никогда не делайте. Это моя личная вещь.
— Окей. С пупком-то что?
— Опустим этот вопрос. Я продолжаю дальше или у вас есть какие-то вопросы?
— Конечно, есть. Давай резюмируем: значит ты у нас девочка? Или кто-то там опоил тебя и поелозил на выпускном, и после этого ты стала брезглей?
— На мне никто не елозил и не поил. Случай с вами в баре — это единичный случай. Да и вы по мне не елозили, судя по отчету гинеколога.
— Значит девочка все же.
— Мужчины так не говорят.
— В смысле?
— В прямом. Вы говорите — целка. Ужасное слово, но я точно знаю, что вы говорите именно так. Ну ладно, думаете так.
— Тяжелый ты случай, Полина Сергеевна… но интересный. Смотри что получается, ты уже дважды уходишь от ответа на этот вопрос.
— Да, я — девственница. Продолжим или может быть вас что-то не устраивает?
— Не устраивает.
— Что именно? Конкретизируйте, Сергей Александрович.
— Все.
— Вы даже не дослушали.
— А что мне тут слушать, Полина? Я отказываюсь от твоего предложения.
— Почему?! — растерянно хлопает ресницами. И тут до меня доходит почему у нее такие глаза. — Вы ведь сами предлагали сегодня.
— Я тебе предлагал не секс, а отношения.
— Но я против. Чем вам не угодил просто секс?
— Пи*дец. Кто из нас тут вообще баба?! — вскакиваю из-за стола.
— Не понимаю вопроса.
— Разжевываю. Девушки твоего возраста — так, Полина, не мыслят. Ты себе все это внушила. Просто внушила. Как робот или под гипнозом. Будь тебе тридцать пять — да, я бы с легкостью это принял, все логично и понятно. Ну, неужели ты не понимаешь, что все произнесенное тобой чушь?!
— Это не чушь.
— Скажи мне, а что такого глобального произошло за семь часов? Откуда вдруг появилось желание просто секса?!
— Ничего. Просто решила… попробовать. Но это было глупой идеей, я уже поняла. Давайте забудем это, мы же сможем нормально вести себя в больнице, да?
— Конечно, сможем.
— Это хорошо, — приподнимается со стула, на что я резко сжимаю ее плечо, возвращая на место.
— Нехорошо, Полина. Нехорошо, — пододвигаю стул и сажусь рядом с ней. — Смотри: эту бутылку мы распиваем во время готовки ужина, — указываю глазами на бутылку.
— Ужина?
— Ну во время готовки вечернего жора. Вторую бутылку я открою во время самого жора.
— Вы хотите меня напоить, чтобы я сболтнула лишнего?
— Безусловно.
— Очень честно с вашей стороны. Знаете, мне очень хотелось сегодня напиться, но…
— Но вместо этого ты немножко или множко поплакала и, прокатавшись два часа на автобусе, придумала антигениальный план, хотя могла просто согласиться на мое предложение. Я понял. Однако планы имеют свойства нарушаться. Итак, — приподнимаюсь со стула и иду к холодильнику. Достаю головку «Бри». — Лови, — кидаю его Полине, на что та с трудом, но все же ловит. Вторую и треть головку она ловит уже с легкостью. — Приступаем к готовке. Бери острый нож и срезай верхушки у всех головок. И не забывай отпивать вино.
— От меня требуется срезать верхушки у сыра?! И все?
— От тебя требуется — меня слушать. И слышать. И хотя бы иногда слушаться.
— И что тогда?
— Тогда я сделаю нам хорошо. Приступай.
Глава 18
Наблюдать за тем, как растерянно Полина смотрит на продукты, после фразы «замеси тесто», оказалось тем еще удовольствием. Вот он — самый настоящий ступор. Подумаешь, пописать не дал в лесу, это ерунда, выпуталась, «грибочков насобирав», а вот тут серьезная заминка.
— Полиночка, неужели ты не умеешь готовить, и я дожил до такого момента, когда я могу почувствовать над тобой превосходство?
— Умею.
— Но у тебя вдруг заболела рука или обе руки?
— Нет. Просто я не умею готовить выпечку, — вполне серьезно признается она, хмуря брови, при этом как-то быстро лишает меня дальнейшей словесной атаки. — Мне всегда казалось, что выпечка — крайне неблагодарное и нерациональное занятие. На это уходит слишком много времени, плюс уборка кухни и напряжение мышц после готовки. А самое главное — результат далеко не всегда лучше того, что производят в пекарнях. Поэтому выпечка не для меня. Я предпочитаю готовить что-то более быстрое. Хотя есть люблю.
— И тем не менее, ты будешь замешивать тесто. Это нетрудно и по времени крайне быстро.
— А вы почему не можете это сделать?
— Я мою картошку. Шкурка должна быть чистая, мы ее будем есть. А вообще, я берегу твои руки, между прочим. Давай смешивай, как я сказал.
— Мне нужен фартук, это, во-первых…
— Фартук не дам. Он твои сиськи скроет, и платье даром пропадет. Ты же не просто так его надела, направляясь ко мне домой.
— Вообще-то просто так. У меня нет цели вас соблазнять. Справки же еще нет, — и самое дебильное, что я понимаю — она не шутит и не кокетничает. Надела Полина сей наряд действительно просто так. — И вы меня перебили, куда нам картофель, да еще и тесто?
— На противень.
— Я не об этом. Зачем нам так много? Я могу просто поесть сыра с плесенью, кстати, очень люблю его. Мне даже хватит отрезанной сверху корочки, как раз ее я и обожаю. В общем, я не хочу месить тесто.
— Несколько минут назад я сказал меня слушать и слышать. Или ты глухая?
— У меня хороший слух.
— Тогда делай то, что я сказал. А именно — замешивай тесто. Все, это больше не обсуждается.
— Ладно, повторите еще раз, пожалуйста. Я не помню как.
— А что там помнить. Все перед тобой. Сливочное масло — двести грамм, проще говоря всю упаковку. Натри его на терке, добавь яйцо, три столовые ложки холодной воды, которую я тебе уже достал из холодильника, и щепотка соли. Всыпаешь туда двести грамм муки и замешиваешь тесто
