— На свете великое множество клерков, поэтому у Фрэнка не будет проблем с новым сотрудником.
Фирма не много потеряет от моего ухода. Думаю, Фрэнк найдет нового клерка уже в конце недели.
— Я же говорю не про работу, и ты знаешь, — возразил ей Рик.
Шлепанье мокрых ботинок дало ей понять, что мужчина сдвинулся с места. Не поднимая головы, Катрина знала, что он подходит к ней ближе. Вот уже она почувствовала его запах, ни с чьим другим не сравнимый. Шестым чувством она поняла, что он сейчас коснется ее. Если он сделает это, она проиграла.
— Не надо, ничего не надо больше, — прошептала она нервно, — если ты пришел попрощаться, давай скажем друг другу «до свидания» и будем жить каждый своей жизнью.
— Катрина, я пришел не для того, чтобы прощаться с тобой. Я не хочу с тобой расставаться.
Побежденная его искренним тоном, женщина повернулась к нему и посмотрела ему в глаза. Он не шутил. Ни намека на шутку. Ни в глазах, ни в уголках губ. Таким она еще не видела Рика Блэйна. На его лице было написана искренняя боль и страдание.
— Я никогда не был влюблен по-настоящему, признался он, — наоборот, я всегда был уверен, что вся эта киношная ерунда бывает только в сказках и слезливых женских романах. Иногда мне казалось, что это всего лишь слова, ну такое образное поэтическое выражение для названия самых обыденных человеческих отношений. Тех же, кого все считали влюбленными, я презирал за то, что они теряли контроль над собой. У таких людей оставалось очень мало времени на себя и на работу, они поклонялись неизвестному мне богу любви. Я смеялся над ними.
Катрина почувствовала в груди вполне ощутимую боль.
— Может, ты был прав.
— Тогда — да, — в его голосе послышалось горькое чувство досады. — Добрый старина Рик, общий друг, холостяк года, честный малый.
Тут Рик закрыл лицо руками и застонал.
— Господи, я даже этого не могу сделать как следует.
— Что сделать? Что именно? — Катрина была столь тронута его речью, что невольно похлопала его по плечу в знак поддержки.
В этот же момент Рик взял ее руку и нежно прижал к своей щеке.
— Послушай. Я никогда еще не делал этого. — Он тяжело вздохнул. — Я же прекрасно знаю, что я тебе не нужен. Твоя жизнь возможна и без меня. Но для себя я понял, что не могу жить без тебя, без вас. Ты мне нужна, знай это. Никогда бы не подумал… Если ты скажешь мне уйти, уйду навсегда. Конечно, я выживу, но то будет существование, а не жизнь. Одна частичка меня всегда будет тосковать по тебе, лучшая моя частичка. Я отдал ее тебе навечно. — Тут он поцеловал кончики ее пальцев и прижал ее к себе. — Что ты сейчас чувствуешь?
Она пробормотала:
— Холодный мокрый жакет, твою куртку.
— Да, конечно. Но под холодной мокрой курткой скрывается горячее бесприютное сердце одинокого холостяка, который не желает больше оставаться холостяком. — И он нежно погладил ее ладонь своей широкой горячей рукой. — Вы с Хизер навсегда похитили лучшую часть моей души. Даже не думай, что ты сможешь изменить положение дел. Я ваш навечно.
— Навечно? Это слишком долгий срок, — прошептала Катрина, — жизнь меняется, люди меняются.
Он покачал головой.
— Не могу с этим спорить, слишком очевидный факт. Одно могу сказать: неважно, что принесет нам будущее, я хочу быть частью твоей жизни. Я хочу, чтобы ты спала в моих объятиях, просыпалась со мной рядом, теплая и полусонная, хочу, чтобы так было до самой смерти. Я хочу видеть наших внуков и их свадьбы, пусть проходит время, все в наших руках, дорогая. Хочу менять пеленки нашим правнукам. — Он изумился ее улыбке, появившейся наконец-то на хмуром до сих пор лице. — Может, это и не столь романтичный образ, зато я правда хочу этого.
Думаю, к тому времени я научусь правильно пеленать младенцев.
Катрина нежно провела пальчиком по линии его подбородка.
— Вообще-то, дорогой, у меня сложилось впечатление, что это самое романтичное признание в моей жизни.
Кажется, напряжение спало. Однако Рик все равно был еще настороже.
— Должен сразу предупредить, я не знаю, насколько хорошим мужем я буду, дорогая, так же как и отцом. Так же я, хоть убей, не знаю, зачем тебе нужен человек, которого недавно назвали моральным уродом. Правда, это мы так развлекались с Фрэнком в баре, и он был подшофе. Его-то можно простить, но не меня.
— Господи, — рассмеялась женщина, — ну и ну!
— Я люблю тебя, Катрина. Я никогда никому не говорил этих слов. Никогда по-настоящему не понимал, что они значат, зато теперь я всей кожей чувствую это. Я люблю тебя всеми силами души. Конечно, я не могу предсказать, что принесет нам завтрашний день, чем более послезавтрашний. Но я могу обещать одно: я не покину тебя до тех пор, пока ты сама не выставишь меня за дверь. Но даже тогда я никогда не смогу тебя разлюбить.
Тут уж Катрина не выдержала и зарыдала.
— Никогда — это слишком долго.
— Думаю, не слишком, — прошептал он. — Это только начало.
Лучи полуденного солнца лениво ласкали раскаленный песок пляжа. Начинался еще один прекрасный весенний денек.
Катрина прикрыла глаза, блаженно улыбаясь самой себе. Рядом с ней, растянувшись на песке во весь рост, подставив солнцу свою спину, блестящую от воды и масла, лежал он. Ее сердце по-прежнему начинало страстно биться, когда она смотрела на него. До сих пор при одной только мысли о нем она начинала краснеть, хотя вот уже два года была миссис Блэйн.
— Дорогая, может быть, ты намажешь свои очаровательные ножки кремом от загара? Не то обгоришь.
— Что? — Катрина посмотрела в сторону, где сидела дорогая ее сердцу пожилая женщина, с которой они за последнее время так сдружились, что уже не могли представить жизни друг без друга. — Я надену футболку и длинные шорты, Грэйси. Остальная часть ног пускай загорает. Надо же погреться на солнышке. А то я совсем бледная.
Покачивая на руках свою полугодовалую внученьку, пожилая женщина пощелкала языком тем особенным образом, как могут это делать только матери и бабушки. В особенности бабушки.
— Да ладно, Катрина, перестань прятаться за широкими одеждами. Если ты после родов немного потолстела, то это вполне нормально. Ты же давно не подросток. — И бабушка заботливо закрыла полупрозрачной пеленкой личико ребенка. — Неужели тебя так закритиковал мой сын? Не поверю ни на одну минуту. А если он что и сказал в порыве страсти, только свистни, я его поставлю перед тобой на колени, и он будет извиняться.
Поначалу Катрина была сбита с толку темой разговора, но потом звонко рассмеялась.
— Нет. Рик самый лучший и внимательный муж на свете, Грэйси. В течение последних месяцев беременности Рик даже и вида не подал, что замечает мой раздувшийся живот. А я ходила как толстый пингвин или утка, важно переваливаясь с ноги на ногу. Так что проблем нет. Надеть широкие одежды — целиком моя идея.
