что я, черт возьми, могу ей дать.
Эта девушка с прямыми, растрепанными от ветра, волосами, в топе, застегнутом до шеи, и расклешенной юбке Redwood Prep до середины бедра, станет моей навязчивой идеей на всю жизнь. Чем скорее она это примет, тем легче нам будет жить.
Я иду к ней.
Она отступает назад, в ее взгляде появляется намек на опасение.
— Датч...
Я опускаюсь на полпути к земле.
— Даже не думай...
Одна рука обхватывает ее за спину, а другая - под коленями. Она визжит мне в уши и бьется, теряя равновесие.
Я прижимаю ее к груди, ближе к себе.
— Опусти меня! — Кричит она.
Вместо этого я крепче сжимаю ее.
То, как она извивается, отвлекает. Она трется об меня задом, и от этого моя кровь становится горячей.
Я крепко сжимаю пальцы на ее спине, чтобы не отвлекаться. Если я позволю животному в своих штанах взять верх, то не смогу удержаться на задании.
— Почему твоя сестра была расстроена сегодня вечером?
Я зарычал, мое сердце учащенно забилось.
Я ничего не могу с этим поделать.
Как только Кейди оказывается рядом со мной, мое тело приходит в бешенство.
Сделав глубокий вдох, я контролирую свои мысли и добавляю:
— Вы поссорились?
— Нет, не ссорились. — Огрызается она. Затем свет в ее глазах тускнеет. — Это сложно.
Я обращаю внимание на ее выражение лица. Я впервые вижу Каденс Купер такой побежденной.
Даже в тот первый день, когда она уклонилась от моего взгляда и спряталась за учебником, в ней все еще была искра. В ней все еще была безрассудная смелость.
Но сейчас?
Огонь словно затухает на последнем издыхании.
Сердце сжимается сильнее, чем мои штаны. Она выжимает чертову жизнь из моей груди. Знак того, что, что бы это ни было, речь идет не только о сексе и мести.
Видеть, как ей больно, — этого достаточно, чтобы остановить меня на месте.
Видя ее боль, я хочу сжечь весь мир.
Я прохожу мимо разрушенного общественного центра и толкаю плечом дверь небольшой аптеки.
Мужчина с темной кожей и тревожными глазами вскакивает на ноги. Он видит Кейди в моих объятиях, видит гневное выражение моего лица, и его тело начинает дрожать.
— Мне не нужны неприятности. — Бормочет он с тяжелым акцентом.
Но я все равно иду вперед.
Дверь с грохотом захлопывается за мной.
— Что ты делаешь? — Шипит Кейди.
Я игнорирую вопрос и усаживаю её на прилавок.
Глаза продавца расширяются.
Каденс хмурится на меня, поджимает одну руку и делает движение, словно собирается спрыгнуть.
— У меня нет на это времени. Мне нужно найти...
— Опусти ногу на пол, и тебе не понравится то, что произойдет дальше.
Она замирает, ее грудь вздымается, а глаза прожигают меня до хруста.
Я удерживаю ее взгляд, давая понять, что я готов к угрозам.
Кейди отступает, но это ее не радует. Гнев окрашивает ее щеки в красный цвет и подчеркивает тонкую линию челюсти.
Владелец магазина издает звук раздражения.
— Эй, парень. Это не игровая площадка. И ты не можешь так ставить ее на прилавок...
Я сую руку в карман. Его рот захлопывается, и он автоматически поднимает обе руки вверх.
Когда я достаю бумажник вместо пистолета, он вздыхает с облегчением.
Пролистав банкноты внутри, я швыряю пачку на прилавок.
Деньги исчезают прежде, чем я успеваю моргнуть, а его тон становится мягким и любезным.
— Может, вы тоже хотите присесть? — Он жестом указывает на стойку. — Сэр?
— Мне нужны лекарства и пластыри.
— Сейчас подойду.
Парень обходит прилавок.
Я приседаю перед Кейди и хватаю ее за бедро.
Она бьет меня ногой. — Что ты делаешь?
Я усиливаю хватку и осторожно вытаскиваю ее ногу из поношенной обуви со следами потертостей. Она шипит, и я двигаюсь еще медленнее, изо всех сил стараясь не причинить ей боль.
Ботинок соскальзывает на землю.
— Уф. — Позади меня останавливается продавец с товарами, которые я просил. Он морщит нос. Его взгляд прикован к ноге Кейди. — Должно быть, больно.
Ярость захлестывает меня при виде крови, испачкавшей ее белые носки. Я чувствую, как изменчивая тьма пульсирует в моих венах, стремясь вырваться наружу как можно более яростно и громко.
Еще один глубокий вдох.
Еще один.
Еще один.
Голос Кейди тихий, смущенный.
— Выглядит хуже, чем кажется.
Я наклоняю голову и устремляю на нее такой горячий взгляд, что она отшатывается назад.
— Я действительно в порядке, Датч. — Ее глаза скользят мимо меня. Вниз. Вверх, к потолку. К презервативам за прилавком. Все ее лицо краснеет, и она быстро отводит взгляд. — Мы теряем здесь время.
— Ей понадобятся тапочки. — Обращаюсь я к продавцу тонким голосом. Фальшивое спокойствие. Внутри меня трясет. — И что-нибудь выпить.
— Будет сделано.
Он уходит.
Я беру бинт и ломаю печать.
— Датч.
— Ты искала Вай без плана, и это явно не сработало.
Не трясись, Датч. Сосредоточься, иначе ты причинишь ей боль.
Я макаю кончик в лекарство и протираю им ее раны.
Каденс изо всех сил старается не вздрагивать. Ее зубы снова вцепились в нижнюю губу.
Я убираю кровь и дую на ее порезы, чтобы унять жжение.
— А что еще я должна была делать?
Ее голос дрожит, пальцы впиваются в край прилавка. Бегать несколько часов с такой тяжелой раной, должно быть, очень больно.
Я чувствую, как во мне снова поднимается гнев, и заставляю себя держать его под замком.
— О чем вы двое спорили сегодня вечером?
Она открывает рот, и я понимаю, что она собирается меня отчитать, поэтому я говорю, опережая ее.
— Подумай об этом. Это может дать нам подсказку, куда она могла пойти.
Позади меня шуршит пластик. Мгновение спустя продавец приносит пакет с дешевыми пластиковыми шлепанцами. Он протягивает Каденс напиток. Она принимает его и делает глоток.
Я рад, что мне не придется с ней спорить по этому поводу.
— Мы говорили о... — Ее горло сжимается, когда она сглатывает. — о чем-то связаное с моей мамой.
Она отводит взгляд, но я слышу боль в ее голосе.
— Твоя мама? Сегодня годовщина ее смерти?
— Нет.
Я перебираю в уме, что бы такое сказать.
— Ты, наверное, скучаешь по ней.
Она смотрит на меня, кажется, почти удивленная.
Я разглаживаю пластырь на ее порезах.
