Наконец приведя мысли в более менее приличное русло, я хладнокровно прошествовала к своей кровати, вытряхнула из принесенной отцом сумки джинсы и футболку, все это надела, запихнув халат в пакет и зашнуровала кроссовки, в которые едва влезла.
Что за черт, или папенька так торопился меня забрать, что перепутал мою обувь с Леськиной? Настя смотрела на меня настороженными серыми глазами.
— Лис, ты чего так всполошилась-то?
— Да нет, я просто… Просто домой хочется, знаешь, как тут надоело! Эти белые стены и стерильная чистота, меня от этого тошнит.
— Ой, и не говори! А мне еще пару дней тут париться, пока выпишут.
В эту минуту дверь открылась, и появился Сергей Иванович, с умилением глядя на завернутую в розовое одеяльце внучку, а за его спиной маячил мой лечащий врач, Петр Алексеевич.
— Ну, вот и все, Алиса, ты можешь отправляться домой, все нужные формальности мы с твоим отцом уже уладили. Поздравляю еще раз с первой внучкой, Сергей, — они обменялись рукопожатием, а я, обняв на прощание Настю, пообещала ей обязательно позвонить.
На папеньку я старалась не смотреть, чтобы ненароком не вцепиться в его лицо. Предатель. И ведь если я начну обвинять его в подлости, он скажет, что все делал ради моего блага! А Дэн тоже хорош! У, как я его в эти минуты ненавидела люто, но, тем не менее, улыбаясь во весь рот, покинула опостылевшие стены и села в машину отца, пристроив на коленях свою дочь, которая безмятежно спала.
— Ну что, доченька, а теперь домой? Может быть, по пути заскочим в магазин, купим шампанского и еще чего-нибудь?
— Непременно, товарищ прокурор, — сквозь зубы пробормотала я, думая лишь об одном — как мне перехитрить правосудие и вырвать Третьякова их его лап.
… Но если я думала, что моя жизнь отныне войдет в нужную колею и все прежние страхи отступят, я ошибалась.
Бессонные ночи у кроватки Дашеньки сваливали меня с ног днем. и первые две недели после выписки из роддома я буквально просто была как ходячая зомби. Папенька поговаривал о том, чтобы нанять няню и, в общем-то мне это было на руку, так я смогу беспрепятственно передвигаться по городу, зная, что мой ребенок в надежных руках.
Леська, узнав о том, что Юра жив и дожидается суда в другом СИЗО, вызвалась помочь мне. С трудом отыскав через знакомых Тима адвоката, который вел дело Третьякова, сестра встретилась с ним.
Но, к моему сожалению, ничего утешительного он ей не сообщил. Юрке реально грозил срок от десяти годков строго, и это известие повергло меня в неописуемый шок…
Первое заседание слушания было назначено на шестнадцатое июня, и я решила, что это шанс увидеться с Князем хотя бы там, в зале суда. Конечно, поговорить с ним мне вряд ли удастся, а если заседание будет закрытым, то и попасть в зал тоже. Черт, что же делать?
Эта мысль прочно засела в моем сознании и накануне заветного дня, когда папенька вернулся раньше обычного, я сидела во дворе, укачивая хнычущую Дашку в коляске.
— Идем, нам нужно серьезно поговорить, — веско бросил он мне тем самым тоном, который означал «сейчас я весь дух из тебя вытряхну!». Я насторожилась, собираясь выразить протест, но тут ко мне подошла Леська и, коротко сказав «Иди, я присмотрю за Дашенькой», покатила коляску по садовой дорожке. Я последовала за отцом в гостиную.
Он стоял у камина, а когда я вопросительно приподняла бровь, входя за ним, кивнул на диван:
— Сядь.
— Пап, что случилось? — чувствуя неприятное покалывание в левой части груди, пролепетала я, не сдвинувшись с места.
— Зачем ты разыскивала адвоката Кузнецова?
Вот так, значит, без обиняков, в лоб?! Ну что ж, уважаемый ген. прокурор, Вы сами выбрали эту тактику. Независимо вскинув голову, я скрестила руки на груди, не тушуясь больше под его взглядом.
— Я все знаю! Как ты мог так подло со мной поступить?!
— Что ты знаешь? — холодно отозвался он, ничуть вопреки моим ожиданиям не смутившись от моих слов.
Однако же железная выдержка, хотя теперь понятно, в кого я такой уродилась! Но нет, папенька, меня тебе уже не сломить, злорадно подумала я.
— Юра жив и завтра состоится суд. Почему вы с Дэном солгали мне?! На фига было устраивать весь этот фарс?!
Подойдя к двери, к моему изумлению, он ее захлопнул и хладнокровно провернул ключ в замке. В его голубых глазах застыли льдинки, что заставило меня вздрогнуть, а сердце сжаться от дурного предчувствия.
— Послушай меня, Алиса, послушай и постарайся вникнуть в то, что я сейчас скажу, ибо дважды я повторять уже не стану! Ты моя дочь и я как любой отец желаю, чтобы ты была счастлива. Не перебивай меня! — грозно сдвинув брови на переносице, окрикнул он, увидев мое движение, — Третьяков бандит, ему светит немалый срок только по тем эпизодам, которые нам удалось доказать, а если всплывет еще что-то, а ты не сомневайся, что оно есть! — его закроют пожизненно! Уяснила ты это? И я не позволю, чтобы моя дочь якшалась с таким типом, а потому, Алиса, — он приблизился, сверкнув глазами, — ты забудешь даже его имя!
— Что?! Ты возомнил себя вершителем судеб, чуть ли не Господом Богом, папа?!
— Я повторять не стану, — рявкнул он, — если ты хочешь, чтобы там, на зоне, с твоим Князем ничего не случилось, ты будешь делать то, что я скажу!
Задохнувшись от его напористости, я отступила, хватаясь руками за столешницу. В голове творилось невообразимое, и в первые мгновения я не могла сообразить, чем именно он мне пригрозил. А когда до меня дошел смысл папенькиной фразы, я похолодела, взирая на него и не веря собственным ушам.
— Ты хочешь сказать, что если я не стану тебе подчиняться, ты… Ты…
— Ты знаешь, что у МЕНЯ руки очень длинные, — отвернувшись к окну, продолжал отец, — один только звонок начальнику зоны и твоего Третьякова случайно обнаружат с перерезанным горлом или не дай Бог, ударится он в побег, а собаки там ох, какие злые. Подумай, дочка, в моей власти оставить все как есть и тогда Князь благополучно выйдет на свободу, пусть через десяток лет, но живым. В противном же случае, в случае твоего упрямства… В общем, подумай, я дам тебе ровно три дня, Алиса.
Я не могла вымолвить ни слова, окаменевшим истуканом застыв посреди гостиной. Боже правый и это говорит мой отец?! Он ставит меня в безвыходное положение, ведь я знаю, что он прав, чертовски прав! На зоне свои законы и свои палачи, а у папеньки наверняка всюду связи и не только с оборотнями в погонах, но и с криминальными беспредельщиками.
Господи… Это осознать было просто невозможно, но я должна была принять его ультиматум. Придя в себя от потрясения, я вяло поинтересовалась, не глядя на отца, который замер у окна в ожидании:
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Ты станешь прежней, постараешься помириться с Денисом и будешь вести себя, как подобает дочери прокурора, то есть не впутываться ни в какие авантюры и свято хранить тепло домашнего очага.
— Что… — простонала я, стараясь успокоиться и не схватить первую попавшуюся вазу, которыми был уставлен пол и не запустить ею в стену, — ты… Ты намекаешь на то, что я должна выйти замуж за Дениса?!
— Именно так и помни о том, что я сказал, дочка. Один неверный шаг с твоей стороны, и Третьяков будет похоронен на этот раз по — настоящему. А сейчас ступай, отдохни…
… На следующий день, сидя в «лендкрузере» Тима на заднем сиденье, я с трепетом всматривалась в здание суда, ожидая, пока закончится заседание и моего любимого выведут, чтобы отвести к притулившемуся в сторонке УАЗику.
Рядом с ним прохаживался парень в форме, лениво перекидывая автомат с плеча на плечо, и поглядывал по сторонам. Мое сердце, кажется, остановилось, когда двери распахнулись и на крыльцо ступил сначала конвоир, а следом за ним, прикованный наручником к его запястью и Юрка, сопровождаемый адвокатом.
Я чуть не грохнулась в обморок, с трудом надавливая на ручку дверцы и, несмотря на предупреждающий оклик Леськи, которая обернулась с переднего сиденья, вылезла из машины. Краем глаза заметив, что за мной метнулся и Тимофей, я устремилась к полицейской машине, не чувствуя под ногами почвы.
