джинсы, топ, пиджак, в карман которого кладу телефон. В прихожей с огромной болью на сердце оглядываюсь. Неужели это конец? Поверить страшно. Вдруг сон?
Та нежная, уязвимая часть меня готова душу продать, лишь бы все это было неправдой. Она жалобно скулит и просит остаться. Подумать.
Наверное, поэтому и медлю. Борюсь сама с собой. Каждый последующий шаг дается с трудом. Обхватываю дверную ручку, открываю защелку, толкаю дверь, но она не поддается.
Пробую снова, но все впустую. А потом понимаю, Антипов закрыл дверь на второй замок. Обыскиваю все шкафы и полки в поисках ключа, но его нет. Мы вообще на эту личину никогда дверь не закрывали.
Как назло, еще кто-то названивать начинает. Вытаскиваю смартфон. Сглатываю.
Муж.
Подношу телефон к уху.
— Ты еще дома? — интересуется будничным тоном, так, словно ночного разговора не было.
— Где ключи?
— Я подумал, что тебе сегодня лучше побыть дома. Отдохнуть, Свет. Ты нервная и можешь натворить глупостей.
— Ты больной! Выпустим меня отсюда!
— И в горе, и в радости, любимая. Я не хочу, чтобы ты совершила ошибку. Выпей чаю, поспи, я вернусь вечером, и мы снова все обсудим.
— Ты сошел с ума? Ты удерживаешь меня насильно.
— Я случайно забрал обе пары ключей. Такое бывает. Не нервничай.
— Ты ненормальный.
— Нет, Свет, я просто тебя люблю и ни за что не потеряю.
— Ты уже меня потерял! — кричу в трубку.
— Это мы еще посмотрим.
— Ненавижу. Как же я тебя ненавижу! — бормочу, сползая по стене к полу.
Я жила с чудовищем. Как он мог опуститься до такого?
После всего, что у нас было…
Это же какое-то моральное унижение. Чего он этим добивается? Думает, что я сейчас здесь посижу одна, успокоюсь, а когда он вернется, на шею к нему брошусь и в любви поклянусь?
Единственное, с чем я сейчас хочу на него кинуться, так это с ножом, чтобы отрезать все причиндалы.
Можно вызвать слесаря, это займет минут десять, но вместо этого, я почему-то отталкиваюсь от пола и поднимаюсь на ноги. Слегка пошатывает, но до лоджии добираюсь.
Заглядываю вниз через перила. Седьмой этаж. Не спрыгнешь.
Может быть, покричать? Кто-нибудь меня услышит и придет спасать принцессу из башни.
Можно орать «пожар», например. Так точно найдутся неравнодушные. А я поплачу у кого-нибудь на плече и расскажу, какая сволочь мой муж.
Хохочу сама с себя. Нервы на пределе.
В детстве, да и когда я выросла, мама всегда говорила мне, что сор из избы выносить нельзя. Что все наши с мужем проблемы должны оставаться за закрытыми дверьми. И не важно, какой ад у вас творится. Главное — молчать, ведь ссоры можно пережить, а вот общественное порицание останется с тобой навечно.
Ее главное наставление перед нашей свадьбой звучало так: «Будь хорошей, покладистой женой, Светочка. Илья у тебя далеко пойдет, ты за него держись. Будь ему поддержкой и опорой».
В мой праздник она желала мне быть придатком своего супруга, не больше.
Может быть, поэтому у меня никогда и не было с ней близких отношений? Сколько себя помню, никогда не делилась с ней никакими секретами.
Даже после аварии так и не смогла сказать, что детей у меня быть не может. Мне тогда казалось, что я для нее сразу стану какой-то недоженщиной…
Даже интересно, что бы она сейчас делала, окажись в моей ситуации?
Хотя, думаю, простила бы. Притворилась, что ничего не произошло, потому что семья важнее. Семья дороже всего.
Только кому нужна вот такая семья, что была у меня? Муж — кобель, а жена — то есть я, полная дура, если не замечала его похождений.
Захлопываю окно и возвращаюсь в квартиру.
Сажусь на диван. Нужно позвонить, нужно высвободить себя из клетки, но так сильно болит голова, думать больно. Каждое телодвижение — удар молотка по затылку.
Прикрываю глаза, когда понимаю что плачу. Я столько слез уже выплакала. За что он так со мной?
Неужели я не заслужила хотя бы каплю уважения?
Это дико, но сейчас мне кажется, что я жила с кем-то другим. Видела перед собой кого-то другого. Образ, свои фантазии, не знаю. Но мой муж и человек, который находился со мной в этом доме этой ночью, — разные люди.
Подтягиваю колени к груди. Глаза снова печет. Опять плачу. Вроде и не хочу, недостоин он, но все равно реву.
Больно. Слишком больно и противно. Меня на куски разрывает, сдохнуть хочется.
Как мне теперь жить? В груди все ноет. Слишком большая рана. Он мне дырку в сердце сделал. Навылет.
Я же, кроме как с ним, ни с кем и никогда. Всегда только Илья. Мне было семнадцать, когда мы встречаться начали. Я школу закончила, в универ поступила, мы тогда еще в области жили. Он ко мне сюда каждые выходные приезжал, а как закончил техникум, снял здесь квартиру, перевез меня из общаги.
Я училась на дизайнера, он тогда в полиции работал и параллельно вышку заканчивал. Мы с ним дипломы в один год получили, а потом умотали на неделю в Питер смотреть на белые ночи.
Как сейчас все это помню. И квартиру нашу съемную. Маленькую, крохотную совсем и вечную нехватку денег. Но при всем этом мы жить друг без друга не могли. Часов в сутках не хватало, чтобы вместе быть. Всегда мало. На телефоне двадцать четыре на семь. То эсэмэски, то звонки. Ночью — страсть, днем — нежность.
А теперь? Теперь у него будет ребенок от другой женщины.
Теперь мы живем в огромной квартире и не нуждаемся в деньгах. Теперь он считает, что изменять жене — это нормально.
Телефон разрывается от звонков, но я всех игнорирую. Выключаю звук. Не хочу никого слышать. Не хочу врать о том, как у меня все хорошо, и правду говорить тоже не собираюсь.
Понимание, что дверь закрыта на замок, от которого у меня нет ключа, — душит. Стены и потолки давят.
