Я замираю, прислушиваясь.
Стон повторяется, на этот раз громче. Я натягиваю простынь на лицо и глубоко вздыхаю, поскольку стоны продолжают увеличиваться в громкости и продолжительности. Быстрый взгляд на часы подтверждает, что еще нет шести утра.
Я не могу быть человеком в такое время без полчашки кофе и чего-то с таким количеством сахара, что может вызвать диабетическую кому, а те двое напротив меня набросились друг на друга, как кролики. Кто обладает такой энергией?
— Наверное, это все наркотики, — говорю я пустой комнате, когда блондинка приближается к оргазму. Надеюсь, что стеклопакеты выдержат ее пронзительные крики.
Вдруг я злюсь. Что, черт возьми, эти люди думают о себе, нарушая мой первый ночной сон в месте, которое Эстель назвала успокаивающим и целебным? Этот шум точно не успокаивает или исцеляет, вот что я вам скажу!
Меня, во всяком случае. Судя по звукам, блондинку исцеляет изнутри какой-то довольно эффектный член.
Откинув простыни, я смотрю в потолок. Раздумываю, стоит ли выбить окна и выкрикнуть им нецензурную брань или оставить на двери письмо с парой крепких слов, когда понимаю, что мой мозг - единственная часть моего тела, которую раздражают игривые выходки моих соседей.
Остальная часть меня возбуждена.
За считанные секунды я вступаю в умственный спор с собой и еще одним голосом, который принадлежит Келли, потому что она знает все мои самые темные тайны и всегда появляется в моей голове без предупреждения.
Давай, девочка. Потри немного. Ты это заслужила.
Пожалуйста. Я не собираюсь мастурбировать под звуки того, как мои соседи занимаются сексом.
Почему нет, черт возьми? Они же такие сексуальные!
Потому что это извращение, вот почему. И они не сексуальные, а показушные.
Ага. Вот почему твой женский сад только что вспыхнул, потому что они не сексуальные.
Женский сад? Тебе что, девяносто? И я ничего не могу поделать, если у моей вагины есть собственный разум! Это не значит, что я должна ее слушать!
Точно. Ты не слушаешь. Тогда, я удивляюсь, почему у тебя рука между ног?
Я стону, прогоняя разговор из головы, сжимаю бедра и очень стараюсь не наслаждаться ощущением, как мои пальцы трутся туда-сюда по влажному шву пижамных штанов.
Стараюсь - и эффектно проваливаюсь.
Честно говоря, я шокирована, что до сих пор испытываю какие-то эротические чувства. Прошли годы с тех пор, как малейший проблеск тепла касался моего крестца, еще больше лет до этого я пыталась удовлетворить себя. У меня была, как я считаю, полноценная сексуальная жизнь с моим мужем, хотя мы не были авантюристами ни в каком смысле. И хотя в последних углях нашего брака секс исчез совсем, я никогда не прибегала к самоудовлетворению, потому что никогда не имела к этому желания.
Мое либидо умерло вместе со всем остальным, что имело значение.
За исключением вчерашнего дня, когда обжигающий синий взгляд незнакомца зажег меня, как рождественскую елку, и послал ударные волны тепла, пульсирующие прямо в моем сердце.
— Я Джеймс, — сказал он таким тоном, будто уже входил в меня.
Серия мужских стонов с другой стороны двора заставляет мои пальцы скользить внутри моей хлопковой пижамы и мимо трусиков. Я уже насквозь мокрая. Я кусаю губу и зажмуриваю глаза, как виноватый ребенок, которого поймали за руку в банке с печеньем.
Перегретая, давно заброшенная банка для печенья, печенье в которой быстро рассыпается на кусочки.
— Джеймс, — шепчу я, представляя его сверху.
Он был большим мужчиной. Намного больше моего мужа или тех нескольких любовников, которые были у меня до него. Обычно мне нравятся мужчины с подтянутым телосложением, которые хорошо выглядят в дорогих костюмах. Типичный тип с Уолл-стрит, чистенький, с наманикюренными ногтями, который заработал бы себе грыжу, если бы попытался меня поднять.
Джеймс, крепкий голубоглазый жеребец, наверное, мог бы поднять меня над головой своим мизинцем.
Как это - лежать под мужчиной такого размера? Чувствовать, как напрягаются все эти мышцы, когда он выгибает бедра, ощущать скольжение его шершавых рук по моей коже, чувствовать его горячее дыхание в ухе, когда он стонет от животного удовольствия так же, как стонет мужчина на противоположной стороне двора?
Наверное, очень вкусно.
Мои пальцы двигаются быстрее, когда мое воображение перебирает руль власти. Я набрасываю набрасываю короткую сцену со мной и Джеймсом в главных ролях.
Ее бедра сжимают его сильные бедра. Ее волосы темными волнами растекаются по подушке. Она корчится под ним, кричит, когда он трахает ее короткими, жесткими движениями, ее грудь подпрыгивает с каждым толчком. Он держится над ней, кожа лоснится от пота, он доминантный и сосредоточенный, полностью контролирует ситуацию.
Вдруг он поднимается на колени. Он переворачивает ее. Одной рукой обхватив ее за талию, он поднимает ее зад в воздух и входит в нее сзади.
Удовольствие стирает все мысли из ее головы, она зарывается лицом в подушку и кричит.
Он запускает руку в ее волосы, шлепает ее по ягодицам и издает звук, похожий на волчье рычание.
Я бурно кончаю со звуком, который частично похож на вздох от шока, а частично на вопль, все мое тело застывает, спина выгибается на кровати. Мои глаза открываются, когда сокращения трясут меня, снова и снова, дергая мое тело, а вместе с ним и всю кровать.
Затем я падаю на матрас и растворяюсь в слабом, неверующем смехе.
Я только что довела себя до оргазма под саундтрек эксгибиционистов, занимающихся сексом.
Я извращенка.
Келли гордилась бы мной.
Каким бы замечательным ни было мое импровизированное маленькое порно, в нем был один вопиющий недостаток: если бы мужчина когда-нибудь шлепнул бы меня по заднице, я бы развернулась и ударила его по лицу.
Я имею в виду, я думаю, я бы так и сделала. Я почти уверена. Никогда никто не пытался это со мной сделать, но шлепки по заднице во время секса кажутся мне чем-то вроде жестокого обращения. Или просто чем-то глупым. В любом случае, я очень сомневаюсь, что мне когда-нибудь придется узнать, потому что мои шансы на будущую сексуальную встречу с мужчиной, которому нравятся подобные вещи, можно классифицировать как мизерные или нулевые.
Альфа-волкам, шлепающим по заднице, не подавать заявки, большое вам спасибо.
Интересно, что ты фантазируешь об этом, замечает Келли, которая живет в моей голове, спокойно подпиливая ногти.
На что я отвечаю: — Замолчи, — и встаю с кровати, избегая своего отражения в зеркале в ванной комнате, когда иду под душ.
Слишком рано утром, чтобы увидеть, как выглядит вуайерист с глазами с призраками и противоречивыми чувствами относительно грубого секса.
***
Позже, днем, я сижу за огромным письменным столом в библиотеке Эстель, заставленной первопечатными изданиями классиков, и смотрю на желтый лист бумаги в клеточку, с ручкой в руке, до краев наполненная страхом, спесью и экзистенциальными страданиями, которые испытывает каждый писатель, оказавшись перед чистым листом, когда звонит звонок в дверь.
— Слава Богу! — кричу я, увядая от облегчения. Я бросаю ручку и тяжело вздыхаю.
Именно такие моменты подтверждают для меня существование и милосердную природу высшего существа. Я сидела на одном месте, уставившись в одну и ту же чистую страницу, уже целый час.
Я уже собиралась снова откупорить бурбон.
Я вскакиваю со стула и спешу через квартиру к входной двери, которую с чрезмерной силой открываю с размаху. Она ударяется о стену. К маленькому пожилому мужчине, стоящему на пороге, я восклицаю с театральным размахом рук: — Здравствуйте! Чем я могу вам помочь?
На мгновение он превращается в оленя в свете фар, его глаза широко раскрыты и не моргают. Черный берет, надвинутый на лысую голову под острым углом, кажется, дрожит от страха.
