«Если, конечно, они вас любят». Эти слова отдавались эхом в голове, отражаясь от внутренних поверхностей черепной коробки, вновь и вновь вонзаясь в изрешеченный мозг Татьяны. «Если, конечно, они вас любят». За последние недели в чувствах Тани произошел эволюционный скачок. Всё начиналось с обиды на Станислава Борисовича за то, что он не замечает очкастую ординаторку. Теперь Зуева обижалась на то, что он ее не любит.
Таня хмыкнула. Измученная после суток Маргарита отправилась домой. Счастливая в предвкушении сытой, счастливой жизни с «эл-литой» Геля приняла пост. Наверное, и Фрида Марковна уже появилась на рабочем месте. Пора была возвращаться в ординаторскую. Таня вышла из сестринской в сторону служебного туалета. Перед смертью не надышишься, особенно в туалете. И всё же Татьяна пыталась оттянуть болезненную встречу с безразличным взглядом заведующего.
— О, какие у нас тут прелестные люди! — раздался за ее спиной голос красавчика-анестезиолога.
Он выходил из палаты. Видимо, навещал свежепрокесаренных.
— Здравствуйте, Алексей Витальевич, — поздоровалась Таня и приветливо улыбнулась.
Пара комплиментов от красивого мужчины — именно то, что ей не хватало перед решительной схваткой с собственной трусостью.
— Пока не видит ваш шеф, можно просто «Леша», — словно по секрету, подавшись вперед, шепотом произнес он.
— А если увидит? — так же шепотом, повторив его движение, спросила Таня.
— Тогда нам не жить, — признался Алексей-Леша. — Станислав Борисович со скальпелем страшен во гневе.
— А без скальпеля?
— И без скальпеля. Станислав Борисович страшный всегда, — поделился Леша.
— И часто он на вас бросается? Со скальпелем? — поинтересовалась Таня. На всякий случай. Для статистики.
— Да если честно, в операционной впервые было, — рассмеялся анестезиолог. — Вот мне и интересно, чем вы вызвали у него столь острое отеческое чувство.
— Нет у него ко мне никаких чувств, — возразила Татьяна.
— Так даже лучше, — Алексей Витальевич придвинулся к ней, приобнимая за талию. — Значит, ничто не помешает нам, например, сходить в кино, — мурлыкнул он почти в висок Тане.
Она даже опешила от такой резвости, на минуту зависнув.
— Алексей Витальевич, — раздался откуда-то из-за Таниной спины, с той самой стороны, куда она так боялась идти, голос Дежнева. — Вот всё бы вам охотиться не на вашей территории.
— Станислав Борисович, тут у вас такие нежные лани, — расплылся в улыбке анестезиолог.
— Алексей Витальевич, — выкрутилась из-под его руки Тани. — Если вы это про меня, то я вам не лань. И не нежная, — добавила она твердо.
— Простите, Татьяна Егоровна, — повинился тот. — Такие решительные тигрицы. Ар-р-р! — игриво прорычал он. — Вот видите, Станислав Борисович, оказывается, я тут вовсе не охочусь.
Дежнев тяжело вздохнул:
— Шли бы вы, Алексей «ар-р-р» Витальевич. — «Ар-р-р» в устах завотделением прозвучало даже угрожающе. Сурово, так, прозвучало. Предупреждающе. — Работа ждет.
— Работа — не тигрица, — возразил анестезиолог. — В лес не убежит.
— Я тоже, пожалуй, пойду… — неуверенно произнесла Таня. — В лес. Или в сад… Если вы не возражаете, — обратилась она к Дежневу.
— В ординаторскую лучше идите, — велел заведующий. — Там вас Фрида Марковна уже обыскалась.
Фрида Марковна — это совсем не страшно. Даже обыскавшаяся Фрида Марковна не пугала Таню так, как это «ар-р-р» Станислава Борисовича.
Глава 45
После того, как Татьяна вышла из одинаторской, Стас еще какое-то время смотрел на дверь. Без какого-то умысла или смысла. Просто так. Потому что за нее уцепился взгляд. Дежневу было противно от того, что он стал марионеткой в руках хитрой охотницы за Валенком. Она выманила его из норы, и Валенок стал таким ручным, что уже практически был готов обручиться. Гипотетически.
Это было обидно.
Черт! Это было очень обидно.
И ведь повелся на новомодные технологии, словно не проверенный в битвах Валенок, а малолетний телок. Внутренний голос предложил заменить слово «проверенный» на «потасканный», но Стас заткнул его как вражеского диверсанта.
Он выше этого. Он будет выше этого и спокойно пойдет дальше. А «пипетка» просто доказала, что она «пипетка». Вот и всё.
А что до остального, так это всего лишь секс. Просто хороший секс. Секса, конечно, Стасу будет не хватать. А стоит ли сразу рвать с Феей? Сначала можно утолить голод. А уже когда поднадоест, вернуть подачу. Кто к нам зачем, туда мы его (ее) и пошлем.
Эта мысль неожиданно утешила Дежнева. Он не стал разбираться, в чем причина. Может, в его прожженном цинизме. А может, в поводе отсрочить разрыв. Последняя мыслишка трусливо мелькнула на краю сознания, но твердой рукой Стаса была изгнана следом за «диверсантом». Так или иначе, его отпустило, и он смог заглянуть в доставленные из приемного покоя истории. Стоило ему погрузиться в анамнез новой пациентки, как дверь отворилась, и в ординаторскую вкатилась розовощекая Мама Фрида с запотевших очках.
— Таки поздравьте меня, Станислав Борисович, в нашей семье ожидается пополнение, — с порога обрушила она новость.
Стас изобразил на лице самое испуганное выражение из доступных, и оглядел коллегу от растоптанных тапочек до расходящегося на необъятном животе халата. За что получил по ушам свернутой в трубочку историей второй пациентки.
— Не дождесси, охальник, — по-вологодски проокала старая еврейка. — Младшенькая моя второго ждет.
— Поздравляю, — выдал ожидаемое Стас.
— И тебе давно пора, — принялась за старое, но не стареющее, Фрида Марковна. — Вон, посмотри на Танечку нашу. И умница, и красавица!
— Не для нее мама ягодку растила, — ответил заведующий, пытаясь вчитаться в написанное.
— Ну и ладушки. Леша тоже хороший мальчик, — подвела итог коллега.
— Фри-ида Марковна, — простонал Стас. — Только вы не начинайте эти глупости. Вы прекрасно знаете, что я мужчинами не интересуюсь.
— Разве я говорила, что он для тебя хороший мальчик? — удивилась Мама Фрида, пытаясь на свет проверить качество протирки очков. — Он для Танечки хороший мальчик. Вон, они в коридоре очень мило беседуют. Но ты не расстраивайся, — она похлопала Стаса по плечу. — Авось, твой урюк тоже еще в чей-нибудь компот сгодится. "Ягодка", — фыркнула она.
— А почему я должен расстраиваться? — поинтересовался Дежнев, у которого в пятой точке внезапно образовалось шило. Причем, острием внутрь.
— Не должен, — согласилась коллега.
