— Как ты смеешь?
Я возмущенно охаю, а живот в этот же миг пронзает острым возбуждением. Взгляд, который дядя опускает на мою грудь настолько темный и хищный, что мне кажется только от него одного мое тело способно разорваться на части. Соски до боли сжимаются в тугие комочки, а между ног становится влажно. Но мой мозг отчаянно сопротивляется предательскому телу. Он помнит, что этот человек сделал с моим отцом. Помнит, как он использовал меня.
— Смею, — гортанно произносит Артур, толкаясь бедрами в мой живот и буквально заставляя ощутить каменную твердость под толстой тканью его брюк. — Если я правильно помню, эту рубашку ты покупала для меня. Значит, я имею полное право сделать с ней все, что считаю нужным, — а потом вдруг в одну секунду он разворачивает меня к себе спиной и толкает грудью на стол. — И с тобой тоже.
Напряженные бусинки сосков вжимаются в холодную деревянную поверхность, создавая контраст для распаленной кожи. Возбуждение вперемешку с обидой и злобой подобно грому и молнии терзают тело. Пытаюсь подняться, чтобы вцепиться в холеное лицо Артура ногтями за то, как он ведет себя со мной, но он придавливает меня рукой к столу и резко наклоняется сзади, буквально ложась на меня всем своим немалым весом.
— Пусти меня, — рычу, отчаянно пытаясь приподняться. Щека вжимается в твердый стол, бедра упираются в край с такой силой, что завтра на коже останутся синяки, а в ягодицы острыми уголками впивается металлический ремень на штанах дяди. — Я не хочу тебя. Пусти!
— Проверим?
С этими словами Артур коленом раздвигает мои ноги. Свободной рукой сдвигает полоску стрингов в сторону и не церемонясь вводит у меня один палец.
Я сама чувствую, что он легко проталкивается внутрь. Даже усилий прилагать не надо. Зажмуриваюсь, борясь с собой и собственными ощущениями, взрывающимися яркими вспышками под кожей.
— Сама чувствуешь, как ты не хочешь меня, Рита? — сипло издевается на ухо изверг, явно довольствуясь тем, насколько я влажная. Чувствую, как он добавляет к первому пальцу второй и начинает двигать ими вперед и назад.
Я скриплю зубами, чтобы не издать ни единого стона, но внутри сразу закручивается ураган.
— Не хочу, — выдаю, едва не закатывая глаза.
Тяжесть с моего тела исчезает, но рука, прижимающая к столу — нет. Я не успеваю сообразить, как раздается сначала лязг пряжки, потом быстрый звук расстегивания молнии и уже через мгновение пальцы Артура меняет его член. Он пронзает меня одним резким ударом с такой силой, что у меня чуть искры из глаз не сыплются. Я жалобно скулю, царапая стол ногтями. Ненавижу его. Ненавижу так сильно! И себя также! За то, что принимаю его и кажется готова сойти с ума от того, что снова чувствую его в себе.
— Маленькая лгунья, — горячее дыхание щекочет мою шею. Язык Артура касается моего плеча, скользит к мочке уха, ныряет внутрь, высекая внутри меня еще одну порцию возбуждения, хотя я думала, что еще сильнее хотеть его просто невозможно. — Хочешь, как и я хочу тебя. Дико. Одурело. Мятежница, которая не желает слушать ни одного моего слова, — я вздрагиваю под каждым ударом его члена. Скольжу по поверхности, рвано тяну воздух открытым ртом.
— Не хочу, — продолжаю настаивать, выискивая крохи собственной гордости.
— Нет? — Вдруг все резко меняется. Рука со спины внезапно исчезает, а движения внутри меня прекращаются. Скорее слышу, чем понимаю, что Артур выпрямился, но из меня не вышел. Его член все еще растягивает меня, но не приносит таких нужных сейчас ощущений. — Тогда иди.
Внутри меня взрыв гремит. Он дает мне право уйти. Нужно только встать и дойти до двери. Грудную клетку спирает и отчего-то плакать хочется. Сильно, навзрыд. Сжав зубы, делаю единственное, на что способна в данный конкретный момент — прощаюсь с последними каплями собственного достоинства. Преодолевая душевную боль, подаюсь назад бедрами.
Артур понимает все сразу. Снова склоняется ко мне и теперь уже сам толкается со всей силы вперед, впечатывая меня бедрами в край стола. Обхватывает мое лицо пятерней, поворачивает к себе и целует. Языком прорывается сквозь губы, таранит им мой рот. Целует так, словно сожрать хочет, а я отвечаю. Захлебываюсь в своих эмоциях, дрожу, но жадно отвечаю на поцелуй, потому что оказывается только сейчас поняла, как я скучала за ним.
— Моя умница, — хрипит Артур, кусая мои губы. Больно, будто наказывая за что-то, — еще раз увижу, что ты ходишь в одном нижнем белье по дому, закрою в комнате на этот раз без права выхода, — он выпрямляется, а потом мою ягодицу обжигает болезненный удар.
Вздрагиваю, пораженная силой отклика на это чудовищное действие. Меня изнутри будто подбросило, миллионы иголок, пропитанных ядом вонзились в живот там, где нарастает наслаждение.
Сильные руки сжимают талию и теперь уже Артур, не сдерживая себя, движется внутри меня четко, с оттяжкой, с громкими шлепками врезаясь в мое тело. Сдерживать стоны нет никакой возможности. Они разрывают горло, прорываются сквозь зубы. Я не стону, я вскрикиваю, сдирая поверхность стола ногтями, ломая их, извиваясь, как пойманная змея.
Дядя раздвигает мои ягодицы ладонями и на этот раз не предупреждая, нажимает большим пальцем на анус. Меня ослепляет, оглушает. Чувствую, как он проникает внутрь, ограничивая пространство для движения его члена.
Мамочки… Каждый раз я думаю, что уже сильнее наслаждения просто не может быть и каждый раз Артур убеждает меня в обратном. Это настолько туго, что мне не хватает воздуха.
Я теряю счет минутам. Почти не смыслю, что он владеет мной уже целым пальцем сзади в ритм с движениями члена.
Я раскрошилась на атомы. Сошла с ума настолько, что когда получила оргазм, расплакалась. Не только мое тело разорвалось на крошечные частички, но и душа разлетелась на куски. Артур кончил сразу же следом. Я почувствовала его семя на бедре перед тем, как он развернул меня к себе и тяжело дыша, прижался своими губами к моим. Только на этот раз ответить я не смогла.
Слезы ручьем текли из глаз, рыдания душили. Я чувствовала себя самой глупой и самой жалкой.
Артур заметив, что меня буквально трясет, отстранился и поднял лицо за подбородок.
— Что случилось? Было больно?
Да, было очень больно. В сердце. Он его разве что не вырвал на живую.
— Я тебя ненавижу, — выдавила сквозь зубы, схватила с пола остатки того, что когда-то было пеньюаром и выбежала из кабинета.
Наплевать, что меня может кто-то увидеть, мне надо спрятаться от всего мира. А еще лучше от себя самой.
39
Забегаю в ванную комнату, включаю кран с водой и забравшись в душевую кабину, съезжаю по стене на пол. Слезы текут не переставая. Обхватив себя руками, я слышу собственные удушенные рыдания, эхом отлетающие от стен.
От звука открывающейся двери вздрагиваю. Я ее не закрыла?
Стеклянные створки душевой кабины разъезжаются, а за ними меня встречает тяжелый взгляд Артура. Быстро отворачиваюсь. Не хочу, чтобы он видел мои слезы. Он их не стоит. Ни одной. Но они как на зло текут и текут, даже еще сильнее после его появления.
Артур протягивает руку и выключает кран. Входит в кабину и приседает передо мной на корточки.
— Рита, — густой голос проникает в поры, — посмотри на меня.
Качаю головой, забиваясь еще дальше в угол.
Чувствую, как он тянет меня за руку, заставляя таки приподнять голову. Черные глаза мгновенно ловят меня в фокус. Плотно сжимаю губы. Почему? Почему он такой ужасно красивый? Даже сейчас, когда в его глазах нет той постоянной жесткости и власти, когда в них появляется что-то непонятное мне. Когда я так ненавижу его — он все равно остается тем, к кому тянется все мое естество?
— Уйди пожалуйста. Оставь меня, — всхлипываю, не в состоянии сдерживать мучительные слезы, — не издевайся еще сильнее.
— Я издеваюсь?
— А как это назвать? Вчера… — я запинаюсь, потому что даже озвучивать то, что он делал больно, — проводил время с кем-то, а сегодня со мной. Разве это не издевательство? В то время, когда я сижу здесь, ты… удовлетворяешь свои потребности.
