Артисты по очереди выходили на середину зала в костюмах, кривляясь и дурачась. И это называется подгонка? Однако Робертино безобразие отнюдь не пресекал, а даже, кажется, поощрял. Я мрачно наблюдала за всей это веселой суетой – более безумного показа я в жизни не видела, хотя по работе регулярно бывала на самых разнообразных – и по-черному завидовала.
Вот ребята – мои ровесники. Однако один из них – дизайнер, остальные – актеры. А я кто? Банальная журналистка, которых пруд пруди, рубль штучка, десять кучка. И сижу тут в углу, как бедная родственница…
Я заметила, что ко мне направляется Ленечка, и еще сильнее надулась. В костюмчике, красивый, как… черт, даже не с кем сравнить. Вон какой теперь, а я кем была, тем и осталась, еще и статьи о нем писать буду – а что, все может быть. Сейчас наверняка отчитывать будет и выпытывать, что это я в костюмерной наедине с их дорогим Робертино поделывала. Глупо, как в сериале…
– Надь, не скучаешь? – весело спросил он.
Я только хмыкнула.
– Подожди, уже немного осталось, скоро закончим, – ободряюще улыбнулся он, вглядываясь в мою насупленную физиономию.
– Нет, я не могу так работать! – вдруг закричал Робертино. – Что с вами случилось? Растолстели вы за неделю, что ли? Нет, вы просто делаете невозможное – умудряетесь выглядеть в моих костюмах как натуральные бочки!
– Ничего себе! – удивилась я.
– Не обращай внимания, – снисходительно улыбнулся Леня. – Он всегда такой, мы уже привыкли. Шутит-смеется вместе со всеми, а потом вдруг как начнет орать…
– Леонид, тебя не касается? – заметил его отсутствие Робертино. – Немедленно возвращайся, потом будешь с девушкой ворковать!
Ленечка мигом убежал, так ничего и не спросив про костюмерную. Ну вот, ему даже неинтересно!
Я увидела, что в цех кто-то вошел и робко остановился на пороге. Приглядевшись, я узнала Леху. Заметив мой взгляд, он приблизился.
– Привет!
– Привет! – отозвалась я. – А ты еще не уехал?
– Знаешь уже? – усмехнулся он. – Ну конечно, Ленчик теперь…
– А ты завидуешь, что ли? – прищурилась я.
– Да нет, – он отвел глаза. – Просто грустно как-то. Вроде, все окей, а вот…
– Тянет? – понимающе кивнула я.
– Ну да, – неохотно отозвался он. – Я уже втянулся, к ребятам привык, а теперь как будто за бортом…
– А как же Лариска? – осторожно спросила я.
– Ой, не спрашивай, – сморщился он. – Не хочу пока даже думать об этом.
Интересно, а когда еще об этом думать, хотела было возмутиться я, но тут ко мне подлетел Робертино:
– Ну все, Надюш, я в твоем распоряжении.
Я только рот разинула – как будто мы договорились об интервью неделю назад, а работаю я в журнале «Вог»!
Леха цинично хмыкнул и отошел. Ну и пусть думает, что хочет, плевать! Все Лариске расскажу. Хотя нет, мы же в ссоре…
Робертино выжидательно смотрел на меня, и я опомнилась:
– Здесь?
– Да можно и здесь, – пожал плечами он. – Сейчас второй стул принесу.
Пока он бегал за стулом, я вытащила и проверила диктофон.
– Это твое настоящее имя? – с ходу спросила я, когда дизайнер вернулся.
– Нет, – спокойно ответил он. – Но вряд ли это будет интересно нашим читателям.
Я понимающе кивнула и задала следующий вопрос:
– А что тебя вдохновляло, когда ты придумывал костюмы к этому спектаклю?
– Эпоха Шекспира – просто клад для художника, – с воодушевлением начал он. – Мужчины украшали себя не меньше, а иногда даже больше, чем женщины. Но передо мной стояла задача не просто передать колорит эпохи, но и привнести нотки современности, легкие, но отчетливые…
Он так складно вещал, что я отключилась, только машинально поглядывала на диктофон – горит ли лампочка, а то что-то в последнее время он у меня начал барахлить. Смотрела я на Ленечку, весело болтавшего с Юлей-Сильвией – ничего она не толстая, кстати, и вездесущим Лехой. Ужасно хотелось туда, к ним, но я продолжала сидеть и записывать рассуждения Робертино. Хоть с этим повезло, не надо по слову вытягивать, как частенько бывает…
Дизайнер замолчал и уставился на меня. Я спохватилась, что на предыдущий вопрос он ответил, а нового я не задала, и не придумала ничего лучшего, как попросить:
– Расскажи немного о себе.
Робертино охотно начал рассказывать, что родился в маленьком городке Тверской области, с детства увлекался шитьем платьев для кукол младшей сестры, за что был всеми порицаем, но это не помещало ему приехать после школы в Москву и поступить в институт дизайна и технологии…
Я осталась весьма довольна беседой – записанного материала хватит не на одно интервью. А что, может, и правда сделать серию статей? Надо предложить Вадику.
Тепло попрощавшись с Робертино – он на прощанье даже чмокнул меня в щечку, – я наконец-то подошла к Лене. Все уже разошлись, и он ждал меня, сидя на ступеньке небольшой лесенки, ведущей в каморку, где они переодевались. Я присела рядом и поспешила объяснить:
– Ленечка, в костюмерной было не то, что ты подумал…
– Это когда Робертино к тебе под юбку лез? – безжалостно уточнил он.
– Да никуда он не лез, – с досадой сказала я и торопливо пересказала всю эту глупую историю. Лучше уж я буду выглядеть дурой, чем между нами останутся какие-то недомолвки.
– …и тут вошел ты.
– М-да, – отозвался Леня. – Душераздирающая история. Особенно если учесть, что наш дорогой тезка знаменитого певца девушками вообще не интересуется.
– Что? – глупо переспросила я.
– А вот и то, – пожал плечами он. – Мне кажется, это совершенно нетрудно заметить.
Я медленно начала прозревать. Так вот в чем дело. Совершенно нетрудно заметить!
– Я, в отличие от тебя, раньше с подобными персонажами не сталкивалась, – тщательно подбирая слова, язвительно откликнулась я. – Поэтому для меня это не было столь очевидно. Но, конечно, твой богатый опыт в этой области не позволяет усомниться…
– Ты что! – возмущенно завопил он. – С ума сошла, какой еще опыт…
– Личный, конечно, – невозмутимо пожала плечами я.
– Нет у меня никакого личного опыта! Просто об этом все знали…
– Что ж ты меня не предупредил?
– А зачем? Что, ты бы из-за этого передумала о нем писать? По-моему, давно не секрет, что люди этой профессии…
– А это стереотип, – припечатала я.
Ленечка резко выдохнул и повернулся ко мне:
– Надь, да ну его. Неужели будем из-за этого ссориться?
– Не из-за этого, – согласилась я. – А из-за того, что ты видел, как я переживаю, и даже не подумал меня успокоить!
– Так я же не знал!
– Чего?
