Он обладал обаянием.
Харизмой.
Он пленял.
Я могла сидеть и слушать его часами.
К концу выпускного класса Кайлер был одинок и между делом позвал меня на вечеринку. Тогда я подумала, что неправильно его расслышала. Ведь разве мог Кайлер, самый популярный парень в школе, захотеть взять меня, любительницу всего, чем он не являлся, с собой на вечеринку?
Он играл на своей гитаре во время перерывов в школе.
Я сидела в углу и читала книги.
Я хотела стать доктором и училась ради достижения этой цели, но затем я влюбилась в Кайлера и с того дня соглашалась почти на все, о чем он просил.
Даже если это было глупым.
Он был моим первым, в общем-то, во всем.
Когда Кайлер сказал, что хочет переехать в другой штат после выпуска, чтобы развивать свои музыкальные стремления, я сказала, что поеду с ним. Когда он попросил меня помочь управлять его бизнесом и персональными делами, я с радостью согласилась.
Взамен я потеряла себя.
Свою личность.
Свою душу и суть.
― Это новые каблуки? ― спрашивает Кайлер, указывая на мою обувь из дверного проема. На мне серебристое платье и не принадлежащие мне каблуки. Но, думаю, теперь они мои. Я смотрю на них и вспоминаю мужчину с темно-серыми глазами, затем смотрю в светло-карие глаза мужа и киваю головой.
― Хмм… ― отвечает он, прежде чем развернуться и выйти.
Я скриплю зубами, после чего бросаю на себя последний взгляд в зеркало. У моего серебристого платья на спине небольшой шлейф. С разрезом на боку оно облегает мое тело и показывает значительную часть декольте. На нем нет бретелек, но платье завязывается на спине. Я боролась с идеей добавить колье, но в итоге решила, что с этим цветом лучше меньше. Я хватаю розовую сумочку под цвет своих розовых туфель и выхожу на улицу, увидев, что мой муж уже сидит в машине и ждет. Я сажусь рядом с ним, и водитель отъезжает.
― Как прошла твоя неделя? ― спрашиваю я больше чтобы поддержать разговор, чем действительно интересуясь, чем он занимался.
Кайлер больше не поворачивается, чтобы взглянуть на меня, и когда он отвечает, его взгляд приклеен к телефону.
― Загружено. Вижу, сегодня тебе удалось выбраться из постели, ― отвечает он. В его голосе нет злобы, но нет и беспокойства.
― Так и есть. Мне было не очень хорошо на этой неделе.
― Надеюсь, с этим покончено. Ты мне нужна в полной боевой готовности на следующей неделе.
Он не всегда был таким.
Или, может, был?
Любовь может играться с твоим рассудком.
Моя любовь к Кайлеру заставила меня позволить ему управлять мной. Даже не понимая этого, он это делал. Кайлер не был контролирующим или манипулятивным, он просто…
Кайлер требовал, и я подчинялась, всегда считая сложным отказать ему.
Мне по-прежнему тяжело это сделать.
― Выглядишь симпатично, ― говорю ему.
Его пальцы замирают над телефоном, и Кайлер переводит взгляд на меня. Его внимание переключается прямо на мою грудь.
― Можешь приподнять свое платье? Папарацци будут делать фото, и я бы предпочел, чтобы на них не было видно твоей груди. ― Я опускаю взгляд на свое платье без бретелек и вижу, что оно чуть сползло. Я подтягиваю его вверх и вздыхаю.
Мои сиськи искусственные.
Почему они искусственные? Просто однажды мой муж подумал, что было бы лучше, если бы у меня была грудь побольше.
Я согласилась и получила грудь побольше.
Теперь я ненавижу их.
Прикусив язык, я выглядываю в окно, пока машина набирает скорость.
Как можно любить кого-то, но не желать быть с ним? Потому что я очень люблю своего мужа, но временами я думаю, что мне было бы лучше без него.
И что бы я делала? Понятия не имею.
Машина останавливается, водитель выбирается из нее и открывает мне дверь.
― Твой верх. Подними его, ― напоминает мне Кайлер, когда я тянусь к руке водителя, чтобы встать на ноги. Я делаю, как велит Кайлер, поддерживая платье, и выхожу из машины. Камеры начинают сверкать, и я надеваю свою лучшую улыбку, когда оборачиваюсь на своего мужа, пока он выходит из машины.
Нас называли «той самой» парой.
Нерушимой.
Кайлер опускает руку мне на поясницу, когда машет другой рукой камерам и подталкивает меня вперед. Я послушно иду и улыбаюсь камерам, когда мы проходим по красной дорожке и по лестнице ко входу на гала. Здесь полно влиятельных людей, губернаторов, начальников полиции, адвокатов и тех, от кого веет деньгами и властью. Мы ходим на подобные мероприятия годами. Если честно, мне от них тошно. Может, у меня ранний кризис среднего возраста? Поэтому?
Должно быть, так, ибо когда я смотрю на своего мужа подле меня, я думаю, кто бы вообще захотел оставить этого мужчину?
Он прекрасен в каждом смысле слова.
Вопрос в том, почему мне хочется отстраниться, когда он касается меня?
Это потому что мы оба со временем отдалились друг от друга?
Может, он отдалился первым, а я просто не заметила.
Двери закрываются позади нас, и я делаю вдох. Здесь нет камер, поэтому Кайлер тут же убирает свою руку с моей спины. Он улыбается кому-то и поворачивается ко мне.
― Скотч со льдом. ― Он говорит мне свой выбор выпивки, после чего уходит.
Я оглядываюсь и ловлю направленные на него взгляды. Он преподносит себя так, что люди не могут не смотреть.
Вздохнув, я иду к бару и облокачиваюсь на него, когда достаю телефон из сумочки. Я просматриваю неотвеченные на протяжении нескольких дней сообщения. Несколько от родителей, в которых они спрашивают, когда они в следующий раз смогут приехать. От брата, который теперь посылает мне только вопросительные знаки. И еще несколько от моей лучшей подруги, которая оставила меня той ночью в баре перед тем, как меня накачали.
― Ориана. ― Легка на помине. Я поворачиваюсь, когда моя лучшая подруга зовет меня по имени, убираю телефон в сумочку и улыбаюсь ей. ― Я подумала, что это ты. Ты не ответила мне, и я разволновалась. ― Длинные светлые волосы Симоны струятся по ее спине крупными кудрями. На ней черное платье, которое кажется немного тесноватым для нее, но Симона потрясающе в нем выглядит.
― Я была занята, ― говорю я ей, когда подходит бармен. ― Маргариту и скотч со льдом, пожалуйста, ― говорю бармену.
― Ты сменила напиток, ― комментирует Симона подле меня. Я познакомилась с ней через Кайлера. Она была агентом и пыталась заполучить Кайлера, но у него уже был агент, и вместо этого мы с ней быстро подружились.
― Да, приняла решение, что настала пора перемен. ― Мой обычный напиток лишь стал бы напоминать мне о той ночи, и мне хотелось думать об этом в последнюю очередь.
― Тебе понравился девичник? Мне было так весело, и мужчина, с которым я ушла домой… Ну, позволь сказать… он был великолепен в постели. Великолепен до той степени, когда руки на простынях сжимаются.
― Хмм, ― единственный ответ, которым я ее удостаиваю.
― Он позвонил мне вчера. Он хочет встретиться вновь.
― Классно.
Бармен приносит мои напитки, и я подношу свой к губам. Сначала я чувствую соль и затем делаю глоток. У меня расширяются глаза от вкуса текилы. Вау, вот это выпивка.
― Ты никогда не пробовала маргариту прежде? ― подшучивает она.
Не пробовала. Мне нравился один напиток, и я держалась его. Может, в этом я хороша? Держаться вещей, даже когда они мне больше не подходят.
― Мне нужно возвращаться к Кайлеру. Поболтаем позже? ― спрашиваю я.
Симона кладет ладонь на мою руку, когда я беру оба напитка.
― Ты злишься на меня? Ты кажешься…
― Я в порядке, просто устала. У меня была забитая неделя. ― Она кивает на мои слова, после чего я ухожу.
Я нахожу своего мужа говорящим с кучкой мужчин, которых я не узнаю. Но, опять же, я практически не узнаю тех, с кем он разговаривает. На подобных приемах мне свойственно отключаться и вежливо кивать головой в ответ на его реплики в надежде на то, что я киваю в нужный момент. Подходя к нему сзади, я протискиваюсь к ним и передаю Кайлеру напиток. Он берет его, не благодаря меня, и я просто тихо стою возле него.
