Я заставила себя улыбнуться и поглядела в окно: сначала на реку, потом на то, что лежало за ней, – Баттерси. Где-то там был Ник и дом, который я для нас выбрала. И вот я тоже здесь, всего несколькими месяцами позже, чем ожидала. Разве это не говорит о чем-то? Может, именно здесь мне и суждено быть?
Я быстро подписала все необходимые бумаги.
– Вам очень повезло – видел я, куда селят некоторых новеньких. Наверное, хорошо пишете об умерших.
– Очень хорошо, – раздался у нас за спиной чей-то голос.
Мы обернулись: на пороге кухни стоял Питер, держа в руках два бокала и бутылку «Дом Периньон».
– Питер! – воскликнула я. – Как ты здесь оказался?
– Прятался в кладовой. Для одинокой женщины ты слишком беспечна. Надо проверять все двери, когда приходишь домой.
Я бросилась редактору на шею и не отпускала его довольно долго – пожалуй, даже слишком долго, – так что ему пришлось воспользоваться бутылкой «Дом Периньон», чтобы меня отстранить.
– Держи себя в руках, любовь моя!
– Просто поверить не могу, что это ты! А что ты тут делаешь?
– Я же говорил: меня на время собираются отправить в Лондон. И вот я здесь, чтобы тебя встретить.
– Как же я рада тебя видеть! Ужасно рада!
На глаза мне навернулись слезы, и я попыталась обнять Питера еще раз, но он поспешно протянул мне бокал с шампанским:
– Мы же вроде договорились, что ты будешь держать себя в руках. Давай придерживаться плана, хорошо?
* * *
В тот же день, с бутылкой вина в руках, мы с Питером отправились в южный Кенсингтон на коктейльную вечеринку к моей новой начальнице Мелинде Беккет-Мартин.
Питер рассказал мне о Мелинде очень немногое, поэтому я не знала, чего ожидать от встречи с ней. Это была «всего лишь» обычная успешная женщина: где-то за тридцать, замужем за оксфордским профессором. Как выразился Питер, «она – неотъемлемая часть “Беккет-Медиа”»: руководила выпуском телепередач в Австралии и Азии, причем и там и там принесла компании баснословную прибыль.
Но даже если бы Питер рассказал мне о Мелинде в мельчайших подробностях, вряд ли это подготовило бы меня к тому, что нас ожидало. Мы подошли к красивому дому в викторианском стиле. Когда дверь открылась, на пороге стояла Мелинда собственной персоной. Я протянула ей бутылку вина, которую мы принесли в подарок.
И это было первой моей ошибкой, потому что я едва не ударила Мелинду в грудь.
Я подняла голову: надо мной возвышалась женщина модельного роста, одетая в модную красно-оранжевую юбку в горошек и белые балетные туфли. На лице ее играла самая радушная улыбка, какую мне когда-либо доводилось видеть.
– Мистер Шеперд! – обратилась Мелинда к Питеру с восхитительным австралийским акцентом. – Добро пожаловать!
Она отвела в сторону руку, в которой держала поднос с закусками, наклонилась и поцеловала Питера в обе щеки.
Затем Мелинда повернулась ко мне:
– А вы, должно быть, бесподобная мисс Адамс, о которой я столько слышала?
– Должно быть, да. Приятно познако…
Но, прежде чем я успела договорить, Мелинда обняла меня одной рукой и тоже поцеловала, словно мы были закадычными подругами.
– Нам столько всего нужно обсудить! – сказала она.
Мелинда повела нас через выложенный плиткой холл в глубину дома. Это был «обжитой» дом, как говорят в Великобритании: повсюду фотографии – детские, свадебные, семейные, фотографии самой Мелинды и ее мужа во время путешествий. Огромный стол в сельском стиле. Уютная, легкомысленная мебель и картины, благодаря которым кажется, будто дом наполнен людьми, музыкой и смехом, даже когда он пуст.
Сейчас, впрочем, дом был наполнен до краев и тем, и другим, и третьим. Питер встретил друга по университету и остановился поговорить с ним возле бара, а Мелинда повела меня знакомиться с гостями. Она представила меня всем: соседям и друзьям, моим новым коллегам и их подвыпившим женам и мужьям, а также будущей няне своих будущих детей.
Пока мы пробирались через толпу гостей, Мелинда постоянно подкармливала меня закусками со своего подноса, а когда мы устроились в пурпурных бархатных креслах в углу гостиной – причем у Мелинды это вышло гораздо изящнее, – я уже почти ее полюбила.
– Итак, – заговорила она, грациозно изогнув свое длинное тело и закинув руку за шею, – для начала хочу сказать тебе спасибо.
– За что? – удивилась я.
– За то, что спасла меня от необходимости развлекать всех этих людей. – Она наклонилась ко мне и подмигнула. – Терпеть не могу коктейльные вечеринки!
– Я тоже.
– О делах поговорим завтра, а пока – добро пожаловать в команду. Я слышала, мой кузен Калеб встретил тебя не особенно радушно.
– Да нет, я бы так не сказала. Собственно… я еще с ним не встречалась.
– Вот и хорошо. Надо подумать, как бы тебе и дальше с ним не встречаться. Понимаешь, это один из тех людей, которые воображают, будто им известны ответы на все вопросы. Минимум два раза в день я посылаю ему имейл с пометкой «Срочно» и спрашиваю что-нибудь вроде: «Сколько стоит литр молока в Адьяре?» – просто чтобы его позлить.
Тут кто-то позвал Мелинду по имени.
– А самое ужасное, что он всегда знает правильный ответ! Можешь себе такое представить?
– Просто чудовищно!
Мелинда сделала знак окликнувшему ее гостю немного подождать и с теплотой посмотрела на меня:
– Извини, но мне, похоже, придется тебя покинуть – нужно срочно потушить пожар в юго-западном углу гостиной.
Я обернулась и увидела мужчину и женщину, которые стояли рядом и разговаривали – вернее, не разговаривали, сконфуженно глядя в пол.
– Конечно-конечно… Ты и так потратила на меня много времени.
Мелинда поднялась с кресла, невольно подавляя меня своим огромным ростом:
– Приятно было познакомиться, Энни Адамс.
– Мне тоже, Мелинда.
Она всучила мне еще одну крабовую котлетку и убежала.
Я проводила Мелинду взглядом, а когда ее яркая юбка затерялась среди нарядов гостей, огляделась в поисках Питера, чтобы пойти домой. Но в эту самую минуту у меня завибрировал телефон. Вместо имени звонящего на экране высветилось: «Номер скрыт».
«Гриффин», – с надеждой подумала я. Мы не разговаривали с тех пор, как я уехала – сначала в Нью-Йорк, потом в Лондон. Я знала, что первый шаг должна сделать сама, и понимала: если я хочу все исправить, в распоряжении у меня не вечность, а гораздо меньше. И все же я надеялась, что звонит именно Гриффин. Но это был не он.
Это была Джордан.
– Ты все еще на меня злишься? – спросила она. – И прежде чем ответить, пожалуйста, учти, что я составила целый список причин, почему ты должна меня простить, – в подражание моей любимой колонке. А вот и причина номер один: «Сто открытий» действительно моя любимая колонка. Вряд ли кто-нибудь написал столько же писем редактору, чтобы это доказать.
