— снова мой внутренний голос продолжает давить на оголенные нервы, а я пытаюсь взять себя в руки.
И… честно признаюсь.
Я… хочу… чего-то более серьезного. И готов рискнуть. Правда, не уверен, что получится, поэтому проще промолчать. И не давать крошке надежду.
Где я, и где серьезность — два несовместимых понятия. Только вот сердце все равно рвется вперед. Навстречу Полине. Безвозвратно.
И уж точно не готов я останавливаться на полпути…
— Думаешь, это хорошая идея? — Полина поворачивается ко мне спиной и пытается закрыть сейф, но я делаю три шага вперед. Беру девушку за руку и останавливаю ее порыв.
— Спрячь пока назад, — протягиваю бумаги своей спутнице, слыша, как негромко она выдыхает с облегчением. — Пусть до завтра полежат, а там разберемся, что к чему.
— Как скажешь, — крошка снова отворачивается, а в ее голосе звучат нотки безразличия.
Или мне так только кажется, сейчас сложно понять. День выдался довольно тяжелым, мы с Полиной устали, вымотались окончательно и пока не готовы сейчас говорить о чем-то серьезном.
«Это ты не готов!» — внутренний голос снова начинает на меня давить, но я его игнорирую.
Молча следую за Полиной по пятам, хотя ответа на свой вопрос так и не получил. Чувствую, сейчас моя ненаглядная крошка начнет сопротивляться. А мне ой как не хочется снова на нее давить, чтобы добиться своего. Я не люблю недоговоренностей. Да и эти хождения вокруг да около точно не для меня, как оказывается. Хотя девчонке сегодня и так досталось, а тут еще и я со своими претензиями.
Но мне действительно крайне важно быть с ней рядом. Просто лежать в темноте, обнявшись, прижать ее к себе, вдохнуть аромат ее волос, болтать ни о чем и обо всем сразу — разве многого я хочу?
— Гордей… — начинает Полина, стоя возле двери в свою спальню, но так и не поворачивается ко мне лицом.
Боится посмотреть мне в глаза?
А может, крошка боится чего-то другого?
— Я просто побуду рядом, — нагло и слишком настойчиво перебиваю девушку, не давая ей шанса на капитуляцию.
— Это лишнее, — она берется за ручку одновременно со мной.
И наши пальцы переплетаются.
Случайно, но я использую сложившуюся ситуацию в свою пользу. Не хотел ведь, а все равно пытаюсь надавить на Полину — заставляю ее все же повернуться.
И посмотреть мне в глаза.
— Не сопротивляйся, — произношу негромко, проводя пальцами по щеке девушки, а в ответ слышу негромкий смешок. — Радует, что я поднял тебе настроение.
— Странно слышать от тебя «не сопротивляйся», — продолжает усмехаться Полина, не отводя взгляда. — Помнится, раньше ты предлагал мне сдаваться. Или я ошибаюсь? — приподнимает одну бровь вверх.
— Я погорячился, — улыбаюсь в ответ, а пальцы, кажется, живут своей отдельной жизнью. Не слушаются, да я и не пытаюсь сейчас что-либо контролировать.
Ни их, ни тем более себя — а зачем, если вся моя сущность сейчас тянется вперед? Навстречу крошке, которая замирает на месте и, кажется, даже не шевелится. Просто молча стоит, смотрит мне в глаза и не сопротивляется, как я и просил.
Интересно, а что она сделает, если я ее поцелую?
— Напомни, когда это я озвучила тебе очередную просьбу? — слышу негромкое, и только сейчас понимаю, что наши губы рядом. Слишком близко. Одно небольшое движение, и они дотронутся друг до друга.
Надо же, тело тоже отказывается подчиняться. Как будто отдельно от разума существует в данный момент. А в голове такой сумбур из мыслей и эмоций, что впору записываться на прием к психиатру.
«Поцелуй ее…»
«Дожми…»
«По глазам же видно, что ты ей небезразличен!»
«Не тормози!»
«Заткнулись все!» — это уже мои нервы сдают, пока я все еще держу себя в руках и не рискую поцеловать Полину.
— Уже поздно, — крошка по-своему расценивает мое молчание, после чего отворачивается, снова демонстрируя мне спину. — Спокойной ночи, — открывает дверь и заходит к себе в комнату, а у меня вырывается лишь негромкое:
— Черт!
Сна ни в одном глазу — все равно ведь буду лежать полночи и плевать в потолок, поэтому в свою спальню захожу лишь переодеться. Сейчас нужно выпустить пар — думать о дальнейших шагах буду завтра. Может, даже послезавтра, а пока…
От первого же удара боксерская груша отлетает чуть ли не к стене, но я продолжаю ее колотить, когда выдается возможность. Удар, еще один, третий, четвертый…
Даже физуха не помогает выбросить образ Полины из головы, но я не теряю надежды. Мышцы приятно ноют, но усталости все равно не чувствую. Наоборот, какой-то прилив адреналина в крови — сейчас бы ввалиться в ночной клуб, выпить пару чашек кофе, зацепить очередную красотку и забыть обо всех проблемах. Хотя бы на одну ночь.
А то уже в монахи себя записал! Так и до монастыря недалеко, а во всем виновата…
— Не помешаю? — слышу женский голос, и со всей дури бью по боксерской груше.
— Помешаешь, — ворчу, продолжая колотить снаряд.
— Гордей, я…
— Уже должна видеть десятый сон, — заканчиваю вместо девушки, но она игнорирует мой сарказм.
— Хочу извиниться, — негромко добавляет, но я снова со всей дури бью по груше.
— Чего вдруг? — даже не поворачиваюсь в сторону Полины, а адреналин уже не просто бурлит в крови.
Закипает! Вот-вот взорвется!
Но этого нельзя допустить.
— Да перестань ты ее колотить! — взрывается Полина. — Можем мы нормально поговорить?
Не можем, но она же не отступится от своего. Такая же упрямая, как и я — будет идти до конца, не дав сопернику ни единого шанса на срочную капитуляцию.
Ладно, уважу просьбу крошки — поговорим, так и быть.
— О чем? — я останавливаю руками снаряд и поворачиваюсь к девушке лицом.
— О нас, — тихо вздыхает Полина, и я уже почти расслабляюсь, как слышу довольно резкое: — Скажи честно, я тебе нравлюсь?
Вот это поворот! Надо же, снова удивила. Какой по счету раз? Уже сбился с этого самого счета.
«Это твой шанс!» — подсказывает мне внутренний голос, и десять минут назад я бы с ним согласился, не раздумывая.
Но сейчас я…не готов.
А может, я снова себе вру?
Полина
С Гордеем что-то происходит — уже третьи сутки его кидает из стороны в сторону. Я не психолог, чтобы дать точную оценку столь странного поведения парня. Резкая смена настроения, замкнутость, а через некоторое время — слишком уж активные действия. И как тут понять его намерения?
В самом начале было проще — он меня люто ненавидел. И даже
