и рухнула в кресло на колесиках.
– Как вкусно… – прошептала она с набитым ртом.
И лишь засунув за щеку еще одну дозу калорий, заметила, что Рома застыл, напряженно глядя, как она безбожно и не слишком эстетично расправляется с плохими углеводами.
– Прости… – Юна виновато подняла брови. – Ты, наверное, думаешь, что я дикая… Но если я сейчас не сделаю что-то очень плохое и постыдное, то взорвусь.
– Понимаю… – Рома прерывисто втянул воздух и, опустившись на корточки, открыл шкафчик под чайником. – Тебе черный? Зеленый? Есть кофе три в одном, но у него мыльный привкус…
– Чай будет в самый раз. – Юна выбросила третью золотистую обертку и только потом почувствовала, что накал страстей отпускает.
Они с Ромой в неловком молчании выпили по кружке горячего напитка, и Кулешов, извинившись, засел за обработку фотографий. Юна тихонько устроилась на одном из ящиков, слушая, как пощелкивают клавиши и едва различимо жужжит системный блок.
Правила вежливости предписывали не злоупотреблять гостеприимством, но Юне страшно было даже представить, как она пойдет куда-то в ночь одна. И, собравшись с духом, выложила Роме всю историю ссоры с отцом.
– Понимаешь, какое дело… – подытожила она свою печальную исповедь. – Я бы поехала к Ирке… Ну, к подруге… Но она куда-то уехала. И если ты не против…
– Оставайся, – перебил Рома. – Вообще не вопрос!
– А Вадик?
– Да бог с ним, с Вадиком! – отмахнулся Кулешов. – Могу постелить тебе, отдохни…
– Правда? – спросила она с плохо скрытой надеждой. – Я завтра уйду, обещаю! Поговорю с Игорем, он одолжит…
– А вот с этим спешить не надо! – Рома вскочил и сдвинул ящики в ряд около стены, потом закинул сверху матрас. – Еще решит, что тебе некуда идти. Будет этим манипулировать…
– Но мне действительно некуда идти!
– Необязательно ему об этом знать, – Рома взбил подушку и указал Юне на импровизированное ложе. – Не парься, мы что-нибудь придумаем.
– Даже не знаю, как тебя благодарить! – Юна скинула кроссовки и с наслаждением вытянулась на матрасе. На деле постель оказалась удобнее, чем выглядела со стороны.
– Отдыхай, – улыбнулся Рома. – И скажи, если хочешь побыть одна. Я могу и дома поработать.
– Нет! – Она приподнялась на локтях и умоляюще посмотрела на него. – Только не уходи! Я… Не хочу сейчас быть одна. Пожалуйста. То есть, если тебе надо…
– Не надо, – он присел рядом и успокаивающе пригладил ее волосы. – Лежи, я буду здесь.
Он посмотрел на нее долгим взглядом, вздохнул и собрался уже встать, но Юна нервно схватилась за его запястье.
– Побудешь со мной?.. – прошептала она. – Совсем чуть-чуть.
– Ох, Юна, Юна… – Рома качнул головой. – Давай, поворачивайся на бочок и считай овец.
– А ты?..
– И я, Юна, и я. Посчитаем вместе.
Она послушно повернулась к стене, чувствуя себя глупо счастливой. Со стуком упали на пол ботинки, и ящики скрипнули под тяжестью второго тела: Рома улегся рядом. Юна накрыла себя его рукой, как одеялом, и, уютно поежившись, закрыла глаза.
– Пять минуточек, – выдохнула она и впервые за последние дни уснула с улыбкой.
Глава 17
Роман Кулешов
8 ч.
Друзья, по техническим причинам сроки выдачи заказов немного откладываются. 1–2 дня – максимум. Приносим свои извинения!
В качестве бонуса – распечатаем два любых понравившихся вам снимка в формате 15х20.
Спасибо за понимание.
Это была самая длинная ночь в Роминой жизни. Даже подготовка к экзаменам во время сессии не отнимала столько сил. Он знал, что надо встать и вернуться к обработке фотографий, что программа сама не откорректирует цвета и не отретуширует мелкие недочеты. Но оторваться от Юны… Гораздо проще было бы отрезать себе руку, которая мирно покоилась на мягком и теплом женском теле.
Юна поцеловала его. Рома неоднократно представлял себе, каково это: прижаться к ее губам, попробовать их на вкус, разделить дыхание на двоих. Но эти фантазии оказались жалким оттиском реальности, как если бы кто-то распечатал шедевр великого гуру вроде Мика Рока или Энни Лейбовиц на черно-белом принтере.
Юна была щемяще открытой, волнующей, терпкой. Простой, но вместе с тем абсолютно цельной. Ничего лишнего, только эмоции, от которых внутри все взрывается и поднимается, как атомный гриб. Так остро Рома еще никого не хотел. Никогда. Конечно, как любой здоровый мужчина, он иногда испытывал потребность в сексе. Но не до такой степени, чтобы балансировать на грани помешательства. Мозг отключался, и в крови пульсировало одно-единственное желание: бросить эту женщину на стол, взять ее всю, без остатка, заставить забыть о придурочном женишке. Вообще обо всех, кто когда-либо ее касался. А потом утащить в свою пещеру, завалить вход камнем и никуда больше не отпускать.
«Моя, моя, моя», – жадно шептал внутренний голос, пока Юна не вспомнила о том, что Рома для нее даже не мужчина. Признаться во лжи? Взять и честно сказать, что они с Вадиком обманули ее, чтобы развести на крупный заказ? Разве не многовато в ее жизни предателей? Еще одна неприятная новость могла бы подкосить Юну окончательно. И на прощение после такого не стоит и рассчитывать.
Рома лежал рядом, боясь шевельнуться и разрушить свое тайное и нелегальное счастье. Вдыхал запах ее волос, наслаждался каждой секундой близости, пока мог. Возбуждение зашкаливало, но Рома уже придумал оправдание на случай, если Юна почувствует и спросит, что же такое упирается в нее сзади. Пульт от вспышки. Да. Его Рома все равно не успел вытащить из кармана. Он, конечно, маловат, зато достаточно жесткий, чтобы Юна поверила. Правда, если она будет и дальше прижиматься к нему во сне, тихонько ворочаясь, придется изобретать легенду о том, что могло из кармана вылиться. Раздавленный пакетик сока? Канцелярский клей?.. Нет, в таком случае враньем не спастись. Только сбежать и натянуть запасные джинсы Вадика.
– Вы не понимаете!.. Я не хочу… – вдруг беспокойно забормотала Юна, не открывая глаз.
Бедолага! Наверняка родители и жених мучают ее даже во сне. Рома стиснул зубы от бессилия. Если бы он только
