будет выглядеть как попытка защитить Антона, не дает встревать.
— Нет, — смотрит на него Антон. — Просто мне завтра на работу.
— Ты работаешь? — выгибает брови Яся.
— Да, — коротко отвечает он.
— Оу… круто… — тянется она за своей кальянной трубкой.
Если это отобьет ее интерес, я не против, но опять позорно робею оттого, что мой парень — автомеханик. Если сама я успела с этим смириться, то остальные будут трепать эту новость везде, где только можно.
Не хочу, чтобы он знал… или думал, что я стесняюсь. Но ерзаю по дивану, и это кажется мне кричащим признаком моей нервозности.
Черт.
— Где работаешь? — разумеется, Хасанов не собирался молча сидеть в сторонке. — На велосипедной станции? — в его голосе насмешка и яд, будто он все понял.
Плевать…
— А ты что, мой летописец? — бросает ему Антон.
— Нет, — разводит руками Ильдар. — Извини, брат… — с усмешкой тянет дым из трубки.
— Хасан! — летит ему с другого конца дивана. — А че, мы завтра на дачу отчаливаем или нет?
Меня раздирает смятение. И не оттого, что секунду назад я размышляла так малодушно, а оттого, что Антон оставил вопрос Хасанова без ответа. Он не стал сообщать всем присутствующим, где работает, и когда я на него смотрю, встречаю непроницаемый карий взгляд, затем мой парень отворачивается, скрывая от меня глаза, и говорит:
— Отойду. Нужно позвонить.
Отстраняюсь от него, позволяя встать с дивана. Я вижу, как следит за его уходом Яся. И Мила, которая провожает его глазами до тех пор, пока он не скрывается за дверью.
Зажав между коленей ладони, выпрямляю спину.
— Че за клоун? — бросает Хасанов.
— Клоун — это ты, — сообщаю ему. — Передавай привет унитазу, тебе до него обычно недолго.
На щеках Ильдара заходили желваки.
Я выставляю вперед подбородок, игнорируя всех вокруг, даже несмотря на то, что ладони потеют.
Встречаться с Хасановым было для меня настоящим испытанием. Он критиковал мою одежду, мое поведение, я не раз плакала, сама не понимая почему, но однажды я увидела его совершенно пьяным и беспомощным, и тогда поняла… его слова не должны что-то для меня значить.
Я знаю, что он уже три года не пьет, но никогда не забуду того, что увидела. И он тоже это знает.
— Он фитнес-тренер, — слышу голос Миланы. — В “Пуэрто-Рико”.
Мила складывает на груди руки, глядя на меня с вызовом. Она уверенная в себе. Увереннее, чем я. Так было всегда. Начиная с детского сада, в который мы ходили вместе, но я задираю подбородок так, как никогда не задирала.
— Давно хотела начать туда ходить… — хихикает Яся.
Я вижу холодную насмешку на лице Хасанова, но не собираюсь ничего комментировать, тем более что дверь ударяется о стену, и в “випку” вваливается Адам, наш именинник.
— Все в норме, бухаем! — объявляет с пьяной улыбкой.
Глава 4
Полина
Антон возвращается одновременно с официантом, который отдает мне мой глинтвейн. Втягиваю через трубочку пряный коктейль, но теперь мне холодно изнутри, а не снаружи.
— Все нормально? — спрашиваю, когда Антон усаживается рядом.
Мы опять соединяемся внешней стороной бедер, но теперь до нас мало кому есть дело, потому что Адам стянул на себя все внимание.
— Да, порядок, — Антон смотрит на мой рот, в котором зажата трубочка коктейля.
Я стерла помаду и молниеносно вспоминаю, что сегодня мы еще не целовались. Я была такой замерзшей, что откусила бы ему губу, попытайся он меня поцеловать.
Мои глаза скатываются на его губы, которые выглядят твердыми, и от этого в пояснице щекочет. Они такие и есть, твердые, но еще головокружительно теплые и умелые.
— Хочешь попробовать? — выпустив трубочку, предлагаю ему свой коктейль.
Я оттаяла. Разморозилась, и теперь чувствую сидящего рядом парня на полную катушку. Две недели “отношений” мне было достаточно, чтобы научиться понимать, когда он хочет меня поцеловать.
Выражение его лица в этот момент — кошмарно будоражащая метаморфоза.
Приоткрывает губы, склоняя ко мне свой лоб, и этот момент, когда он тянется ко мне, как намагниченный, всегда с ума меня сводит. Ведь это взаимно настолько, что в своих туфлях я поджимаю пальцы.
Плевать мне на Хасанова. И на Милу тоже. На всех.
Подаюсь вперед, и ладонь Антона накрывает мою щеку и задевает шею, а я обнимаю пальцами его бицепс, к которому до этого прижималась плечом. Его мышцы на секунду напрягаются, но я быстро перестаю за ними следить, потому что, когда наши губы соединяются, я перестаю думать.
Секунду не двигаемся, будто целуемся в фильме каких-нибудь семидесятых годов.
Дышу короткими вдохами, впитывая текстуру и ощущение его губ. Я делаю это с закрытыми глазами, сама не зная, когда успела их закрыть.
Антон рушит этот тайм-аут, размыкая своими губами мои, и в следующую секунду его язык осторожно толкается в мой рот.
Мое тело отзывается россыпью искр между ног.
Когда кончик его языка осторожно касается моего, все чувства концентрируются на этом контакте.
Мне хочется глубже. Теснее, сильнее! Но он только пробует. Собирает с моего языка пряное вино и оставляет губы, медленно отделив их от своих.
Реальность возвращается в мозги вместе с потоками звука, которые для меня на секунду померкли. Открыв глаза, я вижу, как мой парень втягивает воздух и крылья его носа напрягаются. Он медленно убирает руку, освобождая мое лицо, и я прячу его, ткнувшись лбом в мужское плечо.
Черт.
Покосившись в сторону, вижу, что зрителей у нас хоть отбавляй.
Это Хасанов, и на его лице холодная гримаса. Это Мила, которая поджимает губы и прячет их за коктейльным бокалом. Это Яся, она смотрит на нас с кислой миной. И это еще пара посторонних глаз. И хоть мы не сделали ничего сверхъестественного, у меня горят щеки. Я дергаю Антона за руку и предлагаю:
— Давай потанцуем?
Он
