— Мадам Эль, у вас благословенный дом. — Они с Клэр складывали маленькие голубые и зеленые боди и другую крошечную одежду.
— Спасибо, Мадлен. Я согласна.
Внезапно большая темная рука накрыла ее руку.
— Мы молились о любви в вашей жизни. Вас окружает так много людей, которым не все равно.
— Я знаю. Спасибо, что напомнили мне.
— И месье Фил, мы с Френсисом счастливы видеть его с кем-то, кто тоже по-настоящему любит его.
Глаза Клэр широко открылись.
— Месье Фил? Мы все его любим. Не знаю, что бы мы без него делали.
— Да, но не той любовью: а такой, что существует между вами и месье Роулингсом — это написано у них на лицах.
— Вы имеете в виду Тейлор? — спросила Клэр, когда она перестала делать то, чем занималась и попыталась вспомнить. Неужели она была настолько поглощена своими заботами, что не заметила этого? Возможно, так и было. Она как-то упомянула об этом Тони, но это было давно. Клэр размышляла над информацией Мадлен. Она знала, что не стоит подвергать сомнению слова Мадлен. У милой женщины, несомненно, было шестое чувство ко всему и каждому.
— Не думаю, что осознавала. — Ее изумрудные глаза сверкнули. — Я рада за них… но они не показывали этого, так что нам лучше сделать вид, будто мы не знаем.
Мадлен продолжала складывать одежду в комод цвета спелой вишни.
— Слова — не единственный способ нашего общения. Вы можете дать свое благословение своими действиями. Я думаю, он боится рассказать вам.
— Почему? Он вам это сказал?
— Нет, Мадам Эль. В этом не было необходимости.
Клэр не ответила, обдумывая слова Мадлен. Они с Филом были друзьями. Он защищал ее и Николь, когда они больше всего в этом нуждались. Он остался верен ее семье, когда в мире царил хаос. Она хотела, чтобы он был счастлив, и, если Тейлор сделает это, она точно не будет против. В конце концов, он был единственным, кто поддерживал ее и Тони. Если бы он не вернулся в Европу и не привез Тони на остров, жизнь Клэр, равно как и жизнь Николь, была бы совершенно другой.
Несколько дней спустя Клэр пригласила Фила к себе в кабинет для разговора тет-а-тет. Пока они сидели и разговаривали, их многолетняя дружба была очевидна. Как и многие отношения в жизни Клэр, все началось довольно нетрадиционно — Фила послали в Калифорнию шпионить за ней, — но со временем все изменилось. Когда он встал, чтобы уйти, Клэр протянула руку и обняла его.
— Ты же знаешь, я хочу для тебя только самого лучшего.
Фил кивнул.
— Это чувство взаимно.
— Мне нравится Тейлор. Она здесь уже год и чувствует себя членом семьи.
Его щеки залил румянец, а в глазах заблестели золотые искорки.
— Мы не прятались. Мы стараемся быть профессионалами.
Клэр погладила его по плечу.
— Пока вы знаете, что мы знаем, у нас все хорошо. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неловко. Честность всегда была нашей сильной стороной.
— Мы несем ответственность за всех вас, — сказал Фил. — Ни Тейлор, ни я, ни Эрик не допустили бы, чтобы что-то случилось. Я не хочу, чтобы ты думала, что наша преданность разделилась.
— Лучше бы так и было, — провозгласила Клэр.
Фил сделал шаг назад.
— Что ты имеешь в виду?
— Когда ты только начал работать на меня, это была только я. Потом ты вернул Тони, а потом появилась Николь. Теперь на подходе ещё один человечек. — Клэр улыбнулась. — Я никогда не чувствовала себя менее защищенной, только потому, что тебе пришлось нянчиться не только со мной.
Улыбка Фила стала шире при этом слове.
— Нянчиться… — сказал он, качая головой.
— Тейлор тоже может быть в этом списке. Я знаю тебя и знаю, что ты никого из нас не подведешь.
— Спасибо. Просто чтобы ты знала, — сказал Фил, открывая дверь, — есть только одна миссис Александер.
ГЛАВА 14
Начало февраля 2018
Тони
— Пока мы не увидим чью-то тьму, мы действительно не знаем, кто этот человек. Пока мы не простим чью-то тьму, мы на самом деле не узнаем, что такое любовь.
Марианна Уильямсон
Тони проснулся, вздрогнув от ощущения падения — откуда он не знал — в неизвестную пропасть. Ощущение падения могло закончиться либо катастрофой, последствия которой не определены, либо чистой волей. Это и близко не было вероятным выбором. Энтони Роулингс не мог упасть в неопознанную бездну; он выбрал волю. Об этом подсознательном решении свидетельствовали его учащенное сердцебиение, а также повышенная температура. Лоб Тони блестел в залитой лунным светом комнате. Глубоко вздохнув, он потянулся за своим якорем, своей скалой, своей жизнью, но кровать рядом с ним была пуста. Чем больше он нащупывал ту сторону кровати, где лежала Клэр, тем больше находил только холодные, одинокие простыни. Посмотрев на часы рядом с кроватью, он увидел, что было чуть больше 2:00.
Вздохнув, он откинул одеяло, сел и позволил глазам привыкнуть к темноте.
— Клэр? — позвал он тихо, чтобы не разбудить ее, если она спит где-нибудь еще. Несколько вечеров назад он нашел ее такой, спящей на диване перед большим камином. Ее спина вызывала у нее приступы боли, и Тони знал, что иногда по ночам ей становилось все труднее чувствовать себя комфортно и спать. Не найдя ее на диване, он ухмыльнулся. Наилучший шанс на ее местонахождение был за дверью в их личную ванную комнату. Николь делала с ней то же самое, особенно на поздних сроках беременности. Два-три похода за ночь были не редкостью.
Открыв дверь, он ступил на прохладный кафельный пол. Ванная была пуста. Вернувшись в комнату, он услышал ее голос из темной детской.
— Тони, почему ты не спишь?
Улыбка, которая появилась на его губах, не могла скрыть его облегчения. Он знал, что его тревога из-за того, что он может снова когда-нибудь потерять ее, была одновременно необоснованной и навязчивой. Это была его самая обсуждаемая тема с терапевтом. Со временем он пришел к пониманию, что из немногих людей, которые занимали место в его сердце, Клэр была единственной, кто остался. Остальные либо умерли, либо разочаровали его безвозвратно. Ее стойкость дала ему то, чего у него никогда раньше не было, и какая-то часть его боялась потерять это. Это была не проблема Клэр, это была его проблема.
Если бы его спросили, Тони сказал бы всему миру, что ему не нужно это дерьмо с психоболтовней. Он сказал бы им, что с него хватит, и все это фарс. Однако он знал, что такой ответ был бы неправдой. Как и Джим в Янктоне, его нынешний терапевт ожидал честности, и где-то за последние три года Тони нашел приемлемую отдушину в еженедельных сеансах. Клэр не нужно было беспокоиться о его иррациональных мыслях; по правде говоря, она достаточно натерпелась их как от него, так и от себя. Тони никогда бы не стал говорить с Брентом или Тимом о чем-то столь личном. Возможно, в этом и заключалась разница между большинством женщин и мужчин. Клэр сократила свою терапию до одного раза в неделю, утверждая, что общение с друзьями, особенно с Кортни и Мередит, так же полезно, как и разговор с доктором Браун.
Личные отношения Тони с друзьями изменились с годами, с момента появления Клэр. Все в его жизни можно разделить на до и после: до Клэр и после Клэр. Трудно было не думать так: разница была слишком заметной. От его холодного отстраненного способа ведения бизнеса до периферийных личных отношений и личной жизни, то, что Тони жил сейчас в период после, было почти мечтой по сравнению с тем, как он жил до.
Давным-давно он перестал удивляться, как кто-то такой прекрасный и любящий мог любить его. Ему пришлось. Эта одержимость едва не стоила ему всего. В Янктоне он пришел к выводу, что на самом деле это невозможно. Любовь Клэр не могла быть настоящей, не для кого-то вроде него. Впоследствии он наконец осознал, что не может принять ее любовь и прощение, пока не полюбит и не простит себя. Это был прорыв. Никто в его жизни не прощал его оплошностей. Никто в его жизни не прощал; вместо этого они искали справедливости и мести. Это было все, что он знал до нее: единственная женщина, которая имела полное право ненавидеть и мстить, не знала. Единственный человек, которому он причинил больше зла, чем кому-либо другому, и вместо того, чтобы укрепить его могилу ненависти, она разбила ее на миллион осколков, дав ему свет там, где была только тьма.
