По поводу обуви вопрос даже не стоял. Я в Париже, столице моды, какие ещё туфли покупать, как не знаменитые «лабутены», которые, между прочим, по-французски звались бы «лубутены*». Я нашла чудную, абсолютно непрактичную и безгранично удобную пару замшевых туфель цвета nude с вызывающе алой подошвой. Такое впечатление, что их обмакнули в кровь… Ну, или покрасили красным лаком, как в клипе. За одним только исключением — лабутены были настоящие, и заплатила я за них три дядины пенсии или два моих пособия.
Но всё это было неважно. На сердце у меня было спокойно.
Из Москвы мне позвонили точно через десять минут после разговора со Смородиновым. Мужской голос спросил:
— Алексия? — и, получив утвердительный ответ, добавил: — У вас три минуты.
Дядя говорил тихо и хрипло. Мне даже показалось, что он подавлен.
— Зря ты это затеяла, Алёшка…
— Как вы? Как мелкие? С вами обращаются хорошо?
— Не жалуюсь. Дети в порядке.
— Я скоро приеду и привезу то, что надо. Всё будет отлично!
— Брось. Ты не знаешь, с кем связалась…
— А вы знали? Почему не сказали мне сразу?
— Думал, обойдётся… Не рассчитал сил.
— Всё будет хорошо, дядя Петя, — почти выдохнула в трубку. — Главное, вы живы, с мелкими порядок, а деньги ерунда!
— На твоём месте… — он поколебался, но всё же продолжил: — Не возвращался бы в Россию.
— Хорошо, что вы не на моём месте…
В трубке послышался шорох, и первый голос бесстрастно прервал нас:
— Всё, время вышло. Отбой.
И противно загудели гудки.
Вот поэтому я и ходила в приподнятом настроении уже полтора часа. Все живы и относительно здоровы, а у меня есть деньги, чтобы купить пару красивых шмоточек, отметиться с Антуаном на выставке ювелирки и начать операции по изъятию кольца. Но сначала…
Всезнающий Гугл радушно выдал мне список лабораторий, занимавшихся экспертизой различных субстанций. Выбрав из списка наугад одну, я набрала номер и стала дожидаться ответа. Женский голос представил компанию и себя, спросил, что мне угодно. Я ответила, что желаю отдать на исследование некий порошок и сбор трав, а дама на ресепшене сразу уведомила меня, что они работают исключительно с юридическими лицами. Во второй лаборатории мне пообещали сделать, но результат только через две недели. В третьей трубку не взяли, как бы я не звонила.
В интернетах найти информацию не удалось. Да и зрелище я, наверное, представляла собой не совсем ординарное: девушка с фирменными сумками из брендовых магазинов и сияющей скулой (прямо так и ощущала пульс наливающегося кровью лица) судорожно втыкает в экран смартфона. А мне было просто обидно, что в Париже не могу найти то, что надо.
Села за столик на террасе первой попавшейся кафешки, заказала кофе со сливками и продолжила поиски. Буквально через несколько минут мне под нос легла визитка. Простенькая, цветная и странная. Крупными буквами на ней было написано: «Brisez le silence***». Подняв голову, я увидела бабу. Нет, не женщину, а самую настоящую бабу. Худую до состояния скелета, без макияжа, с облупленным маникюром, в общем, настоящую француженку. Она смотрела на меня с жалостью, потом тихо сказала:
— Позвоните, вам там помогут, обязательно. Это анонимно.
И ушла. Я несколько секунд смотрела ей вслед, не понимая ничего, потом сообразила. Это она меня за битую мужем жену приняла. Конечно, с такой лампой на морде…
Так. Лабораторией займёмся потом. Сейчас надо в срочном порядке купить хороший тональный крем. Разворот на сто восемьдесят градусов — и обратно в магазин, там точно есть приличные бутики.
Заплатив за кофе, я вернулась в Галери. Небольшой магазин элитной косметики нашла сразу же. Пошла по рядам стеллажей, стараясь не задеть ничего своими пакетами, и практически тут же нарисовалась молоденькая, очень броско накрашенная блондинка в фирменном костюме:
— Добрый день, мадемуазель, могу я вам помочь?
— Да, — решительно ответила я, хотя и не любила консультантов. Но сейчас без её помощи не обойтись, ведь я почти не пользовалась тональником и пудрой, не знала даже, как их выбирают. — Мне нужен хороший тональный крем, который надёжно закроет вот это.
И я указала на свою скулу. Девочка улыбнулась одними губами:
— Почти и не видно даже. Давайте я вам порекомендую вот этот крем. Он отлично ложится, густой, есть много оттенков. Хотите, сделаем пробный макияж?
Я хотела. Меня привели в небольшой закуток, с трёх сторон обнесённый стеллажами, усадили перед огромной палитрой теней, накинули на плечи фартучек, как у парикмахера… И понеслась.
Когда девушка, мило щебетавшая о погоде и о разных новинках в области косметики и парфюмерии, наконец закончила и подала мне зеркало, я сама себя не узнала. Теперь скрываться от бойцов Смородинова даже смысла нет. Из зеркала на меня глянула куколка в лучших традициях голливудских фильмов с идеально гладкой кожей, с лёгким макияжем под цвет одежды и маленьким аккуратным ротиком. Господи, как научиться делать такие губы? Я никогда не любила форму своего рта, а тут прямо сказка!
— Вам нравится? — чуть настороженно спросила продавщица.
Я кивнула, не в силах сказать ни слова.
— Будете брать крем? А ещё тени — те, что я использовала, вам очень идёт!
— Буду, — отвисла я. — И помаду тоже.
Глянув на часы, прифигела: в бутике я проторчала почти час. За что с меня содрали пятьдесят евро, но я заплатила, не пикнув. Деньги не мои, Антуановы, а он сказал, купить, что надо и что хочется.
Домой я ехала на такси. Времени ещё было навалом, а там, может, кто-нибудь обед приготовил… Есть хотелось просто ужасно, одной в ресторан идти — не комильфо. Но, войдя в квартиру, поняла, что Габриэла была, прибралась и ушла, не оставив ничего ни в духовке, ни на плите, ни даже в холодильнике. Одни полуфабрикаты. Ну и ладно, мы не гордые, еще часа три до выставки есть. Что будем делать? Блины, оф кос! Два яйца, молоко, сахар, мука на глаз, а потом долить водой до нужной консистенции… Дёшево, быстро и сердито.
Когда Антуан вернулся, я дожаривала двадцать пятый блин. Теста почти не осталось, а стопка из двадцати четырёх блинов лежала на тарелке на столе. Как положено, вкусные жирные блинчики, смазанные маслом, румяные и сладкие. Из коридора шумно потянули носом, потом спросили радостно:
— Габриэла, Chandeleur**** давно прошёл!
— А мы, Антуан, кушаем блины не в праздник, а когда душа захочет! — откликнулась я, ловко поддев блин узкой лопаткой и перевернув его на другой бок.
— Алекс? — безмерно удивился мой маркиз. — Ты готовишь?
— Что тут такого? — обернулась я от плиты, и Антуан впился в моё лицо взглядом:
— Ого! Ты сегодня выглядишь, как голливудская актриса!
— Льстец. Ты в любом случае получишь свою порцию блинов, комплименты необязательны! — засмеялась я.
Антуан замялся, потом поскрёб пальцем скатерть на столе:
— Да я, собственно, и не ем их… Желудок… Жирное…
