— Конечно, а что случилось? — отвечает она и усаживается обратно на лавку, руки на груди скрестила и смотрит исключительно на тренера. Меня здесь нет, видимо. Она не игнорирует меня, просто не замечает, и получается это у нее очень естественно. Будь у меня другой характер, я бы уже заработала пару комплексов. Но это не мой случай.
— Мне плевать, что между вами происходит, девочки, и кого вы там не поделили. Уладьте это, ясно?
— Что? — У Полины заметно округлились глаза, да и я не ожидала такого захода. — У кого-то проблемы?
— Будут. У вас обеих. И у нас всех. Ты — ключевой игрок на приеме. — Смотрит на меня, и я согласно киваю. — Поля, ты отвечаешь за то, чтобы завершать атаки первым темпом. У тебя есть шанс стать лучшим бомбардиром матча. И ты капитан, на площадке вся команда за тебя, твоя ответственность. Поняла? От вас двоих больше всего зависит наша победа.
Лученко согласно кивает, но без особого энтузиазма, скорее задумчиво.
— Все будет хорошо, — все так же спокойно говорит Полина. — Никаких проблем с Юлей у нас нет и не было.
Я молчу. Смотря что считать проблемой. Мне и правда в лицо больше ничего не бросают, но после ее разрыва с Яношем я все время жду, что она мне нож воткнет в спину. Отношения в команде неуловимо изменились: я теперь что-то типа неприкасаемой, но которую все вынуждены терпеть.
— Аналогично, — произношу в итоге. — Никаких проблем, Надежда Ивановна.
Короленко молчит, переводит взгляд с меня на Полину, но довольно быстро понимает, что больше никто ей ничего не скажет.
— Свободны!
В раздевалке не сказали ни слова друг другу. Полина с кем-то воркует по телефону — судя по тону и выражению лица, уже нашла замену Яношу. Слава богу! Может, переключится на новые отношения и отстанет от нас?
«Ты скоро? Я у входа жду». Улыбаюсь экрану мобильного. Янош! Переживает за мою игру больше, чем я, наверное.
Полина уходит первой из раздевалки, не попрощавшись. Не думаю, что завтра выкинет какой-то фортель на площадке. Зря тренер беспокоится. Самолюбие Лученко не позволит проиграть — с ее амбициями она на все пойдет, лишь бы выиграть. Даже меня не станет убирать с площадки. Мысли продолжают кружиться вокруг завтрашнего матча, когда я вижу знакомый силуэт.
— Ну как прошла последняя тренировка? Мозги вам вправили? Матом Короленко вас взбодрила?
— Откуда ты знаешь? — Улыбаюсь клоуну и чувствую, как напряжение постепенно уходит из тела. — Пару раз всего лишь ругнулась, но так, беззлобно.
— Я все знаю, Заноза, — ухмыляется Разумовский.
А мне становится не до смеха.
— Что у тебя с лицом? Только сейчас заметила… — Вглядываюсь в клоуна, а он недовольно морщится. Ничего, потерпишь. — Опять подрался?
Касаюсь пальцами ссадины на подбородке, но Янош мягко отводит мою руку.
— Все нормально, надо было пацану помочь. Трое на одного — это перебор.
— Где подрался-то?
Стараюсь незаметно рассмотреть: есть ли еще раны, которые он скрывает?
— Да был в одной дыре… не важно. Ну что, Заноза, пригласить тебя поужинать?
— Приглашай, недалеко от общаги есть кафе и еда на вынос. Или хочешь в центре? Здесь где-то?
— Поехали к тебе.
Я рада, что Янош рядом, с ним спокойнее. И я могу ему рассказать все что угодно, он всегда скажет правду, пусть и не слишком приятную. Но зато защитит, если понадобится. Или просто одолжит мне свои наушники, включит на телефоне музыку и позволит мне переключиться. Забыть хоть ненадолго о сумасшедшем сегодня и непредсказуемом завтра. Так и едем в автобусе. Приятная такая поездка.
В кафе вижу знакомые лица и понимающие улыбки. Половина курса считает, что мы пара. Поначалу я обижалась, даже объясняла, что это не так, но последние пару дней плюнула на это дело. Моя совесть чиста.
— Что будешь, Заноза?
Янош неодобрительно рассматривает меню, но не торопится высказывать вслух, что думает.
Ковыряю еду и молча слушаю Разумовского, который без остановки травит анекдоты. Похабные, но без мата. Все-таки какой богатый словарный запас, фантазии сколько! Уверена, что половину анекдотов он сам придумал.
— Ты улыбаешься чаще, чем я ожидал, Хулия, — выносит вердикт клоун. — Значит, не все так плохо. Я ожидал худшего, думал, психоз будет.
— Спасибо, Янош! Это не первая ответственная игра в моей жизни. И не последняя, я знаю. Чего психовать?
Он внимательно смотрит на меня, а потом берет мою правую руку и начинает водить пальцем по ладони.
— Ты что делаешь?
— Не видишь, что ли? Я гадаю. И могу нагадать тебе, что завтра будет. Хочешь? Я вижу будущее, Заноза.
Последнюю фразу произносит замогильным голосом, и я не сдерживаюсь, начинаю хохотать.
— Янош!
— Что? Ты сама говорила маме, какой я талантливый. Что, думаешь, по руке не смогу погадать? Вот это линия ума, Заноза. Она у тебя очень длинная и прямая…
Через три минуты уже вытираю слезы с глаз. На нас даже оборачиваться стали, когда хохот становился неприлично громким, но Янош не обращает ни на кого внимания. На меня смотрит, а я на него. У него глаза искрятся, я просто растворяюсь в их синеве. Как будто смотрю в чистое солнечное небо и становлюсь частью его.
— Спасибо тебе, что рядом сейчас. Правда, Янош, я дико боюсь подвести команду. Только что после болезни — играю не в полную силу, сегодня девчонки так подавали… — Замолкаю, потому что в голове снова тренировка. Все выкладывались по полной, я вообще не верила, что меня не оставят завтра на скамейке.
— В итоге взяли, да?
— Да.
— Потому что ты лучшая, Заноза. Даже когда нервничаешь и не веришь в себя. Я вот всегда в тебя верю, верю даже, что ты можешь с латынью справиться. А тут всего лишь волейбол. Ты нервничаешь, но когда надо, Юль, ты концентрируешься и просто делаешь. Как надо, без показного драматизма. Так и завтра будет.
— Уверен?
— Я знаю.
Он все это время держит мою руку в своей, а я совершенно не хочу ее отнимать. И не хочу возвращаться в общагу, но надо. Я просто обязана выспаться.
Понимает меня без слов, объяснять Яношу ничего не надо. Просто молча доводит меня до общаги и берет с меня обещание сразу же лечь спать, как только приду. Я, конечно же, обещаю. Но он не уходит, топчется на месте, и я вместе с ним.
— Ладно, спокойной ночи, Заноза. Все будет хорошо.
Едва касается моих волос, а потом быстро убирает руку от моей головы, отворачивается и идет на остановку.
Интересно, куда он сейчас? С Полиной точно не встречается, я уже две недели не вижу рядом с ним девушек. Никого — ни старых, ни новых. Почему так? Может, просто не афиширует?.. Юля, он свободный парень, очень популярный парень. Думай лучше о завтрашней игре!
Я уже засыпаю, сон, на удивление, очень быстро пришел, организму тоже нужен отдых. Но телефон под подушкой начинает звонить особенным рингтоном, только на один номер я его установила — на Ромин.
— Привет, Ром, случилось что?
Обычно в такое время Баскаков мне не звонил, он еще утром писал, что весь день будет занят.
— Привет! Решил девушке своей позвонить, нельзя? — Кажется, Ромка обиделся. — Хотел тебе напутствие дать перед игрой.
Да мне уже дали вроде как. Непрошеная мысль снова возвращает меня к Разумовскому.
— Можно и нужно. Как день прошел?
— Как всегда, в тренировках, но у меня для тебя сюрприз. Тебе понравится.
— Какой сюрприз? — Тут я снова пытаюсь проснуться.
— Узнаешь скоро. Юлька, ты отлично играешь в волейбол. У тебя все будет хорошо. Не переживай. Обнимаю тебя и люблю! Пока! Спокойной ночи!
— Спокойной…
Отключаю телефон и тут же забываю о звонке.
Я и утром не сразу вспомнила, что Ромка звонил. День вообще как в полуобморочном состоянии, к трем часам надо быть во Дворце спорта, а на часах уже полдень. Разумовский собрался вместе со мной ехать, но сейчас это лишнее. Нужно немного времени, чтобы побыть одной, а Разумовский разве что в туалет одну отпускает сегодня.
— Я сама доберусь, хорошо? Увидимся уже в зале. Ты во сколько будешь? Не передумал же?
