Тень пробежала по его лицу. Неприятно вспоминать о том, что люди, которые как никак входили в близкий круг, хотели сделать из него дурака.
И ни он, ни я даже и представить не могли, как далеко они зашли.
- Миленько тут у вас, - раздался знакомый и противный до тошноты голос.
Руслан от неожиданности чуть не поперхнулся.
- Какого … ты здесь делаешь? И вообще, как ты сюда попала?
От злости у него на лбу запульсировала жилка.
Бывшая мадам Троицкая, успокоившись, что тюрьма уже ей не грозит, стояла сейчас с самым наглым видом. Умеренность в облике ей уже не нужно было изображать, и она вырядилась, что называется, как девушка со сниженной социальной ответственностью. Блестящие кожаные брюки или скорей, лосины, чудом державшиеся на бедрах, обтягивали ее нижнюю часть, как родные – позволяя видеть каждый мускул. Черный приталенный пиджак и под ним красный топ, из которого выпирал бюст, как подошедшая опара из кастрюли.
Она ехидно улыбнулась и покрутила на пальце брелок с ключами.
- Простите, гражданин начальник! Забыла сдать!
Руслан готов был взорваться. Я видела, что он держится изо всех сил.
- Мне проще поменять все замки, чем тебя видеть. И что –то мне подсказывает, что ты не за этим пришла. Что тебе нужно? И что тебе хватает наглости еще просить?
- Я не прошу. Ты сам мне дашь. Пятьсот тысяч долларов.
Первый приступ гнева прошел, и Руслан уже почти невозмутимо посмотрел на нее.
- Отец Маши не ты, - чернобровая хищница мстительно усмехнулась, показав свои острые зубки.
- А кто, Папа Римский?! – Руслан посмотрел на нее, как на умалишенную. – Ты спятила? Да мне и анализ ДНК не нужен – она моя копия. Что ты несешь?
- Правду, Руслан Ильич! Правду! Правильно. Она твоя копия, но не твоя дочь.
Алина победно задрала подбородок, наслаждаясь эффектом.
- Она дочь твоего отца! И чтобы Маша об этом не узнала, ты заплатишь мне деньги, и мы расстанемся навсегда. Может, мне все-таки кофе кто-нибудь сделает? Я ж не могу в двух словах изложить так, чтоб вы все поняли!
- Боюсь, у меня не найдется четыреста девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов. Только крупные купюры. А бесплатно я тебя угощать не собираюсь. Так что прости, без кофе.
- Ну в общем, я и не рассчитывала на особо радушный прием. Ладно. Обойдемся. А то в этом доме еще кто-нибудь плюнет в чашку, пока будет нести. Так вот. Когда я с тобой встречалась, я же делала массаж твоему отцу. А потом мы с тобой расстались. А с папой все закрутилось.
Руслан поднял тяжелый взгляд на бывшую жену.
- И?
- Я забеременела. Родила. Папочку хотела обрадовать, но он почему-то не обрадовался. Сделали тест ДНК. Но он очень боялся огорчить супругу, поэтому мы договорились, что в свидетельстве о рождении в графе будет прочерк, но до совершеннолетия мы получаем деньги на содержание. И все меня устраивало, пока однажды деньги не пришли. И тут мне как бы уже не до сантиментов. Я взяла бумагу и прямиком к родственникам.
Евы Эрнестовны дома не оказалось, а сердобольная Полиночка тоже не хотела расстраивать маменьку. Узнав, что у меня почти в одно время был роман и сыном, и с отцом, она предложила отцом сделать тебя. И получить не только папу для ребенка, но и мужа для себя. А вам, господин Троицкий, как раз потребовалась семья для заключения очень выгодного контракта. Как говорят астрологи – звезды сошлись.
Все, что мы услышали, шокировало цинизмом и бездушным расчетом, но объясняло многое. И то, что Алина благодарила Полину за салон, и то, что Машуля росла в деревне в довольно скромной обстановке, а сама мамаша жила припеваючи на щедрые отступные. И возможно, доила не одного папика…
- А тест ДНК? Он же показал девяносто девять и девять? – словно через силу спросил Руслан.
- Я тебя умоляю! Все люди, и все хотят есть. Твой был больше восьмидесяти. И мне не составило труда слезно попросить, чтоб добавили до девяноста девяти. Я сказала, что брат мужа был подшофе и изнасиловал меня. А сейчас проболтался. И если ДНК покажу, какой есть, у меня не будет мужа, у дочери отца, а у мужа брата. Ну и конечно, отдала со слезами на глазах «последнюю» драгоценность – сережки с бриллиантами.
Алина так живо все описала, что я даже восхитилась. Это же надо такую комбинацию провернуть! Ее бы креатив – да в мирное русло! Хотя бы с ребенком нашла чем заняться интересным!
- Так что я всегда добиваюсь своего! – торжествующе заключила она. – Давай мои деньги!
Я бы на месте Руслана отдала все, что она требует. И он, похоже, склонялся к этому. Он сидел с непроницаемым видом, и только желваки на скулах выдавали его состояние.
- Не надо денег. Я и так все узнала, - как гром среди ясного неба, раздался за нашими спинами голос Машули. - Я зашла в дом попить. Извини, мама, если испортила твой план.
Малышка развернулась и бросилась сломя голову в дом.
Я подхватилась и побежала следом, твердо зная, где ее искать. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Если потеря денег была довольно большой проблемой, то потеря доверия у Машули ко всему – это катастрофа. Я даже боялась представить, что творится в душе малышки.
Она забралась на свой подоконник и горько рыдала, завернувшись в штору.
- Солнышко, пусти меня к себе, - я поскребла пальцами по стене рядом с ней.
- Уходи, - всхлипывая, крикнула Машуля. – Вы все обманываете! Все! Все!
Понимая, что слова могут не подействовать, я выпутала ее из шторы и взяла на руки.
- Я тебя никогда и ни в чем не обманывала. И я люблю тебя!
- Ты любишь! А мама нет. А теперь и папы у меня нет! – всхлипывая, выкрикивала Машуля.
- Стоп, детка! А что изменилось?
Дальше я хотела сказать: «Мы с папой тебя любим!» Но тут же получила бы ответ, что он не папа. Сказать: «Мы с Русланом тебя любим!» - значит, подчеркнуть, что он не папа. Я зависла.
Но тут пришла на выручку студенческая подсказка на случай, если что-то забыл. Нужно повторить вопрос.
- Машуль, что изменилось? Разве кто-то тебя стал меньше любить? Или ты нас разлюбила? Ну?! Принцесска моя?
Малышка притихла, очевидно, задумавшись. Ну если я не дочь никому из вас, то вы захотите родить свою! И перестанете меня любить!
- Глупенькая! Нельзя перестать любить того, кого по-настоящему любишь! И к тому же я никого не смогу родить.
- Почему? – Машуля от неожиданности перестала всхлипывать.
- Врач так сказал. Так что я сама боюсь, что папа меня разлюбит.
Я по привычке сказала «папа», но малышка, очевидно, была слишком озадачена новым фактом и поэтому не стала спорить.
- Ян…. Так я у тебя буду единственная?
- И неповторимая! – я улыбнулась и поцеловала ее в макушку.
- Тогда подожди! Если папа мой брат, то я могу его уже не бояться?
Детская психика пластична, и многие проблемы для них быстро теряют статус архиважности. Тем более, что за последнее время у нее и так перемен выше крыши.
- Его и раньше не надо было бояться. Но раз так, то да. Надо просто любить.
Машуля отошла от шока и обхватила своими ручонками мою шею.
- Я вас люблю.
- И мы тебя. Давайте все вместе пойдем на наше место и пожарим сардельку? А заодно и Клёпе покажем.
- Давайте!
Глава 35
В конце концов, любят не по бумагам, а родству душ. Женщина, с которой я снимала комнату, рассказывала, что хозяйские дети по европейской традиции называли родителей по именам. Так что с этим вопросом мы разберемся. Я облегченно выдохнула. Но оказалось, преждевременно.
Я поняла, что теперь мне предстоит серьезный разговор с Русланом. Он все это время стоял в дверях, а мы, утонув в эмоциях, даже не заметили.
