— Я очень люблю Сеню, — мечтательно призналась Ангела, когда мы вышли “попудрить носик”. — Он много о вас рассказывал, — она открыто улыбнулась, — Я хотела, чтобы мы с вами подружились.
— Она хорошая и умная, — по дороге домой призналась Чистякову, что ожидала увидеть богатенькую пустышку.
— Ангела умница, — рассмеялся этот наглец и тут же исправился. — Но ты лучше всех.
***
Тот самый день начался с проливного дождя. Всю неделю шпарило солнце, и вдруг в субботу полило так, что света белого было не видно. До машины я бежала, укрывшись тремя зонтами. Один держала я, другой Полина Сергеевна, а третий — Паша. Чистяков, конечно, плевался, мол не маленькая и сама дойдет, но родительскому слову возражать не посмел. Сам при этом вымок до нитки.
Прическа, визажист, свадебный салон, дел было по горло, не то что у черта, нацепил костюм и жених готов.
В загс я прибыла при параде: в платье с фатой. На ней настояла моя мама, и я послушно нацепила. Когда выходила из машины, дверь неожиданно захлопнулась. Раздался треск ткани: один кусок фаты оказался зажатым в дверях, а другой нелепо болтался на голове.
— Красотка! — заулыбался Чистяков.
— Помоги лучше, — сунула ему голову, предлагая сорвать остатки.
— Сейчас, погоди, — Паша топтался не в силах совладать с невидимками. — Пальцы неуклужие, — буркнул он и случайно наступил на полу платья. Воздух пронзил уже знакомый треск рвущейся ткани, а затем последовал восхищенный возглас. — Ничего себе!
Он прислал мне на телефон фотографию сверкающей в разорванном платье задницы. Пока я ругала его на чем свет стоит, вдруг приклеился со спины.
— Мужики пялятся, — пробурчал, сильнее вжимаясь в меня.
— Паша, что ты делаешь? — первой возмутилась Полина Сергеевна. — Неприлично же. Люди смотрят.
— А так прилично? — развернул меня к родителям.
Мама охнула, отец выдохнул, Полина Сергеевна взвыла, есть ли у кого-нибудь нитка с иголкой? Но нитки не оказалось, поэтому Чистяков весь бракосочетательный процесс прилипал ко мне и усмехался, подлец.
Арсений был очень красив и элегантен. Я смотрела на них с Ангелой — идеальная пара. Мысленно сравнивала нас с ними — с собой и озабоченным идиотом позади. Изорвал платье стоимостью в мою годовую зарплату, и развлекается.
Кораблев с невестой первыми сказали «да». Подошла наша очередь. Я понимала, что все не по-настоящему, но все равно заволновалась.
— Скучно, — прошептал на ухо Чистяков, до этого ответив согласием сотрудникам загса. — Вот если бы предложили секс по десять раз в день.
— Господи, за кого замуж выхожу, — фыркнула я, принимая его поцелуй.
— Поздравляю! — Кораблев вырос рядом так неожиданно, что я вздрогнула. Покосился на Пашу, обнимающемуся с моей задницей и улыбнулся. — Отлично смотритесь, — признался он, восхищенно оглядывая меня.
— Вы тоже! — произнесла я и в тот же мог оказалась в крепких объятих бывшего жениха.
Кораблев поцеловал в щеку и пожал Паше руку. Он с удивлением рассматривал своего бурного друга, который почти лег на меня сзади, никого не стесняясь.
— Прикрываю тылы, — шепнул Паша. — Не вертись, как юла.
После обмена кольцами и потока поздравлений от гостей, а их была тьма тьмущая, я чувствовала себя сосиской, которую давили и обнимали все, кому не лень. Паша не отступал, защищал меня как верный рыцарь. Ну не меня, а то, что сверкало сзади.
Когда гостям подали шампанское в бокалах, мы с ним оба протянули руку и одновременно как-то взяли их, но поскольку все свои движения он производил за моим плечом, шампанское из его фужера оказалось на мне. Я поняла, что еще секунда, и все. Меня разнесет на части.
— Ты специально? — спросила сквозь зубы, платье спереди промокло, облепив грудь.
— Конечно, тороплюсь раздеть тебя, ведь ты отказала сегодня. Забыла? Нельзя мне отказывать, заруби себе это на носу, — поцеловал сзади в шею, а потом выхватил полный бокал из моих рук и выпил его залпом.
Подлец!
Эпилог
Я вышла из душа в халате, потом подумала и решила, к черту халат. Пойду в одних трусиках. Хотя зачем они? Разделась полностью, причесалась и накрасила губы. Красота — страшная сила.
Паша увидев меня, тут же схватил бутылку с молоком и полез кормить Машу. Я медленно кралась в его сторону. Маленькими кошачьими шажками.
— Дети голодные, — сказал он, выставив перед собой Иришку, нашу вторую дочь. — Погоди.
— Я тоже голодная, — вкрадчиво ответила ему. — Очень.
— Ну что ты за мать такая! — проворчал, прячась за колыбельки, в которых мяукали дочки. — Свалила все на меня и лезешь! Совести совсем нет. Работал целый день, дома тоже работаю, кормлю, меняю подгузники, сам себе еду готовлю.
— Я ночью не спала, поэтому, — обиженно сказала я.
— Зачем мы переехали в квартиру? — жаловался он. — Никакой помощи! Я превратился в раба четырех баб!
— В старого ворчливого пня, — поддела его, плюхаясь на диван. — Ладно, корми, подожду.
— Чего? — подозрительно спросил он, усаживаясь в кресло и засовывая бутылку с соской ребенку в рот. — Я устал, спать хочу.
— А я хочу секса, — лениво ответила ему. — Так что вздобрись, папаша.
— Давай вернемся к маме? — предложил он, вздыхая.
— В вашем замке теряюсь, — не согласилась я. — В квартире уютно, и в ней я могу ходить голой и мучить тебя.
— Я скоро сдохну, — пожаловался Паша, возвращая ребенка в кроватку.
— Сдохни на мне, — я не стала его жалеть, взобралась на колени и начала расстегивать пуговицы на рубашке. — В конце концов ты муж, и должен вспоминать иногда про этот…. как его… супружеский долг!
